В паутине сладкой лжи
Шрифт:
Чтобы подарить ей весь мир, для начала нужно показать, что этот мир вообще существует.
И не смотря на протестующие звуки и нахмуренный вид, я сделал первый шаг. Маленький, нелепый, однако очень нужный и в правильном направлении.
Тина с ужасом смотрела на сдвинутые столы, на которых громоздились закуски из первых страниц меню. До горячих блюд мы просто не дошли.
— Я столько не съем.
— Так ты не одна, я помогу.
Мы ели, смеялись, снова ели и когда я откинулся на кресло, не в состоянии уже сидеть, увидел как Алевтина в точности отзеркалила мою позу. Туника на ней красноречиво обтянула округлившийся
— А куда мы поедем сейчас? — она счастливо разглядывала запакованные в коробку десерты. Кое-что мы не смогли даже попробовать.
— Не знаю, хочешь, могу отвезти тебя в Храм на Успенском?
Вопреки ожиданиям, с лица Тины сползла улыбка. Она посуровела, подобралась и снова стала чужой и холодной.
— Я больше не хожу в церковь.
— Почему?
— Потому что…Андрей, давайте сменим тему?
В ее голосе послышалась боль. Не разочарование, злость или обида, а именно боль, и только поэтому я решил не давить глубже. Не сейчас. Рано.
— Тут недалеко университет, где училась Кристина. А оттуда до парка минут тридцать пешком. Или на метро.
— Пешком, — спокойно кивнула она. — Я видела Кристину в ресторане, вы похожи.
— Только внешне. По характеру мы полная противоположность. Но это не мешает мне любить ее больше всех на свете.
— Я тоже люблю своих братьев и сестер.
— Часто созваниваетесь?
— А на кого училась ваша сестра? — Тина проигнорировала мой вопрос. Мысленно я сделал зарубку и на этом пункте, но снова не стал влезать в расспросы.
— На юриста, но бросила за год до защиты. Мама убедила ее, что женщина должна быть замужем, а то, какая корочка при этом пылится в столе — не важно. Потом появился Виктор. А потом умер отец и как-то не сложилось.
— Не сложилось, — машинально повторила она. Взгляд блуждающий, пустой, будто мысли Тины улетели куда-то далеко. — А чем она занимается сейчас?
Сначала я решил отшутиться. Потом — обменять свою историю на ее. Откровенность на откровенность. Заставить хоть ненадолго снять с себя броню и показать, из чего она все-таки соткана. Но посмотрел на уставшие, но такие ясные глаза Алевтины и просто рассказал все как есть. Без игр, торгов и прочего.
— Живет. Вдохновляет Виктора и меня, а это не мало. Если бы не Кристина, я бы бросил все и переехал в Англию. Она единственный человек, благодаря кому я держался, возглавил фирму, продолжил дело семьи.
— Я тоже хотела поступить, не на юриста правда, просто…куда-нибудь… — осторожно, будто на кончиках пальцев, Тина обходила острые темы, порхала над пропастью и так ни разу не оступилась. Она не задавала лишних вопросов, не проявляла бестактность и умолкала за несколько шагов до того, где было больно, будто знала, каково это.
— Обязательно поступишь.
А вот я шагал как медведь и постоянно натыкался на что-то острое. Взгляд Тины сверкнул металлом. Холодный как нож. Судя по напряженно сжавшимся кулакам и задранному подбородку, она явно хотела сказать что-то колючее, но смолчала. И так же изящно сменила тему, просто перепрыгнув на другую.
— Пойдем в парк? Вы же обещали.
Мы привлекали внимание прохожих. Я шел впереди, в черном костюме и солнцезащитных очках, в руках охапка разноцветных шаров. За мной плелась крошка Тина, яркая как солнце. По непонятным, одному ей известным признакам она находила прохожих, которым вручала шары их связки. Не обязательно
Я с ужасом понимал, что веду себя как дурак: сбежал из офиса, скупил половину Москвы, хохочу от глупых шуток Алевтины и главное постоянно, ежесекундно касаюсь ее. Будто бы случайно. Мимоходом. Стараясь не спугнуть, хотя все во мне кричало, что нужно хватать девчонку и везти ее с собой, подальше от всех других. От тех, кто может забрать ее свет.
Когда шары закончились, я осторожно взял Тину под локоть и повел вперед, протискиваясь через толпы детей. В каникулы тут было особенно многолюдно.
— Куда? К той большой штуке?! Да вы с ума сошли! Вы просто свихнулись, Андрей! Я буду кричать.
— Кричи.
Она сопротивлялась все время, пока я тащил ее к большой карусели, раскидавшей свои цепи-лапы словно железный осьминог. Возмущалась пока покупал билеты. Вспомнила скудный запас ругательств и применила все до единого, когда я подхватил ее на руки и запихнул на сидение. Шипела как кошка, разве что не царапалась.
— Ты хотела парк.
— Парк, а не комнату пыток!
Тихое жужжание механизма перекрыл ритмично-звонкий, закладывающий уши стук в груди. Это было не мое сердце. Оно ровно и спокойно отбивало свой ритм. Но вот Тина…хотелось думать, что нервничала она не потому что сейчас нас перевернут и заставят пролететь вокруг своей оси кверху задом. А…к примеру, оттого, что я взял ее за руку и осторожно, едва касаясь губами кожи, поцеловал крохотные пальчики.
— Я буду рядом, ты не бойся и, если что…
— Если что?
— Если что — кричи!
Мы медленно поплыли по кругу — так, что даже не успели заметить, когда наши ноги оторвались от земли. Я почувствовал, как крепко Тина вцепилась в мою руку. От страха, не иначе.
Механизму требовалось некоторое время для разгона, и первые секунды, бесконечно долгие, мы просто смотрели по сторонам, привыкая к ощущению полета. И пока парили на расстоянии двух метров от земли, проносясь мимо кабинки управления, я успел подумать, что все не так уж страшно. Именно в этот момент свободная рука Тины намертво вцепилась в лацкан пиджака, а она что есть силы закричала, позабыв себя от страха:
— Андрееееей!
Истерический вопль, паника, эйфория, смех. Тина была авантюристкой. Я понял это сразу, как только увидел ее на том базаре. Она обожала приключения, и обязательно собрала бы вокруг себя сотни историй, если бы могла. Если бы у нее были деньги, время и возможности, которые есть у меня и которыми я так хотел поделиться.
Винегрет из лиц, деревьев, неба и земли тысячу раз пронесся в голове, сливаясь в бесформенную яркую кашу. Это было похоже на центрифугу, вот только внутри барабана, прижатый к стенке — ты сам. Первое время я считал секунды, надеясь, что так будет быстрее, и нас наконец опустится обратно на землю. Потом закрыл глаза и постарался отключиться и ни о чем не думать, чтобы в этом вакууме из чувств и эмоций дождаться окончания тряски. И снова не помогло. Я проклинал себя за то, что потащил сюда Тину, лучше было отвезти ее в Париж или скупить последнюю коллекцию Prada. Кристина была без ума от этого бренда, и я по привычке считал его лучшим. А значит подходящим для Алевтины. Еще можно кормить уточек хлебом. Не так зрелищно, зато безопасно.