В отчаянном разрушении

Дж. Елена

— Вы не против?

Я поднимаю бровь. — Да, все, что ты хочешь посмотреть.

— Это пошлость, и помните, я рассказывала вам о признаниях в любви? Это то самое шоу...

Ее нерешительность вызывает у меня любопытство, но я отмахиваюсь от него. Я пожимаю плечами. — Я не против, Girasol.

Она кивает, нажимает на кнопку, и шоу начинается. Примерно через пять минут шоу на мои вопросы находятся ответы.

Это не просто пошловатое шоу с признаниями в любви. Это еще и сексуальное шоу, с полной обнаженкой.

И не просто поцелуи и поцелуи с затухающими черными сценами. Нет, полный набор.

— О Боже! — кричит Клементина в приступе хихиканья, когда парень на экране бросает женщину на кровать и срывает с нее топ. Пуговицы разлетаются, и ее грудь оказывается на виду.

Я прочищаю горло и переставляю свое тело. Я смотрю на Клементину, и она прикрывает рот, продолжая хихикать. Она ловит мой взгляд, прежде чем его глаза расширяются, а лицо заливает краснота.

— Клянусь, я думала, что это будет несерьезный эпизод! Мне так жаль, мистер Сантос. Я могу выключить.

Она тянется к пульту, но я качаю головой.

— Все в порядке, это просто секс на экране. Могло быть и хуже.

Она поджимает губы, оценивая мой тон, а я улыбаюсь, чтобы добавить юмора. Клементина громко смеется, а затем опускается обратно на диван.

Я достаю миску с попкорном и начинаю есть его, чтобы отвлечься. Не помогает и то, что под стоны на экране я тоже начинаю возбуждаться.

Почему эта сцена секса так чертовски длинна? Просто переходите к делу! Он все еще раздевается после того, как съел ее. К счастью, эта часть была показана с пояса, и мы могли видеть только ее реакцию.

Это заставляет меня задаться вопросом, какого черта потоковый сервис разрешает всю эту наготу. Она что, случайно искала порно времен Регентства?

Я чуть не подавился ядром, когда они кричали во время кульминации. Мой взгляд переходит на Клементину, и она смотрит на меня, нахмурив брови. Я кашляю из-за застрявшего в горле ядра.

— Вам нужна вода? — спрашивает она, встает и бежит на кухню. Прежде чем я успеваю сказать ей "нет", она возвращается со стаканом воды. Но она слишком быстро бежит по паркетному полу и, вскрикнув, поскальзывается на носках.

Все происходит в течение двух секунд. Она поскальзывается, я роняю миску с попкорном, пытаясь поймать ее, и стакан с водой обливает мои бедра и промежность, прежде чем она падает на меня сверху.

Мои бедра промокли, и холодная вода просачивается сквозь ткань. Ее руки лежат на моих коленях, где она поймала себя, а мои - на ее руках, вцепившихся в свитер. Она в ужасе смотрит вверх, и ее пальцы сжимаются на моих коленях. Ее лицо находится на уровне моей промежности, и меня что-то задевает то, как коротко она смотрит на него.

Она пытается подняться, и я помогаю ей, как могу, прежде чем смогу оценить свой собственный ущерб.

— Черт, мне так жаль, мистер Сантос!

Она простонала, прежде чем схватить стопку салфеток на кофейном столике и вытереть пятно на моих бедрах. У нее быстрые руки, и

она делает это так торопливо, что слишком быстро пробегает по моим бедрам.

Она кладет салфетки прямо на мою промежность, и я шиплю, хватаю ее за запястья, и ее движения прекращаются.

— Клементина, все хорошо, — вздыхаю я.

— О Боже. Я так...

Она отступает назад и поднимает руки в знак капитуляции перед тем, что она делала, а я качаю головой, собирая салфетки и сворачивая их в рулон.

Я встаю, а она прикусывает нижнюю губу, прежде чем упереть руки в бока.

— Все в порядке, — повторяю я.

Шоу все еще идет на заднем плане, и они наконец-то прошли сцену секса, но после того, как Клементина только что провела пальцем по моему члену, это все, о чем я могу сейчас думать.

Я стараюсь усмирить дыхание, обходя ее и направляясь на кухню, чтобы выбросить промокшие салфетки. Я слышу ее шаги позади себя.

— Вы уверены? — Ее голос мягкий.

— Да, Клементина, ты можешь вернуться к своему шоу. Все в порядке.

На мгновение она замолкает, и мне приходится оглянуться, чтобы убедиться, что она все еще там. Ее руки прижаты к бокам, а взгляд устремлен в землю.

— Estoy bien, Girasol28, — успокаиваю я ее.

— Вы злитесь на меня? — Она наконец поднимает на меня глаза, которые слегка блестят.

Я смотрю на нее с недоверием. — Совсем наоборот.

— Что это значит, мистер Сантос?

Я не могу сказать ей, что из-за того, что она протирает салфетками мою промежность, я думаю только о ней, причем в не самых подходящих сценариях. Примерно как в сценариях, которые мы только что смотрели по телевизору.

— Забудь об этом, — бормочу я, направляясь в коридор.

— Мистер Сантос!

Ее шаги громкие, когда она бежит за мной, я останавливаюсь и оборачиваюсь, но ее чертовы носки снова заставляют ее поскользнуться, когда она пытается остановить себя от моего внезапного поворота. Она сталкивается с моей грудью и издает "ой", когда я ловлю ее за локти. Она поднимает на меня глаза, в ее красивых радужках блестит что-то такое, что заставляет меня усомниться во всем. Что я не сошел с ума от этих мыслей. Что те моменты, которые я считал просто моментами сарказма или простого флирта, были просто случайностью.

Нет, ее глаза говорят мне, что она, возможно, думает о том же, о чем и я.

О неуместных сценариях и самых запретных вещах, которые мы действительно не должны делать. Мы действительно не должны.

Но потом она сглатывает.

— Скажите мне, — шепчет она, умоляюще глядя в глаза.

Я качаю головой и поглаживаю ее локти, мои пальцы касаются мягкой ткани свитера. — Нет, Girasol.

— Вы сказали, что не злитесь на меня, так что же вы делаете?

Она словно бросает мне вызов, чтобы я наконец произнес это вслух. Наконец-то произнести это.