В ожидании дождя
Шрифт:
— Она сказала «они», — произнесла Энджи. — Ты заметил? «Они догадались, что вы до меня добрались».
— Заметил, — сказал я.
Маска невозмутимости на лице Кэрри Доу пошла трещинами, словно по ней заехали топором.
Она не зарыдала. Не закричала. Не впала в истерику. Она почти не шелохнулась, когда мы положили на кофейный столик перед ней фотографию Пирса. Только по лицу пробежала судорога, и участилось дыхание.
Кристофер Доу еще не вернулся из больницы, и огромный пустой дом казался холодным и
— Вы знаете этого человека как Тимоти Макголдрика, — сказала Энджи. — Верно?
Кэрри Доу кивнула.
— Кем он работает?
— Он… — Она сглотнула, оторвала взгляд от фотографии и сжалась на диване в комок. — Он сказал, что работает пилотом в «Транс Уорлд Эйрлайнс». Черт, да мы и познакомились в аэропорту. Я видела его удостоверение, видела листы с полетным заданием. Он говорил, что приписан к Чикагскому аэропорту. И я ему поверила. Он даже говорил с легким среднезападным акцентом.
— Вы хотите его убить, — сказал я.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами и еще больше съежилась.
— Ну конечно, хотите, — сказал я. — У вас в доме есть оружие?
Она молчала, глядя на меня отсутствующим взглядом.
— У вас в доме есть оружие? — повторил я.
— Нет, — тихо произнесла она.
— Но у вас есть к нему доступ, — сказал я.
Она кивнула:
— У нас дом в Нью-Гемпшире, на лыжный сезон, там есть.
— Какое именно?
— Прошу прощения?
— Какое оружие там есть, миссис Доу?
— Пистолет и ружье. Поздней осенью Кристофер иногда ходит на охоту.
Энджи протянула руку и накрыла ладонь Кэрри Доу:
— Если вы его убьете, он все равно выйдет победителем.
Кэрри Доу засмеялась:
— Как так?
— Потому что ваша жизнь будет разрушена. И жизнь вашего мужа тоже. Большую часть своего состояния вы потратите на адвокатов.
Она снова засмеялась, но на этот раз по щекам у нее заструились слезы:
— Ну и что?
— А то, — мягко сказала Энджи, сжимая ладонь Кэрри, — что он задумал уничтожить вашу семью много лет назад. Не дайте ему добиться своего. Миссис Доу, посмотрите на меня. Прошу вас, не делайте глупостей.
Кэрри повернула голову и сглотнула добежавшие до уголков рта слезинки.
— Я потеряла мужа, — сказала Энджи, — так же, как вы потеряли своего первого. Его убили. Вам выпал второй шанс, но вы сами все испортили.
Кэрри Доу нервно рассмеялась.
— Но не все еще потеряно, — сказала Энджи. — Вы еще можете все исправить. Превратить второй шанс в третий. Только не позволяйте ему забрать его у вас.
Минуты две все молчали. Я видел двух женщин, которые пристально смотрели друг другу в лицо, держась за руки. Слышал тиканье часов на каминной полке.
— Вы хотите заставить его мучиться? — спросила Кэрри Доу.
— Да, — сказала Энджи.
— И мучиться сильно? — спросила она.
— Мы хотим его закопать, — сказала Энджи.
Кэрри Доу кивнула. Развернулась на диване, наклонилась вперед и сжала руку Энджи.
— Как я могу вам помочь? —
Мы ехали к Слиппер-стрит, где нес вахту на крыше Нельсон Ферраре, и я сказал:
— Мы следим за ним уже неделю. Где у него слабое место?
— Женщины, — сказала Энджи. — Его ненависть к ним выглядит просто патологически…
— Нет, — сказал я. — Это слишком абстрактно. Мне надо что-нибудь поконкретней. Чем мы можем его достать? В его броне должны быть трещины. Вопрос, как их найти.
— Кэрри Доу теперь в курсе, что Скотт Пирс и Тимоти Макголдрик — одно и то же лицо.
Я кивнул:
— Это раз.
— Что еще? — спросила она.
— Окна у него по большей части без занавесок.
— Хорошо.
— Ты следила за ним днем. Что-нибудь заметила?
Она задумалась:
— Да нет. Хотя погоди. Есть кое-что.
— Что?
— Он не глушит мотор.
— В смысле — фургона? Когда останавливается забирать почту?
Она кивнула и улыбнулась:
— А ключи оставляет в зажигании.
Мы приближались к концу Массачусетской платной автострады, и я перестроился в другой ряд, готовясь свернуть на дорогу в южном направлении.
— Куда это ты? — спросила Энджи.
— Сначала заедем к Буббе.
Она наклонилась ко мне. Мы ехали через туннель, залитый желтым светом тянувшихся над головой ламп.
— Ты уже что-то придумал?
— Придумал. Целый план.
— Хороший?
— Не самый элегантный, — сказал я. — Надо будет его немного отшлифовать. Но, по-моему, вполне действенный.
— А элегантного нам и не надо, — сказала она. — Чего с ним цацкаться.
Я ухмыльнулся:
— Цацкаться мы с ним точно не будем.
— Чем грубее, тем лучше, — сказала она.
Бубба открыл нам, одетый только в полотенце. Вид у него был не слишком гостеприимный.
Его торс от пояса и до шеи буквально усыпан шрамами. Часть из них напоминает хвосты лобстеров, другие, размером с детские пальчики, — розовых слизняков. Хвосты лобстеров — это ожоги. Слизняки — следы осколочных ранений. Эти сувениры Бубба приобрел в Бейруте, где служил в морской пехоте. Как-то раз один смертник ворвался на заминированной машине в ворота военной базы, снес их к черту и взорвался. Часовые не сумели его остановить, потому что на дежурство им выдали автоматы с холостыми патронами. Бубба восемь месяцев провалялся в ливанском госпитале, после чего получил медаль и был уволен в запас. Медаль он загнал и исчез на полтора года. В Бостон вернулся в конце 1985-го, наладив связи с подпольными торговцами оружием — до него ради этих самых связей немало народу успело отправиться на тот свет, так и не добившись успеха. Бубба вернулся с грудью, похожей на рельефную карту Урала, нежеланием вспоминать тот день, когда рядом с ним взорвалась машина, и полным отсутствием страха перед чем бы то ни было, — в результате многие стали находить его компанию еще менее приятной, чем прежде.