В опасности
Шрифт:
Несколько часов он не мог заснуть, не мог даже притушить яркий образ Сюки в ее пьяной невинности. Но в конце концов уснул, и в снах мелькало ее милое лицо и голое тело. Он проснулся от ощущения, что чьи-то тонкие пальцы силятся разлепить его тяжелые веки, и сквозь пелену сновидения на него уставились большие, тревожные, светящиеся глаза, в каком-нибудь дюйме от его глаз; но это не были глаза Сюки. В панике он ударил по электрическому выключателю.
Это был Томас с его мягкой шерсткой и большим хвостом; на неестественно длинных лапах он поскакал прочь, нервно складывая и поднимая уши.
*
На
Единственным, кто не участвовал в веселье, был мистер Рабб. Мистер Рабб не состоял в команде "Архимеда" и не значился в списке. Он был с "Декарта" - другого судна в философском флоте компании "Сэйдж лайн" - и перейти на него намеревался в Колоне.
Мистер Рабб был строгих христианских правил и танцы не одобрял ни в каком виде. И тем более считал это ошибкой старших, когда на их попечении находились восприимчивые юнцы. Не говоря уже о четырех практикантах, тут был, например, Дик Уотчетт. Танцы с дамами вполне могут возбудить в нем те самые страсти, спасением от которых Бог положил морскую жизнь. Внешне Уотчетт почти не проявлял возбуждения, держа в объятиях своих партнерш; но на самом деле это было бы против природы - и кому это лучше знать, чем мистеру Раббу? К тому же молодые - такие обманщики.
Впрочем, это не его дело; это даже не его судно. Но он надеялся, что капитан "Декарта" Теобальд окажется более серьезным человеком.
Дику Уотчетту нравился мистер Рабб - так же как всем младшим, которые с ним соприкасались. Практиканты его обожали. Он и в самом деле был привлекательным человеком - с решительным энергичным голосом, неиспорченным умом, любезный с младшими и бедными, - прекрасный тип англичанина.
Глава II
На другой день в четыре часа "Архимед" отплыл из Норфолка и по реке Элизабет спустился в пролив Хамптон-Роудс. Маяк на острове Крейни, подумал Дик Уотчетт, выглядел как французский шале на ходулях. Низменный и плоский берег желтел песчаными пляжами; пролив был оживлен: пароходы из Чесапикского залива, вереницы лихтеров.
В половине шестого, обогнув мыс Генри, высадили лоцмана.
Суда, следующие на юг, проходят близко к мысу - между ним и банкой. Странное это побережье - отсюда до мыса Гаттерас: плоская коса отделяет внутренние воды от океана; для такого большого континента граница довольно нерешительная. Все это время капитан Эдвардес вел судно вдоль берега. Но южнее мыса Гаттерас берег уходит к западу; поэтому в три часа ночи "Архимед" распрощался с Северной Америкой и взял курс на вест-индский остров Сан-Сальвадор.
Погода была отличная, ясная. Небо и море - синие, редкие облака белые и кудрявые. Хотя стояла поздняя осень, казалось, что снова пришло лето. Как только пересекли Гольфстрим,
Вернее - один, не считая дельфинов. Нос судна взрезал фиолетовое стекло и разваливал на два бугра сверкающей пены; а в глубине стекла танцевали дельфины, и ничего красивее в жизни я не видел. С дюжину, громадные, гораздо длинней человека: спины оливковые, а бока и животы светлые, с зеленым блеском; тела их - воплощенная скорость. Острый нос и выпуклый лоб легко прошивали воду, и она снова смыкалась за пружинистым хвостом, как будто ее ничто и не потревожило.
Чаще они танцевали парами, носясь перед форштевнем из стороны в сторону, словно пара конькобежцев; потом менялись местами - один проплывал сверху, другой снизу; потом поворачивались вверх животами, блеснув серебристой зеленью в глубине; поднимались на поверхность, так что спинной плавник резал воздух, вздымая белый султан; выпрыгивали из воды - могучие русалки, которым не лежится от радости, - переворачивались в воздухе, по двое, по трое, а то и вчетвером, впятером. Или двое вдруг отваливали и расставались с судном; откуда ни возьмись, появлялись двое других и присоединялись к изумительным водным играм.
Первое время Сюки пылала в сознании Дика, озаряя каждый его уголок, но за эти два дня она отдалилась и уменьшилась, как вход в тоннель; сияние ее стало неземным, ярче света дня, но очень далеким, маленьким и ясным. Теперь же, когда он смотрел на дельфинов, этот ласковый свет как будто снова разлился в его сознании, затопил темные места, а потом потускнел, окрасив все приятной грустью.
И в эту ночь он увидел опять нечто очень красивое - редкое явление (которое увидишь скорее в китайских морях): фосфоресцирующий участок в океане и отсвет от него в небе. Когда подошли к нему, вся вода искрилась как звезды, и все, что двигалось в ней, одето было холодным пламенем. А из глубины какая-то рыба слала вспышки, как маяк.
Это было редкое и великолепное зрелище, но тронуло его не так, как голые дельфины.
2
До Сан-Сальвадора шли четыре дня.
Маленький оазис лета остался позади: он сменился серой зыбью с юго-востока и свежим ветром; погода была пасмурная, иногда ливни. Ожидать по-настоящему плохой погоды оснований не было: сезон ураганов закончился по крайней мере две недели назад, и волна была не той длинной и маслянистой, какая предвещает тропический шторм, и тучи не выглядели зловещими. Бодрящая погода, только и всего.
На судне снова воцарился твердый порядок. За едой с капитаном никто не заговаривал первым. Сам по себе капитан Эдвардес не был человеком суровым или хотя бы внушающим почтение - должность его была такой.
Капитан Эдвардес не обладал природной величавостью, свойственной многим морякам. Он был мал ростом, вида несколько херувимского, хотя и черноволос. Глаза блестели, но блеск этот говорил скорее о возбужденности, чем о силе; видно было, что человек он по натуре приветливый и помехой ему только должность. Он был уроженцем Кармартеншира, и уроженцу Норфолка Дикe Уотчеттe, почитать валлийца было трудновато. А вот мистер Бакстон, первый помощник, был его земляком: Дик предпочел бы служить под его началом.