В открытом море(изд.1965)-сборник
Шрифт:
Самолет, который гонялся за ним, сделал два промаха, а, пикируя третий раз, сам вдруг подпрыгнул, закачался и, клюя носом, почти задевая крылом волны, понесся к берегу. За ним потянулась тонкая струйка дыма, расплывшаяся черной неровной полосой.
После этого «козлы» уже не решились снижаться. Вразброд, кружась на большой высоте, они, видно, задались целью уничтожить мешающего конвоира. На катер с визгом и воем посыпались бомбы, хотя он и не был главной целью. Порой казалось, что морской охотник уже подбит, его захлестывали поднятые
От непрерывной стрельбы стволы пушек МО так раскалились, что на них коробилась и горела краска. Катерники умышленно вызывали на себя ярость воздушных противников, зная, что быстрому и маленькому судну легче сманеврировать и увернуться от бомб, чем большому.
Налет продолжался минут пятнадцать. Затем самолеты отстали, дым рассеялся и все стихло.
Не слыша больше рева моторов, взрывов и стрельбы, пассажиры теплохода высыпали на палубу. Они что-то возбужденно кричали катерникам. Но те, усталые и оглохшие, не могли разобрать их слов.
Став под разгрузку в спокойном Новороссийском порту, капитан теплохода вызвал к себе второго помощника.
— Вы видели, где пришвартовался наш конвоир?— спросил он.
— Видел среди мотоботов и парусников... К рыбачьей мелочи приткнулся.
— Нехорошо получается. Шли вместе, а у берега — в разные концы. Я тут, конечно, виноват. Погорячился и Одессе, Много лишнего и несправедливого наговорил об этом МО. Командир определенно сердится. Почему бы ему не пришвартоваться рядом? Не зря он забился в тот угол. Помириться бы следовало. Не раз еще встретимся. Но как это сделаешь теперь?
— А вы пригласите его в салон, — посоветовал помощник. — Они на своей «мошке», видимо, всухомятку питаются. Хороший обед — великое дело.
— Это вы правильно, — согласился капитан. — Только как бы узнать, что он больше всего любит? Хочется угостить не просто... Пусть чувствует нашу благодарность.
— Узнаем, — обещал помощник. — Я на разведку Ряпушкина пошлю. Он у нас пройдоха. Все вынюхает.
Ряпушкин был старшим коком и кондитером на теплоходе. Он умел угощать почетных гостей капитана и поэтому с удовольствием взялся за порученное дело. Захватив пачку табаку, он прошел в другой конец порта, разыскал там знакомый МО и, сев на каменную тумбу, стал приглядываться, с кем бы из матросов ему поговорить.
На катере шла «мокрая приборка». Босоногие комендоры, сигнальщики и электрики, засучив брюки до колен, терли деревянную палубу песком, пеньковыми швабрами и окачивали водой из брезентовых ведер. Один из матросов стирал на плотике чехол от пушки.
«С ним придется», — решил Ряпушкин. Свернув папиросу, он пошарил по карманам и, как бы не найдя спичек, обратился к катернику:
— Браток, нет ли зажигалки?
— Найдем, — ответил
Он вытер руки и вытащил из нагрудного кармана резиновый кисет и медную зажигалку, похожую на головку снаряда.
— Может, желаете батумского? — предложил Ряпушкин. — Первый сорт.
Катерник не отказался. Он свернул толстенькую папиросу. С наслаждением сделал затяжку, выпустив клуб душистого дыма, и вновь принялся тереть щеткой холстину.
— Чистоту наводите? Видно, командир у вас строгий? — сказал Ряпушкин, не зная, как завязать нужный ему разговор.
— Строгий, — буркнул матрос и нахмурился. Видно было, что он не расположен беседовать с незнакомым человеком. Но это не смутило Ряпушкина.
— Скажи, друг, — продолжал он, — как вы на таком кораблике еду себе готовите? На консервах и сухарях небось сидите? Камбуз-то у вас имеется?
— А вам, гражданин, для какой это надобности? Вы чего тут около боевого корабля ходите?
Матрос недружелюбно смотрел на него.
— Да я так... Покурить, — смутился Ряпушкин. — Прогуливаюсь вроде.
— Покажите документы! — потребовал катерник.
Моряк был так строг, что Ряпушкину поневоле пришлось вытаскивать свое затрепанное удостоверение личности.
— На теплоходе... В должности старшего кока состою, — робея, пояснил он.
— Значит, вас мы конвоировали?
— Нас.
— А что ночью было?
— Темно, конечно... Чуть фашистский самолет торпеду не закатил. Если бы не вы, то кормить бы нам крабов.
— Правильно, — согласился катерник и, возвращая удостоверение, уже добродушнее поинтересовался: — Переполошились, наверное?
— Было малость, — сознался Ряпушкин. — Желаем командира вашего угостить, да вот не знаем, как он насчет еды... Что в его вкусе? Расспросить хотелось.
— Так с этого и начать надо было! — оживился матрос. — А то как шпион: «Строгий ли командир? Да где у вас камбуз?» Кто же военные тайны раскрывать будет! Командир у нас, известное дело... Ему чего-нибудь позабористее: консоме или еще чего. Борщ и кашу сами готовим.
— Понятно, понятно... Деликатесами, значит, интересуется, — подхватил кок. — А вина какой марки?
— Вот насчет этого строг он у нас, — вздохнул черноморец. — Физкультурник. Не пьет и не курит. Вместо табаку леденцы в баталерке берет.
— Сладкое, значит, обожает... Скажем, слоенки или пирожное заварное — подойдет?
— В самый раз. Вы б заодно и о команде подумали. Мы ведь тоже не дремали, — намекнул катерник. — Не мешало бы и нас пирожками побаловать.
— Учтем, обязательно подумаем, — пообещал Ряпушкин.
Поговорив немного, он, довольный, вернулся на теплоход и доложил капитану.
— Часа через три-четыре можете приглашать гостя. В грязь лицом не ударим: все будет по его вкусу.
Приглашать Ванюкова отправился старший помощник капитана. Для столь торжественного случая он чисто выбрился и надел новый, парадный китель.