В ожидании Догго

Миллз Марк

Минут десять мы торжественно сидели друг возле друга, а потом в коридоре раздались шлепки босых нот, и в комнате появилась Эди. Она была в майке, но слишком короткой, чтобы что-нибудь скрыть.

– Доброе утро, мальчики. – Ее голос был еще хриплым со сна.

– Вот это картина. – Я ощутил внезапный прилив желания.

Эди опустилась на колени и поцеловала Догго в макушку. Повернулась ко мне, сжала ладонями лицо и нежно поцеловала в губы.

– Кофе?

– Неплохо бы.

– Тосты?

– Я не делаю тосты.

– Зато

я делаю.

Еще она выжимала сок из апельсинов и подавала спелые манго. Догго получил консервированного тунца с вымоченным в молоке хлебом. Я обрадовался, увидев, что к нему вернулся аппетит. Учитывая, как мало я спал, моя голова должна была гудеть от усталости, однако я чувствовал себя свежим. Смотрел, как Эди заправляла в кухне, и спрашивал себя: не наблюдаю ли я то, что может стать частью моей жизни? Надежда проснулась во мне – пусть небольшая – после того, как рано утром Эди сказала, что, познакомившись со мной, она ни разу не спала с Тристаном.

– Неужели? – пробормотал я.

– Наверное, сразу поняла, что настанет день, и у меня появится возможность сказать тебе это. Вот и говорю.

– Я и понятия не имел.

– Потому что я боялась.

– Чего?

– Своих чувств. Боялась, что вернется Клара. И понимала, что ты пока не готов, что не удивительно после того, как она с тобой поступила. И я ждала, что было для меня даже хорошо, своего рода покаянием. Если взглянуть правде в глаза, я совсем не была паинькой. Только раз засомневалась. После свадьбы.

– После свадьбы?

– Когда Барбара сообщила, что ты не собираешься вступать в интимные отношения с коллегой. От этого, мол, у тебя развивается клаустрофобия.

– Я сказал ей по секрету, а она передала тебе?

– Не мне, моей матери. Они старые подруги.

– Эди…

Она прижала палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Не надо. Я все понимаю. И думаю, что ты прав. Наверное, я тоже не смогла бы. Но теперь, по крайней мере, мы знаем, как это.

– Что?

– Как хорошо было бы, если бы мы не работали вместе.

– Но мне приятно работать с тобой. Нравится ехать утром в автобусе, зная, что скоро тебя увижу, и гадать, в чем ты будешь одета.

– Ты замечаешь, в чем я одета?

– Конечно.

– Это хорошо.

Время поджимало. Мы нарочно приняли душ по отдельности, словно репетируя поведение, которое предстояло разыгрывать на работе. Эди достала мне из шкафа рубашку, которую, уезжая, оставил Дуглас. И хотя она была не совсем в моем вкусе (я не люблю полосок и прошитые строчки), еще хуже было появиться в агентстве в том же, в чем приходил накануне. Орлиный глаз Маргарет из бухгалтерии непременно подметил бы это.

Парка рядом с домом Эди не было, и Догго пришлось заниматься своими утренними делами на тротуаре рядом со станцией метро «Пимлико». Я убирал за ним в пакет и выбрасывал в урну, когда Эди предложила разделиться. Пара наших коллег жила

на южном берегу Темзы, и один из них – Тристан. Иногда она сталкивалась с ними на линии «Виктория», когда ехала на «Оксфорд-серкус».

– Не волнуйся, – успокоил я. – Мы сядем в автобус.

– Вот там остановка восемьдесят восьмого.

Угрюмые пассажиры торопились на станцию метро. Я решил, что целоваться на людях нельзя и, протянув руку, с шутливой официальностью произнес:

– Спасибо. Я получил истинное удовольствие.

Эди улыбнулась:

– Я тоже.

Глава двадцать шестая

После инцидента с собачьим калом Миган вела себя тихо, даже замкнуто. Но когда появилась перспектива новой рекламной кампании, опять стала громогласной и несдержанной. Я чувствовал, как от нее исходит самоуверенность. И подозревал, что она хотела, чтобы мы все ее ощутили. Действовала, как боксер, рекламирующий себя на пресс-конференции перед боем, чтобы таким образом деморализовать противника и заработать пару психологических очков.

Совещание назначили на полдень. То ли подействовала атака Миган, то ли сдали нервы, но Эди вдруг решила до начала встречи переделать все наши эскизы.

– Недостаточно энергичны.

– Они хороши, Эди.

– Именно хороши. Но не более.

Я не сопротивлялся. Обрадовался возможности посидеть рядом с ней за столом, прижиматься бедром к ее бедру, вдыхать аромат Эди и наблюдать, как она рисует. Нас прервали примерно через час. В кабинет ворвался Джош. Он был настолько возбужден, что мог едва говорить.

– Его берут! Наш комикс. Покупают!

– Кто?

– «Частный взгляд». Не только берут, хотят заказать еще в том же роде. Думают организовать страничку рассказов в картинках. Добропорядочные, либеральные тридцатилетние глазами их мудрой собаки. Решающей изюминкой стал пес. Он им очень понравился.

Мы повернулись к Догго, который, свесив голову, лежал на краешке дивана.

– Он здоров? – Джош тревожно нахмурился.

– У него была трудная ночь.

Не время праздновать победу и оценивать, что подобная сделка значит для Джоша, Догго и меня. Но я почувствовал, как приоткрылась дверь. Даже не дверь – люк аварийного выхода.

Через пятнадцать минут к нам заглянул Тристан и сказал, что Ральф еще не приехал, а совещание откладывается на полчаса. Покосившись на меня, словно его удивляло мое присутствие в этой комнате, он попросил зайти к нему в кабинет.

– Закрой дверь и садись. – Я устроился напротив него. – Симпатичная рубашка.

– Спасибо.

– Где ты ее взял?

Ложь далась легко:

– Подарок Клары.

– Клары? Тебе, наверное, было тяжело, когда она ушла?

– Да.

– Тогда ты поймешь, что я сейчас чувствую. – Тристан пододвинулся ко мне. – Дело в том, что я знаю эту рубашку. Видел раньше.