В океане "Тигрис"

Сенкевич Юрий Александрович

Стоит, однако, свернуть к берегу, как начинаются сложности, мы вынуждены добиваться разрешения, власти не ручаются за нашу безопасность. Джибути — единственное более или менее тихое пристанище в огромной зоне, но первое, что мы увидали здесь, — военные геликоптеры, самолеты, суда, скопление вооруженных людей.

Нам твердят об опасностях, которые подстерегают нас, и это опасности особого рода: не штормы, не рифы, это угроза быть подбитыми снарядом или ракетой.

Можем идти через Баб-эль-Мандеб в Красное море, но что там делать?

Где пристать? Где завершить экспедицию? Мы сейчас как бездомные бродяги, как изгои, которым нет места под солнцем, и все это устроили те, кто бесконечно разглагольствует о мире и одновременно разжигает войну.

Я воевал с гитлеризмом и любую агрессию категорически не приемлю. Сегодня ночью, получив очередное сообщение из очередной страны о нежелательности нашего визита, я принял очень тяжелое для меня решение.

Я решил закончить экспедицию здесь, в Джибути, и решил сжечь «Тигрис».

Выведем «Тигрис» из гавани и уничтожим его. Этот акт будет символизировать наш протест против варварства. Я хочу еще раз напомнить людям о том, что уничтожение — бессмысленное и противоестественное деяние.

ЛОРД

Забрали с лодки свои личные вещи, выгрузили оборудование, предназначенное для музея «Кон-Тики». День отдыхали, катались на яхте, купались. О «Тигрисе», как по уговору, не вспоминали. Бродили с Норманом по вечерним улицам Джибути. Возле нас вился мальчишка, предлагал что-то купить, куда-то сходить. «Вон еще американец гуляет!»— показал на верзилу в высоком белом кепи, похожем на котелок. Сбегал и привел.

— Из Штатов, парни?

— Кто из Штатов, кто из России.

— Очень приятно. А я из легиона. Я — Лорд.

Разговорились и услышали историю, за подлинность деталей которой не ручаюсь. Передаю так, как, вернувшись к Петросу, наспех ее записал.

Лорду тридцать три года. Семнадцать лет из них он в армии. Сперва служил в Америке, надоело. Завербовался и поехал в Африку, в Родезию. Воевал. Надоело.

Надо было что-то придумывать на дальнейшее. Ничего другого, кроме как быть солдатом, он не умел.

ВСТУПАЙ В ЛЕГИОН!

Если ты силен и здоров и не знаешь, куда податься, зайди в любой полицейский участок на территории Франции и произнеси слово «Легион».

Тебя поведут в особую комнату, накормят, вдоволь напоят. Отберут документы, и ты лишишься имени, фамилии, прошлого. Взамен получишь карточку, где, скажем, обозначено: «Лорд, капрал французского иностранного легиона», а рядом — на фото, смахивающем на тюремное, — ты сам, бритый наголо, на шее дощечка с кличкой.

Вместе с кличкой у тебя появится номер счета в банке, швейцарском или в том, какой назовешь.

Платить будут на ранг или на два ранга выше, чем в обычной армии: ефрейтору — по-сержантски, лейтенанту — по-капитански.

Контракт заключается на пять лет. Затем имеешь возможность продлить

его еще на пять лет. И еще на пять. Выдержишь — значит, обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь.

«ПЛЮСЫ» И «МИНУСЫ»

Легионер может безнаказанно убить, угнать машину, изнасиловать — за лагерными воротами никакой прокурор его не достанет.

Это, как вы понимаете, «плюс».

Легионера муштруют нещадно, испытывают на выносливость, на беспрекословное послушание, учат всем существующим способам ведения боя. Тоже «плюс», но с натяжкой. Муштра и головорезам не сладка.

Воспитательных бесед с легионером не ведут. При малейшем нарушении дисциплины отправляют в каменоломню махать киркой от зари до зари, с перерывом на полуденное пекло. На ночь запирают в карцер с бетонным полом, бросают на пол одеяло и напускают сантиметра на три воды.

Это уже несомненный «минус». Два месяца карцера человек выдерживает редко.

— Скоро сбегу, — сказал Лорд, которому и в легионе за три года надоело.

— И что тогда будет?

— Будет погоня. Не повезет — преградят дорогу и скомандуют: «Руки вверх». Подниму руки — два месяца карцера. Не подниму — убьют.

ЗА ЧТО ПЛАТЯТ

Задача легиона — поддерживать порядок в стране, в чьих пределах он расквартирован. В чем суть порядка, знает начальство. Легионер этого знать не обязан.

Он обязан ехать, куда скажут, и стрелять, в кого прикажут. В экстремистов. В забастовщиков. В бандитов. В безработных.

Легионеры не выясняют, кто прав, кто виноват, а уничтожают правых и виноватых разом. Там, где они побывали, — всеобщая тишина и пустота.

ПОНЕДЕЛЬНИК, ТРЕТЬЕ АПРЕЛЯ

При речи Тура о сожжении «Тигриса» присутствовали представители Би-би-си.

Они поставили условие: все до последнего момента должно остаться тайной. Консорциум не желал конкуренции. Закабалив «Тигрис» при жизни, он намеревался стричь купоны и с его похорон. Надо бы заупрямиться: путешествие кончилось, договор утратил силу, дальше действуем как хотим, но мы не упрямились. Слишком были подавлены. Слишком свыклись с мыслью, что мы подневольны.

Предупредил Ксюшу по радио: «Пожалуйста, будьте внимательны, завтра передам очень важное сообщение». И не имел права намекнуть, о чем.

Петросу сказали с чистыми глазами: «Идем на киносъемки». Подняли парус, отдали швартовы и пошли. Недалеко, за пять миль. К островам Аль-Муша, куда несколько дней назад так стремились.

Возле островов яхта, сопровождавшая нас, взяла «Тигрис» на буксир.

Выбрали в заливчике место, поставили лодку на два якоря. На берег сошли кинооператоры, Норрис, Герман и Тору. Заняли позиции, каждый для своего ракурса, изготовились. За фото отвечал Карло. Остальным заниматься съемкой Тур запретил.