В оковах страсти
Шрифт:
— С нами ничего не случится, корень привязан крепко.
Удивительно, но голос Эрика звучал спокойно.
В это время по пещере распространился омерзительный запах. В котле клокотало, зеленоватый чад стал подниматься к потолку. Я закашлялась.
— Что это? О Всесильный Боже, Эрик, где мы находимся?
— Это пещера знахарки.
— Ведьмы? Ты привел меня в пещеру ведьмы? — У меня от ужаса глаза полезли на лоб. — Безбожник, ты хочешь убить меня, передать ей в руки, и таким образом осуществить свою ме…
Мне не удалось договорить, он закрыл мне рот рукой.
— Спокойно, вы же видите, что ее здесь нет. Никто здесь
Он отнял руку от моего рта и зло взглянул на меня.
Спать? Здесь? Да я не сомкну глаз! А что, если старуха вернется? Она обратит нас в крыс и разрежет на куски… Я вздохнула. Он почти робким движением убрал волосы с моего лица, коснувшись его, будто чего-то хрупкого. Его рука задержалась на моем ухе, прежде чем он убрал ее.
— Slikt er ekki konaferd — не женское дело воевать. Но вы мужественно сражаетесь… Через несколько дней вы забудете эту пещеру.
Забыть. Легко сказать. Вздохнув, я провела рукой по лицу и кивнула с вымученной улыбкой. Слезы вновь заставили гореть рубцы от удара хлыстом. Я беспомощно дотрагивалась до них, будто это могло уменьшить боль. В свете огня я видела, как изучающе он рассматривает мое лицо.
— У вас все лицо в крови! Что это?
В крови… Боже милосердный, я сгорала заживо.
— Меня настиг удар хлыста у окна.
Он быстро окунул связку корпий в кружку с водой, стоявшую рядом с огнем, и смочил ими рубцы. Было слышно, как воздух свистел у меня между зубами. Он стал легкими прикосновениями смывать кровь с моей шеи и лица. Я стискивала зубы, стараясь не закричать.
— Можете считать, что вам повезло: не задеты глаза. На палец бы дальше — и у вас поперек лица навсегда остался бы шрам. А это не понравилось бы вашему отцу. Шрамы вовсе не к лицу невесте. — Он заботливо взглянул на меня.
Я молча ощупала пальцами свое лицо, почувствовала жгучую огненную полосу, проходящую через одну щеку, спинку носа и другую щеку до уха. Через все лицо, о небо!
— Я надеялся, — заговорил он снова, отклонившись в сторону, — я надеялся на то, что вы останетесь в замке, как я просил. Тогда бы ничего этого не случилось. — Пальцами он выжимал воду из окровавленной корпии. — Но я знал, что вы вернетесь. Я видел, как ваша fylgia вошла в дом.
— Что ты видел?
— Ваша fylgia вошла в дом. Так я узнал, что вы покинули замок.
— А что это такое? Fil…
Эрик, задумавшись, взглянул на меня.
— Так называется разновидность духа провидения, который сопровождает человека; иногда перед значимыми событиями ее можно даже увидеть.
— Дух. Значит, ты веришь в привидения? — Вскинула я брови.
— И вы тоже, — он указал на высушенные травы. — Вы даже боитесь их.
Я, раздосадованная, отвернулась.
— Даже… даже если ваша fylgia и не появилась, я мог бы дать руку на отсечение, что вы придете. — Поразившись, я посмотрела на него, и он улыбнулся. — Элеонора, с тех пор как судьба загнала меня сюда, я следил за тем, как вы противостоите отцу. У вас душа бунтарки.
— Я не бунтарка! Как ты со мной говоришь?
— Вы бунтарка. И было ясно, как день, что вы вернетесь. Поэтому я и ждал вас.
Я покраснела и отвернулась. Он наблюдал за мной. Он ждал меня.
— Скажите мне, графиня, как вам удалось повлиять на отца, чтобы он позволил вам уйти? Что вы с ним сделали?
— Ничего, —
Не веря, он покачал головой.
— Hvat kvenna ertu… [13] Вокруг уже фактически разворачиваются боевые действия, а вы просто седлаете коня и скачете прочь! Графиня, да вы просто сошли сума.
— Что ты делал во дворе? — спросила я, чтобы отвлечься.
— Я ждал вас, я же говорил, — ответил он. — Когда никого не видишь целый день, даже той батрачки, что помогала вам ночью, поневоле станешь недоверчивым и подозрительным, предпочтешь, превозмогая боль, одеться, чтобы иметь возможность как можно быстрее скрыться. В конце концов, благодаря усердию вашего отца каждому видно, чей я раб. А наказание для сбежавшего раба везде одинаково. — Он замолчал и с мрачным лицом взялся за ненавистный ошейник — И когда вечером я услышал топот копыт и громкий крик, мне стало ясно, что кожевница предала меня. Я выбрал наикратчайший путь к отступлению — через окно, во двор. — Он тихо рассмеялся. — Видели бы вы этот солдатский сброд. О, это было бы достойно вашего внимания! С оглушающим шумом они ворвались в дом, перевернув все вверх дном, а посмотреть вниз у них не хватило ума. А я в это время сидел за кучей навоза и не знал, что делать дальше. — Он откашлялся. — Я боялся, что вы попадете к ним в руки.
13
Что ты за женщина…(др. сканд.)
— Ведь так оно и случилось!
— Когда в доме поднялась суматоха, я был еще очень слаб. Я едва узнал ваш голос — помните, как однажды я сказал, что и в темноте узнаю вас по вашим ругательствам? — Он шутя сдвинул брови. — На этот раз вы помогли себе, графиня. — Он взглянул вверх. — Я должен попросить вас, еще раз помочь мне. Положите ваш нож в огонь, графиня. Вы увидите, все свершится очень быстро.
Мое сердце учащенно забилось. Он видел во мне человека, от которого зависела его судьба. Что-то вдруг затеплилось посреди окружающего нас мрака — я быстро обернулась и кивнула. С трудом он стянул свою разодранную в клочья рубаху. Я вынула из ножен кинжал, доставшийся мне по наследству, с рукоятью из слоновой кости и необычайно длинным клинком, и положила его в огонь. Пока он накалялся, я порвала принесенное с собой полотенце на длинные ленты. И вновь посетовала на то, что рядом не было умелых рук еврея, его спокойствия и знаний. Я устремила свой взор вверх. Травы! Если их заготовила ведьма, они наверняка обладают целебной силой. Я стала рассматривать развешанные на веревке пучки.
— А вы и в травах разбираетесь?
— Лекарь немного обучал меня целительному искусству. Когда он, навещая Эмилию, раскрывал свой медицинский саквояж, то всегда объяснял, что и зачем делает.
Я немного подумала. На веревке висела и будра. Будра понижала температуру, и я приготовлю из нее настой. Вот змеиный корень для снижения кровотечения. Язвенник еще недостаточно высох, но его уже можно размельчить, чтобы потом насыпать в рану. Не забыть и вербену, чудо-траву! Майя молилась на эту траву, обладающую магическими свойствами, делавшими человека неуязвимым…