В ореоле невинности
Шрифт:
Сидя напротив своего спутника в уединенном алькове, Криста с любопытством ждала, что-то он закажет, предоставив ему, как завсегдатаю, право выбора. Ее не разочаровал ни свежий зеленый салат, ни нежная тушеная телятина под каким-то необыкновенным соусом, ни пикантный сыр; вино тоже под стать. Похоже, Фил не торопится приступить к делу. Под лучами его мужского обаяния окончательно выветрился из ее души саднящий осадок вчерашнего кошмарного свидания. Они неторопливо ужинали, смакуя еду, попивая маленькими глоточками терпкое вино, болтали о всяких пустяках, и девушка будто мягко покачивалась на волнах блаженства. Чувства ее обострились, возбуждение охватило настолько, что не удавалось уже его скрыть.
– Разделим пополам, – предложила Криста, аккуратно разламывая хлеб и протягивая Филу его долю.
Романтическую атмосферу разрушил своим приходом хозяин, собственноручно подавший им полные блюда канелони. Выслушав восторженные отзывы о своей кухне, он бросил красноречивый взгляд на Кристу.
– Эта девочка мне куда больше по сердцу, чем последняя твоя подружка, – заметил он по-итальянски, – может, теперь уже серьезно, а?
Фил недовольно отмахнулся, по каким-то неведомым причинам чуть не ответив «да». Как только родственник Фила отошел от стола, Криста попросила, чтобы он перевел ей сказанное.
– Да так… семейные шуточки, – рассеянно пробормотал Фил, извлекая репортерский блокнот. – Если не имеешь ничего против, вернемся к нашей основной теме. Сроки поджимают, придется, видно, вернуться в редакцию и просидеть ночку за компьютером.
Словно опускаясь с небес на землю, Криста вспомнила, зачем они здесь, и почувствовала себя неловко: столько времени потеряли. В конце концов, ведь ее пригласили как кладезь информации.
– Так что ты хочешь узнать?
Теперь любой его жест Криста истолковывала в одном ключе: перед ней профессионал, оживленный, заинтересованный, несколько скептичный, журналист до мозга костей.
– Расскажи мне о своих принципах и почему они так важны для тебя. Как я понимаю, началом конфликта всегда служили какие-то недоразумения во время встреч. Что же за мужчины тебе попадались? Чего они ожидали от тебя? Ты действительно считаешь себя последней двадцатишестилетней девственницей в Чикаго? А может быть, другие женщины тоже сталкиваются с подобными проблемами?
Вопросы так и посыпались на нее.
– Возможно, я и не единственная… – Криста автоматически ответила сразу на последний. – Не знаю только, относятся ли другие к этому столь же серьезно. Вот почему еще мне не хотелось служить материалом для твоей колонки: читатели воспримут меня как живое ископаемое. Не исключено, что кто-то и согласен со мной. Не так уж уютно чувствовать себя последним представителем вымирающего племени.
Ручка Фила, привычно скользившая по бумаге, вдруг сделала крутой вираж.
– А сама ты к чему склоняешься?
– Уже не уверена, следовать ли и дальше своим принципам. Иногда думаю – стоит, иногда – нет. С одной стороны, приятно чувствовать себя порядочной девушкой, а с другой… если в наше время ты остаешься девственницей, это расценивается чуть ли не как болезнь. Большинство известных мне незамужних женщин оказываются в постели с мужчиной почти сразу после знакомства.
– А ты так не поступаешь. Почему? – Потому что считаю – так нельзя. Вздохнув, она сделала глоток кофе и отодвинула тарелку с нетронутыми канелони, прикинув в уме, сколько в них калорий. Разве может он понять ее внутренний мир? Обеды в доме ее ирландской бабушки, проходившие в гробовом молчании; неизбывное одиночество после смерти родителей – ни братьев, ни сестер; приходская школа, куда ее заставляли ходить, – обо всем этом она бы еще рассказала. Но как передать преследовавшее ее в детстве сознание покинутости, изолированности от мира, заставлявшее мечтать
– Я хочу, чтобы в моей жизни был только один любимый мужчина, – мягко произнесла Криста. – Я уверена, что секс – часть чего-то большего, продолжение серьезных, прочных отношений, а не нечто случайное, мимолетное. И тем не менее…
Фил приподнял одну бровь, словно приглашая продолжать, – он слушал со всем вниманием.
– И тем не менее мои замужние подруги, которые без колебаний шли на близость со всеми своими поклонниками до брака, кажется, благополучно живут со своими мужьями. По крайней мере пока.
– То есть они не слишком страдают, придерживаясь более свободных моральных норм. В то время как ты…
– В то время как я пытаюсь решить, что приемлемо для меня. Внутреннее чутье подсказывает мне, что существуют ценности, потеря которых невосполнима.
– Однако, я понял, ты подумываешь, так сказать, не примкнуть ли тебе к большинству. Почему?
Криста пожала плечами, но Фил понял, насколько важен для нее этот вопрос.
– Рано или поздно, но я потеряю невинность; может, и не стоит придавать этому такое значение. Что, если мой единственный, мой избранник вообще не появится? Трудно рассчитывать, что кто-нибудь разделит мои взгляды. Некоторое время оба молчали.
– Полагаюсь на твое обещание не называть моего имени, – нервно добавила Криста. – Неохота стать посмешищем всего Дворца правосудия. А если моя бабушка хотя бы заподозрит, что я имею отношение к этому материалу…
– Думаешь, она не поймет тебя?
Криста так уставилась на него, что Фил не сдержал улыбки.
– Святые перевернутся в гробах, если моя бабушка изменит свои принципы!
– Не волнуйся. – Фил слегка нахмурился – к делу. – Тебе двадцать шесть лет. Неужели так необходимо теперь связывать себя замужеством? Ты только начинаешь свою карьеру. Муж, семья – все это отнимает много времени и сил. «Хотела бы я знать, сколько лет тебе, – думала Криста. – Тридцать четыре? Тридцать шесть? Пожалуй, оптимальный возраст для потенциального мужа». А вслух ответила:
– Для женщины возраст до тридцати наиболее благоприятен для рождения детей.
Фил простонал про себя – лицо его осталось бесстрастным. Как он оказался прав!
– Возможно, то, что я говорю, не соответствует общепринятым взглядам, но… Боюсь, я не слишком внятно объясняю, чего хочу.
«Да чего уж там, – внутренне досадовал Фил. – Напротив, все ясно как Божий день. Ты как моя мать, как мои сестры, как жены моих братьев. Хоть кое-кто из них и работает, и даже кое-чего достиг, всем им нужно одно – дом, очаг, куча орущих младенцев. Я единственный в семье счастливец старше двадцати одного года, который избежал этого кошмара».
– Так что проблема сводится к одному, – Криста будто специально подтверждала его мысли, – подобрать на роль мужа подходящую кандидатуру. Как ты понимаешь, возраст его – от двадцати шести до тридцати пяти. Но в наше время молодые люди не любят ждать, если ты с первой же встречи не выказываешь желания забраться к ним в постель. Не так давно я потеряла мужчину, который отвечал почти всем моим требованиям. Он особенный, таких не много сейчас.
Услышав из ее уст такое. Фил совсем уж насупился. У Кристы О'Малли матримониальные наклонности – это несомненно – и несколько старомодные взгляды, но… он уже почему-то воспринимал ее как нечто неотъемлемое от себя самого, и у него не вызывала восторга мысль о свиданиях ее с каким-то там сопляком, который к тому же повел себя с ней как-то не так.