В оковах страсти
Шрифт:
— Ну хорошо. — Он тихо вздохнул. — Делайте все, что вам угодно.
Кивнув, я уже хотела подняться с места, но тут он схватил меня за руку.
— Элеонора! Когда приедете в замок, оставайтесь там, у вашего отца. Вы будете в безопасности.
— А ты?
Ловким движением я вырвала из его руки свои пальцы.
— Я что-нибудь придумаю. — Он перевернулся, опершись на локти. — Обещайте мне остаться там. — Настойчивая нотка в его голосе не ускользнула от моего внимания, как и то, что его рука, обхватившая мое запястье, дрожала. — Обещайте мне это, Элеонора.
— Обещай мне оставаться здесь.
Я завязала на узел накидку. Эрик протянул мне мой меч.
— AE og ae standask r'ad ydur kvenna. [12]
Глава 5.
То чт'o есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?
12
Всегда женщина настоит на своем (др. сканд.).
Планам моим не суждено было сбыться. После бешеной скачки по бездорожью, во избежание быть схваченной воинами Клеменса фон Хаймбаха, я поспешила, вся еще в дорожной пыли, в зал, где мой отец проводил с мужчинами военный совет. Оружие, прислоненное к табуреткам и лежащее на столах, сверкало, а на лицах его владельцев отражался азарт предстоящих боев.
Я бросилась к отцу и рассказала ему без обиняков, что знала. На мгновение воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как пролетела муха. Никто и не подумал спросить меня о том, где я добыла эти сведения и откуда такая осведомленность…
— Этому можно верить? — в полной тишине спросил отец.
— Безоговорочно. Войска выступили, они уже в пути. Прикажи вывести из посада людей, у вас в запасе только сегодняшний день…
— О Всевышний! — воскликнул один из рыцарей.
— Клеменс хочет начать войну в Страстную неделю… — Отец был вне себя. Ища помощи, взгляд его остановился на нашем духовнике, сидящем в конце стола и с интересом прислушивающемся к разговору. — Он хочет заставить меня осквернить дни Страстной недели и мои молитвы о спасении души превратить в фарс… — Сделав три огромных шага, отец оказался возле патера и схватил его за грудки… — Патер, скажите мне, что я должен делать? Бог накажет меня, если я включусь в эту чертову игру!
Патер Арнольд высвободился от крепкой хватки и оправил свою рясу. Втайне я подивилась тому, насколько спокойно он воспринимал услышанное.
— Если безбожник вас вынуждает, господин, то у вас нет выбора. Но вы будете сражаться на стороне Господа. Подумайте, ведь ваша обязанность — защищать жизнь своих подданных. Бог будет с нами в борьбе со злом, которому присущи жажда наживы и безбожие. Начинайте подготовку. Я проведу мессу, а сострадание Господа отмолит нам наши грехи. Ну, смелее, господин.
Он благословил моего отца и его окружение, раскланялся и покинул зал, направившись к часовне. Затаив дыхание, все смотрели вслед маленькому клирику. Как советник моего отца, он, как всегда, сохранил спокойствие. Уже не в первый раз я наблюдала, как перед лицом грозящей опасности он как бы вырастал в глазах окружающих, умело заставляя людей поверить в свои силы.
Отец вновь взял себя в руки.
— Черт возьми этих хаймбахцев… Мы отразим их атаки, мужики, да простит нас за это Господь! Где карты? Приготовьте перья и угольные карандаши, быстро!
С каждой минутой обо мне забывали все больше и больше, все говорили одновременно,
Скрытная подготовка к военным действиям, которые должны были развернуться после пасхальных торжеств, потерпела крах. Кто-то сразу после оглашения донесений объявил в посаде тревогу, и ворота были открыты. Нервозность нарастала. Во дворе замка от шума и гама невозможно было понять ни единого слова.
Рассеянно пробиралась я сквозь поток устремившихся во двор плачущих женщин, детей, стариков и старух и людей пожилого возраста с их нехитрым скарбом. Размещать всех по комнатам и каморкам, собирать потерянных детей и выдавать им одеяла входило в мои обязанности. Но я разыскивала Габриэля, чтобы в который раз попросить о помощи, и нашла его у входа на внутреннюю стену крепостной стены — он проверял исправность луков у охраны. Оруженосец притащил ящики с только что выточенными стрелами.
— Как ты это себе представляешь, Элеонора? Поверь мне, я не могу отпустить ни одного человека. И тебе самой было бы лучше спрятаться в женской башне, если уже этой ночью мы ждем первой атаки. Забудь этого человека. — Он с сочувствием посмотрел на меня. — Будь разумной, Элеонора. Достаточно того, что ты была там, так что тебе остается лишь надеяться на лучшее. Ты помогла ему, а со всем остальным он справится сам. Сейчас твое место здесь, рядом с твоими подданными. Дел по горло.
В задумчивости я покинула его. Он был прав, мое место сейчас здесь. Но Эрик? Без помощи он умрет, со стонами и стенаниями, может, даже на улице, потому что хозяйка, несмотря на полученное от меня серебро, просто выгонит его… Я прислонилась к холодной стене и уставилась в одну точку. Мрачные облака тянулись к небу и, тая в себе опасность, совсем близко подошли к главной башне крепости. Плохое предзнаменование? Во всяком случае, они принесут дождь, когда начнется наступление врага. Дороги и поля размокнут и осложнят продвижение лошадей, орудий и повозок противника. Они увязнут в земле, которая после дождя будет напоминать трясину. Черной угрожающей массой нависли надо мной облака. Что мне делать?
Внизу, во дворе, Нафтали склонился над ребенком, который в суматохе потерял свою мать и плакал навзрыд. Черный кафтан лекаря напомнил мне о Марсе и Юпитере в доме смерти, о криках умирающих.
Они бы справились без меня. Лучше уж в другом месте совершать грехи, и я смогу ускакать из замка еще до начала проливного дождя. В кухне я поискала еду, которую можно было Они взять с собой в дорогу, но кухарка уже все убрала и закрыла на ключ все съестные припасы, даже котел для супа, вымытый и вычищенный, висел на крючке. Мне удалось обнаружить лишь краюшку несвежего хлеба, я пихнула ее в карман вместе со свечой. В прачечной висела какая-то накидка. Я сорвала се с крючка, прихватив рубаху и льняной платок.