Шрифт:
Бирюков Иван, Высоцкий Аркадий
В ПЕТЛЕ ВРЕМЕНИ
киносценарий
Был дождливый холодный день на исходе лета. Аня шла по улице дачного поселка, держа над собой цветной японский зонтик. В руке у нее была тяжелая сумка с продуктами. Сеял унылый дождик, и было скользко. На веранде дачи номер 36, в глубоко продавленном кресле, сидел Иван Иванович Ботинкин. Он был худой, высокий мужчина лет тридцати пяти. Упершись очками в стекло, он наблюдал за Аней, когда она вдруг поскользнулась и упала. Ботинкин рванулся к крыльцу, но тут же остановился, и сняв очки, стал протирать их подолом свитера, бормоча сердито себе под нос: - Ну когда же они положат асфальт?!. Аня попыталась встать и вскрикнула от боли в лодыжке. Ботинкин захрустел пальцами и, рванувшись с места, выскочил под дождь. Он подбежал к забору и, вытянув тонкую шею из старого свитера, оглядел пустынную улицу.
– Да что же это...
– сказал он.
– Неужели некому помочь несчастной женщине?.. Услышав его бормотание за спиной, Аня обернулась.
– Добрый вечер!
– сказала Аня.
– А я ногу подвернула.
– Добрый вечер...- вежливо и нервно ответил Ботинкин.- Я сейчас...спохватился он и быстро пошел к калитке. Аня терпеливо ждала. Выйдя на улицу, он пошел быстрее. Шлепанцы заскользили, и он упал рядом с Аней. Его очки отлетели в сторону.
– Извините...
– Вот они.
– Спасибо. Ботинкин стал протирать очки перепачканными пальцами.
– Не спешите так, - сказала Аня. Ботинкин одел очки, встал и протянул к ней руки, но тут же смутился и отдернул их. Он переступил с ноги на ногу, не зная, за какое место прилично поднимать женщину.
– Просто дайте руку, - помогла ему Аня. Он помог ей встать и бросился поднимать сумку и поломаный зонтик. Аня охнула и снова упала.
– Вы знаете, - сказала она, морщась от боли.
– Кажется, я не смогу идти. Попробуйте меня поднять. Ботинкин неловко и торопливо подхватил ее на руки и понес к калитке.
Комната Ботинкина была сплошь заставленна сложной самодельной аппаратурой. Большинство приборов не имело кожухов. Ботинкин прошел к кожаному дивану и осторожно опустил на него Аню.
– Что надо делать?
– решительно спросил он. Аня нагнулась и ощупала голень.
– По-моему это вывих, - сказала она.
– Надо вправить.
– Хорошо. Только осторожно, - сказал он. Аня удивленно подняла на него глаза.
– Вы думаете, я сама буду тянуть себя за ногу?
– Я не умею....
– Надо...
– с сожалением сказала Аня.
– Ничего. У вас все получится. Да, а как вас зовут?
– Ваня...
– А я Аня. Ботинкин бережно коснулся ее ступни.
– Подождите. Снимите туфлю. Ботинкин послушно снял с ее ноги туфлю.
– Теперь дергайте, - сказала Аня. Ботинкин деликатно потянул, и Аня вскрикнула. Он выпустил ее ногу и, морщась, захрустел пальцами.
– Ну что вы так страдаете, - сказала она.
– Будте мужчиной. Надо один раз сильно дернуть. Ботинкин вздохнул поглубже и дернул. Аня закусила губу от боли, но промолчала.
– Еще?
– Хватит пока. Пустите, - Аня пошевелила ногой.
– Очень больно?
– Терпимо, - Аня осторожно встала, опираясь на его руку.
– Ну вот. А вы боялись. Они сделали несколько шагов по комнате и оказались перед большим мутным зеркалом в дверце старинного шкафа.
– Боже, какой ужас, - сказала Аня.
– Где у вас ванная?
– Здесь... Там, идемте. Он провел ее под руку по коридору и распахнул дверь ванной. Там автоматически зажегся свет. Аня зашла, держась за стену. Ботинкин прикрыл дверь и вернулся в комнату, сел на табуретку и стал чинить зонтик.
Аня вышла из ванной в чистой, но мокрой одежде. Ткань липла к телу.
– А я думала, что прийдется его выбросить, - приятно удивилась она.
– Нет, что вы, я сечас его починю, тут только спицы погнулись, - не отрываясь от работы, пробормотал Ботинкин. Аня подошла к дивану, раскрыла мокрый бумажник и вытряхнула на кожаную обивку его содержимое: несколько подмокших купюр, визитные карточки, какие-то квитанции и шесть фотографий на паспорт. Все это она аккуратно расправила, разложила просушиваться и в нерешительности огляделась, не зная чем заняться.
– Можно, я включу телевизор?
– Это осциллограф.
– Можно, я включу осциллограф?
– Можно, - растерянно разрешил Ботинкин. Она щелкнула тумблером, с любопытством посмотрела на светящийяся круглый экран, на котором в координатной сетке металось зеленое пятно. Налюбовавшись на осциллограф, Аня передвинулась к следующему агрегату: - А это что?
– Это трансформатор. Аня включила трансформатор и послушала его гудение.
– А это?
– Это генератор. Она включила генератор и перешла к следующему прибору.
