В оковах страсти
Шрифт:
Эрик поставил на место опрокинутый котел и заглянул внутрь.
— Предложить супа я, к сожалению, теперь не смогу… — Она впервые улыбнулась, и ее перекошенный рот придал ее лицу плутовское выражение.
Потом она сгрузила свою вязанку дров и принялась пучком соломы мести пол.
— Элеонора, прошу вас… помогите мне, — шепнул Эрик. — Помогите нести!
Я сжала зубы, и вдвоем мы поволокли убитых прочь из пещеры в кусты, где вороны могли заняться своим делом. Женщина ожидала нас у лаза в пещеру.
— Кто ты? — спросил Эрик.
— Меня называют травницей Гретой. Я варю снадобья для поправки здоровья, а также для исполнения
Так я и знала — то была ведьма-травница! Она следила за нами своими разными глазами.
— Нужно ли вам снадобье? Может быть, для обретения счастья? Или для того, чтобы стать красивой, девушка? — Она подошла ближе и коснулась рукой моего израненного лица. — Может быть, нужно такое снадобье, которое вновь сделает ваше лицо целым и невредимым? Со светлой кожей, прекрасным и нежным. А твои волосы — светло-русыми, с золотым отливом? Чтобы нравиться любимому тобой человеку — а, как считаешь?
Я с трудом постигала то, что она говорила, но голос ее, манящий и воркующий, заставлял мое сердце учащенно биться.
— У меня есть особенная мазь, она готовится в полнолуние из семян ясенца и аглеи — нанеси ее на раны, и уже утром твое лицо будет чистым. А на ночь сделай глоток росы алхимиллы — чудесное средство от веснушек, девушка.
Тут я почувствовала на своем лице руку Эрика.
— У нас ничего нет, Грета.
Она посмотрела на него пронизывающим взглядом.
— Для этого всегда находятся деньги.
— Я не верю в волшебные снадобья, Грета…
— Я предлагаю вам не лечебные настойки, в которых кошачья моча смешивается с куриным пометом. Я знаю свойства каждой из моих трав и хорошо разбираюсь в том, какую из них следует применять при зубной боли, а какую — при любовных переживаниях. Но вижу, ты не откроешь свой кошелек, какую бы цену я ни назвала, — хитро улыбнулась она и рассмеялась.
Мой взгляд остановился на странном существе с большой головой, которое мирно играло в грязи прямо у моих ног.
— Кто это? — чуть слышно спросила я.
— Мой сын. — Грета подняла взгляд, посмотрела мне прямо в лицо, и ее разноцветные глаза сузились. — Когда-то я тоже жила по-другому, девушка. Я была красива, и у меня был любимый, который хотел взять меня в жены. Но они повесили его, как вора, и прогнали меня из своего общества, потому что этот бедный ребенок внушал им страх… Они называли его чучелом. — Она провела рукой по своей впалой щеке. — Они прогнали нас, голодных и беззащитных, в лес, и я собирала грибы и корни растений, чтобы мой сын не голодал. Зато теперь, — она выпрямилась, — они вынуждены опять приходить ко мне, потому что я знаю, как лечить их ленивые ноги и выступившие наружу нарывы…
Грета внимательно изучала мое лицо, осторожно проводя по нему пальцами. Я оцепенела.
— Ты совсем еще молода, девушка, — тихо произнесла она — Слишком молода, чтобы идти по жизни с обезображенным лицом. Прими от меня немного мази. И не надо денег…
— Н-нет, лучше не надо.
Я подумала о лягушках, которых она использовала для приготовления этих мазей. А с другой стороны, чудо-мазь, которая все может поправить, да еще роса с листа алхимиллы… И никакого гнева отца, никаких насмешек и тогда, может быть, кто-то на мне женится не только из-за наследства… Я вздохнула с тоской. Ее зеленый глаз блестел таинственно, будто изумруд. Она наверняка была ведьмой. Госпожа и повелительница трав и альраунов — мифических существ, обладающих
— Тогда… тогда дай мне свою руку. — Она схватила мою правую руку и начала внимательно изучать ее. — Сюда так редко заходят гости — позволь мне немного почитать по твоей руке. — Своим тоненьким указательным пальцем она поводила по разным линиям, а потом многообещающе улыбнулась. — Ты выйдешь замуж за принца и будешь очень богата. Да, я вижу это совершенно ясно. Жизнь в золоте и шелке. Твой принц получит в наследство королевство в стране солнца, когда умрет его старый отец. Ты подаришь ему много сыновей, ты станешь королевой для всего народа!
Я с недоверием посмотрела на нее. Женщина, из уст которой звучала такая чепуха, не могла быть ведьмой. Принц и я! Что между нами общего?
— Ну и фантазии, — рассмеялась я. — Принц… в горах Эйфеля!
Она взглянула на меня и покачала головой.
— Над моими предсказаниями еще никогда не смеялись. — Она опять взяла мою руку. — Я отчетливо вижу это. — Она указала на линию, проходящую рядом с большим пальцем. — Это твоя линия жизни, ты доживешь до старости. А как раз над ней находится королевская корона. Смотри, вот эта черточка.
— О Грета, ни один принц-христианин не возьмет в жены дочь моего отца, — все еще смеясь, сказала я, погружаясь в изучение линий на своей ладони, по которым Грета смогла узнать о золоте, шелке и принце. Я же видела только грязь и засохшую кровь в бороздах кожи, делавших мои руки похожими на сморщенные руки старухи.
Ну, а что касается старости… Я знала лишь несколько человек, доживших до глубокой старости. Еврейского врача, дедушку-кузнеца да повивальную бабку из нижней деревни. Они были настолько стары, что никто и не знал, какими они были в молодости. Я попыталась представить, как буду выглядеть в старости — седовласой, согнутой в три погибели от тяжелого труда, беззубой и высохшей, с усталым морщинистым лицом, с детьми, держащими меня за подол юбки. В кресле — ворчливый, вечно раздраженный, в дурном настроении супруг, какой-нибудь Ругтерт фон Хахтбург или астматик Штадтфогг фон Аахен… Пресвятая Матерь Божья. Мужчина… почему я не мужчина? Тогда я смогла бы путешествовать в далекие страны и обучаться астрологии или искусству исцеления, как мастер Нафтали. И люди спрашивали бы у меня совета и с глубоким уважением произносили бы мое имя.
— А теперь твою руку молодой человек.
Я очнулась от своих мыслей и улыбнулась Эрику. Болтовня Греты стала даже нравиться мне.
— Слушай внимательно, Эрик, наверняка она пообещает тебе богатую невесту и корону… — Мой голос осекся, когда я встретилась с его взглядом. Твердый, как сталь, казалось, он проходит через мою голову, прокладывая, будто нож, себе путь сквозь мои мысли…
Грета тут же взвизгнула и отбросила его руку от себя, словно ядовитое насекомое.
— Помилуй меня, Господи! — Широко распахнув глаза, она показала на него указательным пальцем, отскочив еще немного в сторону. — Руки твои по локоть в крови! Беда нависла над твоей головой — несчастьями усеян твой путь! — Она, задыхаясь, схватилась за горло. — Прочь из моего дома, уходи, пока беда не пала на мою голову, вон… Пусть он покинет мой дом, о Господи, заступись. Прости мне мои грехи и отведи от меня несчастье, сохрани и помилуй…