В ожидании апокалипсиса
Шрифт:
— Газета в моих руках означает конец операции.
— Как зовут вашего агента?
— Мария Грот.
— Настоящее имя?
— Не знаю. Неужели вы считаете, что я мог его знать? А если бы даже и знал, сообщил бы вам?
— Почему вы нам все рассказываете? — подозрительно выдавил Олвинг.
— Не вижу смысла скрывать. Операция провалилась, значит, нам нужно убираться отсюда. Против вас я ничего не делал, против бельгийских властей — тем более. Ликвидировать меня вам не имеет смысла, наши и так знают, что Ощенко в ваших руках. С Либерман не получилось, ну и не надо. Мы найдем второй вариант, где меня, конечно, уже
В гостиной наступило молчание.
— Похоже, вы правы, — задумчиво произнес Риггс, — но вы не считаете, что это ваше последнее задание? Профессионал вашего класса не имеет права ошибаться.
— Знаю, — кивнул Дронго, — но это уже мои проблемы.
— Она профессиональный убийца, — напомнил Риггс, — вы можете и не вернуться живым.
— Только не нужно меня пугать.
— Я, предупреждаю.
— Я всегда помню об этом.
— Может, я вам дам свою визитную карточку? В жизни бывают разные моменты, — предложил Риггс.
Дронго колебался. Сейчас нельзя было поддаваться слишком явно.
— Не надо, но я подумаю над вашими словами.
Он поднялся.
— Я могу идти?
— Да, — кивнул Риггс, — вас отвезут обратно. Еще один последний вопрос. Если хотите, не отвечайте.
— Слушаю вас.
— Вы действительно не знали, что Марию Грот выдал ваш перебежчик? Или просто разыграли смущение?
— Я действительно не знал, для меня это было большим ударом. До свидания.
Когда разведчик вышел, Риггс взглянул на коллегу.
— Что вы об этом думаете?
— Не верю ни одному его слову. Но он прав. Их операция провалилась, и теперь они будут идти по второму этапу.
— А что с ним делать?
— Ничего. Он уже не представляет никакой ценности. Мы о нем вряд ли когда-нибудь услышим.
— Послать наблюдение?
— Как хотите. На всякий случай можете послать, но когда он вернется из Брюгге, снимите. Думаю, у него будет масса неприятностей со своими хозяевами. А нас он уже не должен интересовать.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
«Потерять» наблюдение было для него проще всего. Дронго хорошо знал законы спецслужб. Затеряться в стране, где действует аппарат контрразведки, практически невозможно. Для слежки иногда используются несколько десятков агентов, перекрывающих любые возможности исчезнуть. Но в чужой стране ни одна контрразведка не имеет такого преимущества. К объекту могут быть приставлены три, максимум пять агентов, а это значит, что тот при большом желании всегда может «раствориться» в толпе.
Дронго терпеливо позволил английским агентам сопровождать его до Брюгге, а затем на центральной площади, войдя в хорошо знакомый магазин, просто воспользовался запасным выходом. И еще через минуту вошел в другой магазин, на параллельной улице. Через полчаса он был уже в поезде на пути в Антверпен.
Вечером того же дня Дронго оформлял билет на самолет «Люфтганзы», следующий из Гамбурга в Нью-Йорк. Англичане разыскивали его по всей Бельгии, а между тем самолет, в котором он находился, приземлился в нью-йоркском аэропорту ДФК. [8] Это была часть продуманной операции, и он добросовестно выполнял все инструкции.
8
Аэропорт
Сев в такси, он поехал на 55-ю стрит Манхэттена, в гостинцу «Сент-Редженс», расположенную на углу Пятой авеню, где он предварительно заказал себе номер.
«Кажется, я переборщил», — подумал Дронго, увидев роскошный вестибюль. Он выбирал отель по каталогу и, видимо, серьезно ошибся в проставленных там ценах. Это ему сразу подтвердила любезная девушка-портье.
— С вас полторы тысячи долларов, — улыбаясь, сообщила она, — за три дня. Вы будете платить наличными?
— Только за один день, — свирепо ответил Дронго. Завтра он уберется из этой золоченой клетки. Иначе ему никак не хватит его «командировочных». Но сегодня он слишком устал.
Поднявшись в номер, он убедился, что цена проставлена правильно. Особо впечатляла трехкомнатная ванная с обилием зеркал и золоченых канделябров. У телефона в спальне, рядом с кроватью находился компьютерный экран, на котором можно было регулировать свет, тепло, телевизор, музыку в номере.
Он набрал код Бруклина и номер телефона.
— Мистер Любарский? — спросил он по-английски.
— Верно.
— Я из Брюсселя. Меня зовут Андрэ Фридман. Я хотел бы с вами увидеться.
Наступила тягостная пауза, его собеседник тяжело дышал в трубку.
— Хорошо, — наконец отозвался Любарский, — где мы можем увидеться?
— Я живу в Манхэттене, на 55-й стрит, угол Пятой авеню. Когда вы можете приехать?
— Через час. Вас устраивает?
— Вполне. Встретимся у дома Трампа. Это как раз рядом. Вы знаете, где это?
— Конечно.
— Тогда ровно в девять. Вы подъедете на машине?
— Да, номер моей «Хонды»…
— Не надо, я знаю. Значит, ровно в девять.
Он положил трубку. Лег на кровать, пытаясь сосредоточиться. После смерти Марии вся операция представлялась мрачным фарсом, какой-то нелепой трагикомедией.
«Когда они закончат все эти дурацкие игры?» — в очередной раз, уже без гнева подумал Дронго, прекрасно зная ответ на свой вопрос.
И вдруг неожиданно сел к телефону. Он вспомнил, что в Нью-Йорке работает его школьный товарищ. Они очень дружили до института. Потом его друг уехал в Москву поступать в МГИМО. Позже Дронго оказался в Германии, а его приятель в Индии. Они давно не встречались.
Однажды в Дели в ходе одной операции он вдруг увидел своего одноклассника. Тот возмужал, изменился, но он его сразу узнал. Приятель беседовал с каким-то англичанином, и Дронго не решился подойти. Он стоял так минут пять. Закон конспирации не разрешал ему встречаться с кем-либо из знакомых людей во время командировок. И он всегда неукоснительно выполнял это правило. Тогда, в Индии, он так и не решился подойти к своему приятелю. Однако теперь все иначе. После убийства в прошлом году Марка Ленарта и Натали Брэй Дронго позволил себе нагрубить генералу КГБ, курировавшему их операцию. А когда несколько дней назад застрелилась Мария, он уже более не мог сдерживаться. В этой войне не было ничего необычного или исключительного. Обычная подлая война со своими грязными и коварными ударами, нелепыми обманами, подставкой собственных агентов и ликвидацией неугодных профессионалов.