В ожидании Догго
Шрифт:
Трубку в номере отеля поднял Найджел.
– Привет, Найджел, это я.
– Дэниел, – промолвил он.
– Я благодарен тебе, что убедил маму открыться.
– Правда?
– Да. Я оценил.
– De nada, amigo. [8]
Когда к телефону подошла мать, я спросил про похороны.
– Ты когда-нибудь был в крематории? Бедная Пат! Ужасно! Фабрика! Вошел, вышел. Едва хватило времени для музыки. Некоторые изъявляют желание развеять пепел в мемориальном саду. Какой там пепел? Я заметила
8
Не за что, друг (исп.).
– О, не совсем в своей тарелке.
– Понимаю. Я правильно поступила, что сказала тебе?
– Разумеется.
– Не слышу в твоем голосе уверенности.
– А если он не захочет со мной встретиться?
– Не исключено. Хотя я бы удивилась.
Она бы удивилась! А я бы оказался в каком-то странном подвешенном состоянии между двух отцов, один из которых упорно не замечал меня, а другой от меня отказался. После тридцати лет я не мог рассчитывать на счастливое воссоединение. Мать сообщила, что у него есть семья, дети, и я ни в коем случае не хотел нарушать их покой. В конце концов, этот человек – такая же жертва, как и я. До вчерашнего дня мы не знали о существовании друг друга. Нас роднило неведение. Мать не собиралась обманывать его, но знала, что делала, когда решила забеременеть от него. Новые обстоятельства ему вполне могли не понравиться.
– Очень трогательно, что ты подумал о деле с этой стороны, – заметила мать. – Ты всегда был деликатным.
Или я просто готовил себя к худшему? Мать сообщила, что мой отец сейчас в отпуске, но когда вернется, она, из уважения к его ситуации, поговорит с ним очень осторожно, дипломатично. И ей очень поможет, что я не собираюсь раскачивать лодку. Я ответил, что совершенно этого не хочу и не нуждаюсь в открытом признании и даже в тайных отношениях. Прошу лишь одного – возможности посмотреть в лицо своему биологическому отцу. Еще я решил, что больше об этом не надо знать никому – ни папе, ни Эмме.
– Серьезно, Дэнни? Ты уверен? – В ее голосе я уловил не только удивление, но и нотку облегчения.
– Какой смысл?
– Ради правды, – неуверенно предположила она.
– Я не хочу никаких потрясений. А ты?
– Что ж, это твое решение.
– Мое. А тебе спасибо, если все оставишь на мое усмотрение.
– О боже! – В трубке раздались громкие сдавленные рыдания.
– В чем дело?
– Каким ты стал…
– Клара говорила «бессердечным».
– Глупая девчонка! Однажды она проснется и поймет, кого потеряла.
Глава двадцать третья
– Вы ему еще не звонили? – спросила Эди.
– Вечер как-то очень незаметно промелькнул, а потом стало слишком поздно.
Эту версию я придумал, а на самом деле было вот что: к половине десятого, после долгого разговора с матерью я выдул почти всю бутылку «Риохи» и не хотел, чтобы Патрик Эллори услышал,
– Звоните сейчас, – предложила Эди. – Я настаиваю.
– Вот как?
– Пошли, Догго, оставим этого Господина Безнадежность наедине с телефоном.
Он ответил на звонок одним словом: «Эллори», но оно было наполнено теплотой и шутливостью. Я мысленно представил англичанина в традиционном обличье – спортивного, способного все улаживать. Он был адвокатом и собирался в суд, но с удовольствием готов был поболтать о тете Джеральдине, бывшей хозяйке Догго.
– С приветом. Всегда такой была. Не нашлось ни одного умного или глупого мужчины, чтобы взял ее в жены.
Она всю жизнь провела в одном доме в Уондсуорте – большом имении с двойным фронтоном среди вольготно раскинувшегося сада, где и нашла Догго. Щенок дрожал в старом семейном бомбоубежище рядом с сараем, в которое тетя еще девчонкой забиралась во время войны.
– Когда я познакомился с ним, она уже две недели кормила его, но он все еще выглядел так, будто вот-вот умрет. Неизвестно, в каком состоянии его нашла тетя. Жена называла их странной парой. Так оно и было, вечно бродили вдвоем по своей старой развалюхе. Думаю, песик стал для нее кем-то вроде мужа, которого у нее никогда не было, единственным существом, какое она по-настоящему любила. Я радовался, что в конце жизни тетя обрела счастье. Вы меня слушаете?
– Да, да, простите. Это очень интересно. Что с ней случилось?
– Обширный инсульт. Догго поднял на ноги соседей. Когда приехала «Скорая помощь», пришлось ломать дверь, потому что все входы и окна были на замке. Во всяком случае, так показалось сначала. Но потом обнаружили, что одно из окон в крыше не закрыто. Из него пес по шиферу и выбрался наружу.
Высота там большая, и удар был крепким, хотя он приземлился в куст рододендрона. Больше некуда. Лишь куст мог спасти ему жизнь.
Эллори до сих пор переживал, что пришлось отдать Догго в «Баттерсийский дом собак и кошек». Но взять его в семью было нереально – там уже правили две кошки.
– Двоюродные братья тоже не захотели. Их больше интересовало, как бы побыстрее продать дом и выручить деньги. Но у меня одного есть доверенность распоряжаться имением. И я не позволю этого сделать, пока она жива.
– Простите?
– Таков мой принцип.
– Я не о том… Она не умерла?
– Разве я не сказал?
– Она жива? – изумилась Эди.
– До известной степени. – Эллори употребил выражение «хроническое вегетативное состояние».
– Но все-таки жива?
– Да.
Эди покосилась на Догго.
– Вы понимаете, что нам следует сделать?
– Нет.
– Обманщик.
– Эди, нельзя. Она – овощ. Вы же не хотите, чтобы он запомнил ее такой?
Она схватила меня за руку.
– Дэн, доверьтесь мне. Мы обязаны это сделать.
Я понимал, что Эди победила, но не хотел сдаваться без боя.
– Мы же решили, что станем общаться только по работе.
– Это и есть по работе. – Она улыбнулась. – Не забывайте, речь идет о почтальоне агентства.