В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Шрифт:
Выступление Татьяны Дмитриевны они своими криками основательно подпортили, поэтому после неё выступал я — на тот момент наш медицинский отряд и нашу работу народ уже хорошо знал. Потому, когда я кратко, но крайне эмоционально напомнил всем присутствующим, что в отличие от «крикунов» наши медики всё время реально помогают людям, и рассказал о помощи со стороны Татьяны Дмитриевны, а также о необходимости гражданского согласия и недопущения немотивированной агрессии к тем, кто нам помогает, общий эффект был положительным. Естественно, кратко прошёлся по «крикунам», указал, кто в толпе кричит, и кратко сказал, как их структура функционирует. Как говорится, «манипулятор боится двух вещей — правды и в морду». Эффект был ошеломляющим, и мне, естественно, всего этого не забыли…
Сразу после митинга мы с ребятами из медотряда
На тот момент вокруг ОГА почти каждый вечер проходил крестный ход. Таково было возрождение древней воинской традиции — обходить крестным ходом осаждённую врагом крепость, чтобы её не смогли взять. В принципе, всё вполне логично — против нас воевали сатанисты, татуированные свастиками и аналогичной символикой, садисты-маньяки, всем народом публично совершающие на площади действия, напоминающие примитивные африканские культы вуду — то скачут дружно на площади, то изображают сожжение чучела президента нашей страны. Мы, стоящие против их сатанинских камланий, поддержанных деньгами и всей мощью психотехнологий и спецслужб Запада, вполне естественно могли надеяться только на помощь Всевышнего. В тот вечер я решил пройти совместно с крестным ходом. На душе было необыкновенно тяжело — я почти физически ощущал угрозу для себя лично, ожидал, что на меня нападут. На войне интуиция обостряется, так что ничего удивительного в этом не было. Однако крестный ход — он недаром «крестный». Нужно самому отнести Крест, на котором тебя распнут, на Голгофу. Я чувствовал, что должен пойти, и пошёл.
Весь маршрут я был очень бдителен — однако ничего не происходило. По окончании крестного хода я уже входил в здание ОГА, когда раздался крик: «Вот он!» и целая группа каких-то людей на меня бросилась. Во главе всех была крайне истеричная девица — она криком заводила всех, бросалась на меня, явно провоцируя на то, чтобы я её ударил. Как оказалось, часть этих людей была демонстрантами — достаточно безмозглыми и психически неуравновешенными, которым остальные, агенты СБУ, смогли «промыть мозги», объяснив, что это «я их оскорбил, назвав провокаторами» и так далее. На митингах и похожих массовых мероприятиях всегда найдётся определённое число эмоциональных, психологически неустойчивых людей, которыми легко манипулировать. А управлять такими «одноразовыми исполнителями» в спецслужбах, особенно штатовских, учат. И этой группой «своих, с которыми и врагов не надо» тоже, разумеется, руководили. И руководили толково.
Двое стоявших чуть в сторонке молодых людей в масках и были организаторами. Причём, что меня тогда удивило — обычно на входе в ОГА стояло множество охраны — в тот момент никого не было. Не знаю, как им это удалось организовать, но уровень организации это характеризовало вполне высоко.
Подогревая себя самих истерикой, вся эта толпа пыталась меня вытащить за пределы периметра — «Пошли на суд!» Задача была очевидна — украсть, как и большинство наших пропавших таким образом активистов, чтобы спокойно запытать в застенках СБУ. Драться, будучи зажатым толпой народу, довольно трудно — и мне пришлось применять навыки не столько рукопашки ударного стиля, сколько дзюдо, которому отдал ряд лет — сбивать захваты, выкручиваться из них, не давая себя ни повалить, ни подхватить на руки. С другой стороны, и они сами сильно стесняли друг другу движения, кроме того на мне был бронежилет и несколько успевших меня от души по нему стукнуть и ушибить конечности, существенно умерили масштаб своей прыти. Я был уверен, что вот-вот подойдёт охрана, и этот невообразимый по наглости кошмар — меня, командира отряда, известного лично почти всем бойцам в ОГА, какие-то ненормальные демонстранты под руководством спецслужбистов противника пытаются «повинтить» прямо в дверях — вот-вот прекратится. Однако время шло, а никто не появлялся. Очевидно, внутри здания у них имелись союзники, которые предотвращали возвращение охраны на свои посты.
Провозились мы довольно долго, настолько, что подтянулись пара человек из нашего отряда — Алексей, на тот момент бывший моим помощником, и Саша, ещё один достойный боец. До всех этих событий он был сотрудником милиции, отличался прекрасным самообладанием, умением глубоко оценивать ситуацию, выдержкой и решимостью. Позже он будет воевать в Горловке и немало прославится там, особенно под Карловкой и в ряде других мест. Очень достойный человек, я его ценю, и от всей души надеюсь, что он успешно переживёт эту войну.
