В пасти Джарлака
Шрифт:
Солдаты двинулись к нам. Дитер набычился и сжал кулаки.
— Не рыпайся! — зашептал я ему в ухо. — Сейчас на улицу выйдем, Жорик разведет.
В то, что Пухлому теперь удастся развести, я и сам не верил, но Дитера надо было как-то успокоить. Не хватало, чтобы гном начал буянить и его изрубили алебардами, а заодно, под горячую руку, и нас.
— Сол, Ксар, хватайте этого зеленого. Его тащить придется.
— Будет сделано, лейтенант! Ух, тяжелый, падла!
Нас подхватили под руки и повели наружу. Зяббу тащили с трудом, кряхтя
Вслед донеслось:
— Перед тем как вздернуть, отделайте их как следует!
— Непременно, — хмыкнул лейтенант. — Ведь это наша работа.
Ну Лареция! Гостеприимной тебя я бы точно не назвал. Мы тут и четырех дней не пробыли, а нас уже пытались повесить, сжечь, и сейчас снова хотят повесить!
На улице нам обшарили карманы. У Жорика изъяли все золото, а у остальных ничего ценного не нашлось.
— Оно пойдет на нужды королевства, — пообещал командир, пряча мешок с золотом за пазуху.
Дитера такой аргумент не устроил. Он хотел запротестовать, но тут на него напал приступ икоты. Еще бы, целый винный погреб с Зяббой уделали, а потом тут пивом дошались. И как гном вообще на ногах стоит!
Пока Дитер икал, его крепко-накрепко связали. Затем и нас.
Один из солдат, поддерживающих Зяббу, предложил:
— Лейтенант, может, здесь их повесим? Во-он на фонарях. А то слона этого на себе переть! Не хотелось бы грыжу заработать.
— Нет. Здесь нельзя. «Три короны» — цивильное заведение. Тут можно вешать только приличных граждан, а не всякую шушеру!
Нас повели по улице.
Дитер гневно икал. Васян пытался доказать, что Жорик настоящий епископ. Сам Жорик побледнел, а на лбу выступил пот. Я пребывал в полном смятении. Лишь Зябба безмятежно болтался на руках стражников.
Не успели мы пройти и двадцати шагов, как из переулка показался еще один патруль.
— Эй, Крисп, как служба? — окликнул лейтенанта один из встречных.
— Тянем помаленьку. Вот бандиты в «Трех коронах» дебоширили, сейчас вешать поведем.
— Вешать — это хорошо, — одобрил стражник.
Солдаты закивали. А лейтенант сделал такое лицо, какое бывает у бабки, что сидит на лавочке и собирается сообщить другой бабке самую главную сплетню дня:
— Представляешь, эти недоумки самого барона Джастина отмутузили!
— Да ну?!
— Точно! Живого места на нем не оставили. Но это еще не все! Один из них епископа ограбил!
— Ни хрена себе!
— Так мало того, он теперь себя за священнослужителя выдает! — Лейтенант ударил Жорика в пузо. — Ух! Самозванец хренов!
— Этот жирный, что ли? — Солдат присмотрелся, потом переменился в лице и совершенно другим тоном произнес: — Крисп, дружище, ты что, хочешь, чтобы тебя от церкви отлучили?! Это ж епископ Георгий — приятель кардинала!
— Правда? — неуверенно спросил лейтенант.
— Вчера лично возле монастыря караул нес. Видел обоих.
— Вот черт! — выругался Крисп.
— Не
— Вот черт! — машинально повторил лейтенант.
— Ну что, инцидент улажен? — спросил я с нажимом. — Я так понимаю, мы свободны?
Крисп испуганно закивал.
Дитер хотел что-то сказать, но у него получалось лишь: ик… ик… ик!
Нас развязали, а Зяббу прислонили к стене. Лейтенант промычал:
— Господин епископ, простите, вышло недоразумение… Кто б мог подумать, что вам будет угодно ужинать в одной компании с орком и гномом. Еще раз тысяча извинений!
Жорик благосклонно кивнул.
— А золото? — вспомнил Васян. — Гони наше золото, сын мой!
Лейтенант потоптался и неуверенно промямлил:
— Э-э-э… с этим не все так просто. Вы искалечили самого сэра Джастина.
— И что… ик… такого? — наконец выдавил Дитер. — Гони… ик… золото, вояка!
— Как это, что такого?! Вы что, не знаете? Сэр Джастин приходится двоюродным племянником сестры жены дяди короля по материнской линии?
— Блин! Похоже, это серьезно! — испугался Жорик.
— Не напрягайся, Пухлый, — сказал Васян. — Он просто нас разводит. Ментов, что ли, не знаешь — они во всех мирах одинаковые… Слушай, лейтенант, нам пофиг, кто там чей племянник. Отдавай бабки, если не хочешь выяснять отношения с кардиналом!
Лицо Криспа выражало смесь страха, обиды и бессильной злобы. Страх перевесил. Лейтенант вынул заветный мешочек и протянул Жорику:
— Господин епископ, я надеюсь, его преосвященство ничего не узнает об этом происшествии?
Пухлый заверил лейтенанта, что не сдаст его, и тот, вместе со своими солдатами и встречным патрулем, поспешил удалиться.
Когда эхо солдатских сапог стихло, Жорик, вытерев пот со лба, выдохнул:
— Уф! Отмазались!
Стольник хихикнул:
— Пухлый, ты себе хоть бейджик на пузо повесь, что ты типа настоящий епископ… И, кстати, золото спрячь, мало ли что.
Жора последовал мудрому совету, а Дитер проводил скрывшийся под епископской сутаной мешочек жадным взглядом.
Смотря в алчные глаза гнома, я вспомнил, как они с Васяном хотели продать Зяббу. Васян-то прикалывался, я его хорошо знаю. При всей любви к деньгам Стольник не готов на такую подлость. А вот Дитер?.. Не хотелось, чтобы он и меня когда-нибудь продал. Надо выяснить.
— Эй, Дитер, хватит икать. Ты лучше скажи, правда Зяббу хотел продать или шутил?
— Шутил, конечно. Решил посмеяться над этим… ик… павлином.
— Точно?
— Да чтоб мне… ик… бороду сбрили!
Я вспомнил: Мерриор говорил, что эта клятва у гномов — самая серьезная. Выходит, не врет.
— Такого… ик… друга я не продал бы даже за шесть тысяч! — добавил гном.
Не успел я обдумать, как мне реагировать на это заявление — плакать или смеяться, как воздух сотрясла мощная отрыжка. Это проснулся Зябба.