В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
— Летит! — вдруг крикнула она. Они все прижались к земле и замерли. Желтобрюхий «мессершмитт» сделал вираж над седловиной и, видимо, ничего подозрительного не заметив, полетел дальше.
Степа не мешкая наполнил анкерок, заткнул его деревянной затычкой и стал прилаживать ремни.
Сестры не уходили: они выжидательно смотрели на него. Юнге стало неловко.
— Ладно, давайте сперва к вам отнесем,— хмурясь, сказал он. — Только за это бинтов хороших достаньте.
Девушки сразу повеселели. Младшая протянула ему флягу.
—
Степа приник к алюминиевому горлышку фляги. Холодная вода имела привкус железа, но он с трудом оторвался от нее.
Поблагодарив Симу, юнга взвалил анкерок на спину и, сгибаясь под тяжестью, стал карабкаться за сестрами в гору.
Наверху им пришлось двигаться перебежками до лощины. Здесь вся земля была изрыта воронками. Невдалеке виднелись огороды, виноградники и какие-то траншеи. В лощине был спуск, укатанный машинами. Девушки свернули под гору и остановились у большой норы, прорубленной в каменистом обрыве. Рядом было еще несколько таких же нор.
Раненые бойцы укрывались в тени под обрывом: одни сидя дремали, другие лежали на носилках и плащ-палатках, третьи, собравшись группками, курили.
Увидев девушек, принесших воду, бойцы обступили их. С носилок послышались голоса: «Пить... дайте пить! Воды!»
— Товарищи, не волнуйтесь, — сказала старшая сестра, — воды всем хватит.
Отдав несколько фляг санитарам, девушки унесли анкерок в глубь пещеры. Раненые разбрелись по местам.
Синие мухи кружились над камнями. Степа отошел в сторону, лег в тень и стал ждать. Сестры долго не показывались. Потом появилась Сима с анкерком и санитарной сумкой.
— Олю хирург не отпускает, — виновато сказала она. — Новых раненых с батареи принесли.
— Вот и верь вам после этого, — укорил ее Степа. — Сманили, а сами прячетесь.
— Я пойду с тобой к раненому.
— А ты умеешь перевязывать?
— Спрашиваешь!.. Мы с Ольгой в Инкерманских штольнях работали. Знаешь, какой там госпиталь? Я даже гипс умею накладывать.
— Тогда пошли, — согласился Степа.
Они опять перебежками пробрались к роднику, наполнили водой анкерок и вместе спустились к морю.
Панюшкин лежал у шлюпки с закрытыми глазами. Рот его запекся, лицо потемнело.
Сима смочила вату водой, провела ею по губам матроса. Тот вздрогнул и открыл помутневшие глаза.
— Кто это?
— Я сестру привел, — ответил Степа.
— Чего ты так долго? Попадет нам от лейтенанта.
— Не шевелитесь! — приказала ему Сима.
Она сняла жгут и размотала заскорузлую от крови тряпку. Нога у Панюшкина опухла и посинела.
— Не было бы заражения крови. К хирургу надо.
— Ничего не сделается, рана в воде просолилась,— уверил ее комендор. — Вы мне только бинт потуже сделайте. У моряков быстро заживает.
— Ну смотрите, жалеть будете!
Сима наложила свежие бинты, приладила обмотанную марлей шину. В ее проворных руках
Степа подтащил шлюпку и спустил ее на воду. Сима помогла ему усадить раненого, уложила забинтованную ногу на анкерок и посоветовала меньше шевелиться.
Прощаясь с ней, юнга смущенно предложил:
— Хотите вот это на память?
Он протянул ей свой нож с костяной ручкой, на которой были выжжены его имя и фамилия.
— Зачем же?.. У меня есть свой, — смутясь, отказывалась девушка. — Разве только обменяться, но мой простой, школьный...
— Ничего, подойдет.
Степа спрятал в карман полученный от нее крошечный перочинный ножик, еще раз неловко стиснул мягкую руку девушки и, столкнув шлюпку на глубокое место, погнал вдоль берега.
За поворотом шлюпку встретил ветер открытого моря. Он кренил ее и сносил на уступы скал, о которые в брызги разбивались волны. Идти мористее юнга не решался, боясь самолетов. Напрягая все силы, он старался удержать легкое суденышко под обрывом.
Панюшкин, видя, что одному юнге не справиться с ветром, взял в руки доску и, чертыхаясь от боли, стал помогать ему. И все же двигались они очень медленно.
Ветер усиливался. Откатная волна создавала пенистые водовороты. Вихлявшую шлюпку бросало с волны на волну и обдавало брызгами.
Наконец показались своды пещеры. Друзья облегченно перевели дух. Теперь осталось немного. Еще несколько гребков — и их подхватят заботливые руки.
Но катера в пещере не оказалось. На плоском выступе влажной стены белел лишь прилепленный тетрадочный лист.
Здесь волны раскачивали шлюпку еще яростнее, норовя подбросить ее и разбить о камни. Ветер завывал в глубоких трещинах, гудел под сводами. Вода плескалась, взлетала брызгами, шипела и крутилась.
Упираясь в скользкую стену, юнга веслом содрал записку. В ней было несколько слов: «Уходим в Камышовую бухту. Добирайтесь своим ходом». Внизу стояла боцманская подпись с крупной закорючкой.
— Что же нам теперь делать? — растерянно спросил Степа.
— Здесь не переждешь, о камни разобьет. Надо в какую-нибудь тихую бухту пробираться, — озабоченно хмурясь, сказал комендор. — Давай, брат, выбираться, отстоимся где-нибудь.
— Тебя же в госпиталь надо.
— Ладно, потерплю.
Панюшкин помог Степе преодолеть накатную волну, и шлюпка вновь закачалась на зыби открытого моря, взлетая с гребня на гребень.
Укромных мест по пути не попадалось. Раненый матрос первое время греб доской, потом устал и отвалился на корму. Он лежал с запрокинутой головой и дышал открытым ртом. Лицо его пожелтело, осунулось, нос заострился.
Юнге хотелось пить и есть. Руки ломило от усталости. С каким бы наслаждением он выкупался и полежал бы в тени на прибрежной гальке! Но разве позволишь себе это, когда в шлюпке стонет и бредит товарищ!