В ожидании дождя
Шрифт:
— Мистер Кензи, к чему вы ведете?
Я покачал головой:
— Да просто треплю языком, Шивон. Скажи, почему все-таки ты покинула Изумрудный остров?
Она вскинула голову:
— А вам нравится жить в нищете, мистер Кензи? Нравится отдавать больше половины зарплаты правительству? Нравится унылая погода и вечный холод?
— Да не очень. — Я пожал плечами. — Просто часто бывает так, что люди уезжают, а назад им путь заказан, потому что слишком многие только и ждут, когда они вернутся, чтобы их вздрючить. Твой случай?
— Вы
— Ага.
— Нет, — сказала она, уставившись в землю и тряся головой, словно надеялась, что это поможет ее словам стать реальностью. — Нет, не мой случай.
— Шивон, можешь мне сказать, когда Пирс собирается начать операцию против Доу? И что именно он затевает?
Она медленно шагнула назад. Ее личико осветила странная полуулыбка.
— Нет, мистер Кензи, не могу. Удачного вам дня.
— Ты даже не спросила, кто такой Пирс, — сказал я.
— Кто такой Пирс? — сказала она. — Вот. Довольны?
Она развернулась и пошла к лестнице на платформу. Сумка по-прежнему болталась у нее на плече.
Энджи отступила в сторону, пропуская Шивон на темный лестничный пролет.
Я подождал, пока она минует половину пути.
— Шивон, а как у тебя обстоит дело с грин-картой?
Она остановилась и застыла на месте.
— Что-то не верится, что тебе удалось раздобыть рабочую визу. Я слышал, миграционная служба всерьез взялась за ирландцев. Особенно в нашем городе. Жаль, конечно. Кто будет красить дома, когда их всех вышлют обратно на родину?
Она прокашлялась и, не оборачиваясь, сказала:
— Вы не посмеете.
— Посмеем, — сказала Энджи.
— У вас рука не поднимется.
— Поднимется, — сказал я. — Шивон, помоги нам.
Она полуобернулась и посмотрела мне в глаза:
— Или что?
— Или, Шивон, я позвоню своему приятелю из миграционной службы, и День труда ты будешь праздновать в сраном Белфасте.
31
— У него на каждого есть досье, — сказала Шивон. — На меня, на вас, мистер Кензи, и на вас тоже, мисс Дженнеро.
— И что у него там, в этих досье? — спросила Энджи.
— Распорядок вашего дня. Ваши слабости. О! — Она махнула рукой, разгоняя дым от своей сигареты. — Там много чего есть. Все, что он смог нарыть о вашей жизни. — Она ткнула сигаретой в сторону Энджи: — Он так обрадовался, когда узнал о смерти вашего мужа. Думал, что вы у него в руках.
— В смысле?
— В том смысле, что нашел ваше слабое место, мисс Дженнеро. Способ вас уничтожить. У каждого есть что-то такое, чем не хочется делиться с окружающими. Но потом он узнал, какие у вас родственники. Очень влиятельные. С такими не шутят.
Энджи кивнула.
— В тот день к Скотту Пирсу было лучше не приближаться.
— У меня просто сердце кровью обливается, — сказал я. — Позволь поинтересоваться,
— Чтобы сбить вас со следа, мистер Кензи.
— И переключить мое внимание на Коди Фалька.
Она кивнула.
— И что, Пирс думал, что я убью Фалька и на этом успокоюсь?
— Вполне возможно. — Она опустила глаза к своей чашке кофе.
— Диана Борн — его единственный источник информации о пациентах психиатров? — спросил я.
Шивон покачала головой.
— У него есть свой человек в больничной канцелярии. В клинике Маклина, в Бельмонте. Представляете, мистер Кензи, сколько пациентов проходит через нее за год?
Клиника Маклина считалась одной из крупнейших психиатрических лечебниц в штате. Там находились и те, кто пришел добровольно, и те, кого содержали в больнице принудительно. Соответственно, у них имелись и открытые, и закрытые отделения. Они лечили все, от наркотической или алкогольной зависимости и синдрома хронической усталости до параноидальной диссоциативной шизофрении со склонностью к насилию. Клиника Маклина, рассчитанная на триста коек, в год пропускала через себя в среднем по три тысячи человек.
Шивон откинулась назад и устало провела рукой по своим коротко остриженным волосам. После нашей встречи в Уэстоне мы сели в машину вместе, но почти сразу попали в жуткую пробку, из которой выбрались только в Уолтеме. На Мэйн-стрит мы зашли в закусочную. В половине шестого вечера посетителей было немного. Мы заказали кофейник обычного кофе и еще один — без кофеина, чем немало порадовали хмурую официантку, тут же удалившуюся по своим делам, оставив нас в покое.
— Как Пирс вербует себе помощников? — спросила Энджи.
Шивон криво улыбнулась:
— Ему трудно противостоять. Вы согласны?
Энджи пожала плечами:
— Не знаю. Я никогда с ним не встречалась.
— Поверьте мне на слово, — сказала Шивон. — Он видит тебя насквозь.
Я с трудом сдержался, чтобы не закатить глаза.
— Сначала он — само дружелюбие, — сказала Шивон. — Потом он с тобой спит. Узнает твои слабости, выведывает твои тайны. И ты оглянуться не успеешь, как уже у него в кармане. И делаешь все, что он скажет. Иначе он тебя уничтожит.
— Чем ему не угодила Карен? — спросил я. — Я понимаю, что он хотел проучить Доу, но ее самоубийство — даже для Пирса это слишком.
Шивон подняла чашку, но не сделала ни глотка.
— Вы до сих пор не поняли?
Мы дружно покачали головами.
— Вы меня разочаровываете.
— Вот ужас-то. Не знаю, как я это переживу.
— Доступ, мистер Кензи. Все упиралось в доступ.
— Это мы знаем, Шивон. Как, по-твоему, мы вышли на тебя?
Она покачала головой:
— У меня доступ ограниченный. Обрывок разговора здесь, бумажка с банковскими данными там. Скотту этого мало.