В ожидании апокалипсиса
Шрифт:
— Может, они засекли тебя в кафе?
— Не думаю. Ты ведь знаешь, нас специально готовят. Меня трудно вычислить на улице.
— Знаю. Но они вычислили.
— Я не могу поверить в это. Понимаешь, не могу.
— Зачем ты приехала сюда?
— А куда? — Мария поставила банку на стол, рядом с «магнумом». — Куда я еще могла ехать? Агент управления «К» не имеет права на ошибку. Если он не погибнет при исполнении, его обязательно убирают потом. Это абсолютный закон спецслужб. Профессиональный убийца
— Думаешь, я не понимаю, зачем тебе «магнум»? — с вызовом спросила Мария. — Ты ведь всегда бываешь без оружия. Просто после встречи в Амстердаме тебе его выдали для моей ликвидации. Разве не так?
Он не ответил. Молчал он как-то неприятно, тяжело, и его молчание было страшнее любых самых громких слов.
— Да, — произнес наконец Дронго, — на тебя вышла английская контрразведка. И мне дали этот «магнум» против тебя, Мария. Ты права.
— Тогда зачем ты отдал мне свое оружие?
— А зачем ты отдала мне свое? Ты ведь все поняла, как только я вошел в номер.
— Я не смогла, — прошептала Мария. — В этот раз не смогла.
— А я могу? — разозлился Дронго. — Или ты думаешь, что я тоже буду работать на твое управление?
Гостья встала, подходя к нему.
— Прости, что так получилось. Я не хотела.
Он тоже поднялся.
— О чем ты говоришь, ненормальная? Тебе нужно думать о себе, а ты просишь у меня прощения. Тебе нужно исчезнуть, бежать немедленно.
— Ты все-таки дурак, — прошептала женщина, прижимаясь к нему.
— Да, — похолодел Дронго, предугадывая, что она ему скажет.
— Они уже знают, что я здесь, — прошептала Мария, — за твоей гостиницей следили. Мне не разрешат уйти отсюда живой. Ни за что не разрешат.
Он дотронулся губами до ее губ, шершавых и сухих.
— У нас есть шанс, — прошептал Дронго, — я попросил их подумать.
— Ни единого, мой милый, ни одного. — Она поцеловала его. — Подари мне эту ночь. — Мария обняла Дронго.
Потом подошла к окну, задергивая шторы.
Он молчал, задыхаясь от ужаса, разумом понимая, что она права, и негодуя на свою беспомощность и соучастие в этом постыдном спектакле, столь жалком и величественном одновременно.
Она сняла свитер, стянула брюки. Дронго просто стоял и смотрел. Мария расстегнула лифчик, и он увидел два маленьких тугих соска, словно изголодавшихся по любви. И подтянутый живот женщины-спортсменки, с несколькими характерными полосами от растяжении-после беременности и родов. «Почему я не увидел этого в первую ночь?» — вдруг подумал Дронго.
Мария подошла к нему совсем близко. Ему хотелось обнять это стройное, почти девичье тело и как-то успокоить, пригреть женщину с измученной душой и такой страшной, неустроенной жизнью.
— Мария, — хрипло проговорил Дронго, — мы должны попытаться.
— Конечно, — женщина даже улыбнулась, развязывая ему галстук, — только потом.
Она потянула покрывало, и ее «дженнингс» упал на пол.
Впервые в жизни он действовал как в бреду.
Сцена в постели была отчаянным актом прощания с еще живым человеком. Они изнуряли себя ласками, не разрешая себе думать о предстоящем; в эту ночь они отдавались друг другу с какой-то безумной страстью, словно любовники накануне казни.
За окнами забрезжил рассвет, когда Мария, задыхаясь от бешеной гонки, легла рядом с ним.
— Я могу тебя попросить? — спросила она.
— О чем?
— В Ленинграде живет моя дочь. Запомни адрес, — она назвала улицу и номер дома, — если можно, навести ее потом. Я не знаю твоего задания, но если сможешь вернуться, не забудь.
— Что ты несешь, — мрачно проговорил он.
— Не надо притворяться. Все и так ясно. Знаешь, я вое время думала, что будет, если ты попадешь к ним раньше срока. Как мне в тебя стрелять? Я бы не смогла.
— Молчи, — он чувствовал, что его нервы на пределе, — не надо ничего говорить.
— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — вдруг спросила женщина. — Не хотела рассказывать тебе, но сейчас можно. Знаешь, ведь мы с тобой раньше встречались.
— Не может быть, — выдавил он, — я сразу запоминаю лица.
— А меня не запомнил, — улыбнулась сквозь слезы Мария. — В восемьдесят первом году в Ленинграде. Ты был на вечеринке у Славика. Помнишь? Тогда и я там была с мужем. Это было одиннадцать лет назад. Мы как раз улетали в Афган.
— Ты… — Дронго начал вспоминать каких-то людей, молодых, шумных, влюбленных. На вечер он попал случайно, со своим другом. И даже познакомился там с одной девушкой. Но этих двоих он запомнил. Муж и жена. Правильно. Военный летчик, молодой, красивый парень. Капитан или майор. Как его звали? Фамилия… Рогов, верно Рогов. А девушка, его жена. Она была, кажется, с косичками. С такими смешными косичками. Неужели это Мария?
— Постой. — Он изумленно приподнялся на локте. — Значит, тебе тогда было двадцать три. Эта девушка с косичками…
— Да, я. Мне было тогда действительно всего двадцать три года. Знакомые говорили, что я очень молодо выгляжу. Мы были женаты уже пять лет. Тогда моей дочери исполнилось четыре года, сейчас пятнадцать. Она кончает школу в будущем году.
— Значит, ты Рогова.
— Ты даже вспомнил нашу фамилию. Но это по мужу.
— Как тебя зовут?
— Ирина. Ирина Кислицына.
— Как же ты меня узнала? Ведь прошло одиннадцать лет. Я так изменился. И ты, тебя не узнаешь. Помню твои светлые волосы.