Их вмешательство нарушило планы противника — стало понятно, что если до сих пор меня утащить не получилось, то теперь уж и вовсе не выйдет. Первыми свинтили координаторы — те самые молодые вертлявые парни в масках, которые руководили процессом. Навсегда запомнил, как один из них, пробегая мимо, бросил мне: «Уходи отсюда — останешься живым!» Я ему ответил: «Я не для того пришёл, чтобы уходить. Меня отсюда только вперёд ногами вынесут!»
Увы, тогда я не мог знать, что не сдержу этого своего обещания. Я живым вынужденно уеду со своей родной, истекающей кровью земли. Как и множество других, более или менее известных наших боевых командиров. Мы устоим под натиском объединённых усилий вражеских спецслужб, под градом пуль и снарядов, им не удастся прогнать нас с Родины. И тогда им на помощь придёт наше собственное командование, которое с успехом это сделает за них…
О ребятах, которые были там, можно легко написать отдельную книгу. Подавляющее большинство этих людей — феноменально порядочные, исключительно честные люди, самоотверженные, умные, трудолюбивые. Вот пишу эти
Разумеется, были отдельные люди, которые иногда вели себя более чем странно — кто иногда, кто — довольно часто. Тогда я этому немало удивлялся. Однако, если учесть общий стресс непривычной боевой обстановки, в которую попали все эти люди, это вовсе не удивительно. Были люди хорошие, добрые и самоотверженные, но внушаемые. Иногда, попадая под влияние более решительных и напористых, преследовавших свои цели, они совершали непостижимые поступки, сами потом раскаивались. Например, таким оказался мой помощник Алексей, врач от Бога (хотя и фельдшер), способный лечить всё что угодно «на коленке», смелый и толковый в боевой обстановке. Некоторые члены отряда, по недоброй инициативе, начали влиять на него — рассказывать, что именно он должен возглавлять отряд. Он пошёл у них на поводу — закончилось тем, что я охотно ушёл — а отряд распался, сам Алексей довольно глупо попал в плен к противнику, потом был предан теми же людьми, под воздействие которых тогда попал, и в итоге остался за бортом нашего Движения, всеми преданный и брошенный. Я его как-то раз случайно увидел в травматологии — когда привозил наших раненых ребят из Аэропорта. Он попросил тогда прощения за всё, что было — разумеется, я охотно простил его. Хотя тогда, в ОГА, с подачи его и тех, кто им манипулировал, меня чуть-чуть не расстреляли. В боевой обстановке, особенно тогда, это было совсем просто. Но об этих событиях — чуть ниже.
Вот даже в задумчивости, писать ли о главном организаторе того случая — Дэне? За прошедшее с тех пор время было столько всего, столько произошло «подстав» и измен различной степени тяжести, столько довелось видеть подлости со стороны союзников и командования, что те события как-то поблекли и представляются не настолько значимыми, чтобы копаться в них — думается, что они просто этого не стоят. В конце концов, никого не убили — и ладно. Кроме того, Всевышний завещал прощать личные обиды. Тщательно подумав, теперь вижу ретроспективно, что большого вреда (во всяком случае, на тот момент) он нашему движению не принёс — скорее, от человека было больше пользы. А что меня с его подачи чуть не грохнули — бывает…
Что касается атмосферы в коллективе медотряда и в ОГА в целом, то о ней можно сказать, что, во-первых, в чём-то она была «семейной» — с одной стороны, очень душевной, с другой (оборотная сторона любой семьи) — легко раскручивавшейся в обострения самой различной степени тяжести. Дисциплина, тем более военная, по понятным причинам в значительной степени была недостижимой мечтой, и приходилось всё время прилагать огромные усилия к смягчению возникавших в коллективе противоречий. Во-вторых, уже на том этапе во всю мощь начала проявляться одна из главных наших проблем — полное доминирование противника в сфере информационных технологий. Возникали (на самом деле умело генерировались противником) самые нелепые и невообразимые слухи, порочащие друг друга и вызывавшие недоверие и подозрения, умело создавалась и поддерживалась атмосфера постоянного напряжения, тревоги, легко переходящей в панику. Лично мне самому участвовать не доводилось, но ребята из наших боевых групп рассказывали, что им частенько доводилось обнаруживать в соседних с ОГА дворах, особенно на пике всяких панических настроений среди защитников здания, излучатели инфразвука в кузовах машинок размером с «Газель» — большие антенны вроде телевизионных, скрытые тентами, с генераторами. Забьют такую антенну — и паника в здании тут же сходит на нет. Не имею оснований не доверять этой информации, тем более что слышал это от самых различных, весьма достоверных источников.