– Это накопитель,- предупредительно об'яснил Ботинкин. Рядом с накопителем стоял большой черный металлический шкаф. Аня осматривала его, когда он вдруг включился, затрясся и загудел. От неожиданности она отпрянула, затем протянула руку и открыла дверцу. Внутри на полке, окруженная инеем, стояла початая бутылка молока, какие-то свертки.
– Это холодильник, - сказала Аня и перешла к стоящему на столе компьютеру.
– А у вас какие-нибудь игрушки есть?
– спросила она.
– Да, собственно, никаких, - смущенно ответил Ботинкин.
– Жалко... У меня на работе тоже компьютер, так там одни игрушки. Хотите, я вам запишу на дискетку? Ботинкин промычал что-то невразумительное, щелкая зонтиком. Аня подвинула к себе клавиатуру и нажала несколько кнопок. На экране появилась картинка: жирная красная черта с делениями. В конце черты перебирал ногами маленький лыжник.
– А вы говорите, у вас нет игрушек.- сказала она.
– Это для работы...
– Вы что - спортсмен?
– Н-нет. Почему?
– А кто вы?
– Я? Инженер...
– Понятно. Аня крутанулась несколько раз на вращающемся стуле, встала из-за стола и перешла к следующему прибору. Она уже собиралась включить его, но Ботинкин воскликнул: - Нет-нет, не включайте!
– Почему?
– удивилась Аня.
– Это опасно.
– А что это такое?
– Ну, это прибор для изменения временных координат.
– Как это?
– М-м, - Ботинкин сложил зонтик и нажал кнопку. Зонтик со щелчком раскрылся.
– Понимаете, каждое материальное тело имеет временную координату... Нет, лучше вот как... Ботинкин встал и заходил по комнате из угла в угол.
– Представте себе заснеженное поле, по которому идут лыжники. По одной лыжне идут три лыжника: один впереди, другой позади, а третий посередине. Ботинкин, блестя глазами, изобразил, как они идут.
– Средний - это как бы настоящее, тот который впереди - это его будущее, а тот, который идет последним, это его прошлое, понимаете? Аня молча следила за его перемещениями.
– Но!
– он поднял палец.
– Все дело в том, что рядом с этой лыжней, параллельно ей, пролегает вторая, а рядом еще одна, и еще! И везде лыжники! И вот представте себе, что вы - средний лыжник, и вы в месте пересечения переходите на другую лыжню. Тогда ваше прошлое останется на предыдущей лыжне, а вот будущее будет другим, - возникает вариативность, понимаете? Теоретически это уже давно доказано, вопрос только в том, как мы можем попасть на другую лыжню. И вот этот прибор, вариометр, позволяет это сделать!
– Интересно!
– не поняв и половины из лекции Ботинкина, похвалила Аня. Ботинкин польщенно улыбнулся.
– Да, что же это я вас разговорами потчую? Я сейчас чайник поставлю, сказал он.
– Ой, - спохватилась Аня.
– Меня же Гриша ждет! Лицо Ботинкина вытянулось, от его возбуждения не осталось и следа. Он с болью посмотрел на Аню.
– Ну да, конечно...
– глухо сказал он. Аня торопливо сложила полупросохшие деньги и квитпнции в бумажник, взяла сумку и зонт: - Огромное вам спасибо, вы очень выручили меня.
–
– Очень приятно было познакомиться, - Аня, прощаясь, протянула ему руку. Ботинкин проводил ее через веранду до калитки, не говоря ни слова.
– До свидания, - кивнула на прощание Аня.
– До свидания, - грустно ответил он.
Аня прошла через калитку к себе во двор, посреди которого стояла красная "восьмерка". На крыльце она услышала доносящийся из-за двери собачий лай и удивленно вскинула брови. Торопливо войдя в дом, она осторожно прошла в комнату и увидела странную сцену: на полу перед диваном стояли на четвереньках двое ребят лет тридцати и увлеченно лаяли.
– Валерка, вы что, очумели?
– рассердилась она. Ребята обернулись и встали по-человечески.
– Гришка твой никак не хочет вылезать, - объяснил Валера. Второй парень смущенно хмурился.
– Вы же напугали его до смерти!
– упрекнула Аня.
– В сумке для вас колбаса и батон белого, идите с глаз моих! Она опустилась перед диваном на колени и ласково позвала: - Гриша, Гришенька, кис-кис-кис. Из-под дивана тут же выбрался маленький котенок.
Напротив дачи N 36 машина въехала в лужу и заглохла. Женя выругался и завел двигатель. Колеса забуксовали в жидкой грязи.
– Черт!
– сказал Валера.
– Когда же здесь положат асфальт?!
– Прийдется тебе толкать, - сказал Женя.
– Так не выскочим. Валера вздохнул и стал разуваться. Подвернув до колен джинсы, он босиком обошел машину и уперся в нее руками.
– Давай! Двигатель взревел, грязь из-под колес полетела в лицо Валере.
Ботинкин сидел у компьютера и быстро трещал клавиатурой, бормоча себе под нос. Приборы в его комнате гудели и перемигивались лампочками. Перед Ботинкиным лежали фотографии Ани. Открылась дверь, и на пороге появилась внушительная фигура мужчины лет тридцати пяти, очень коротко стриженого и с татуировкой орла на мощной груди. Он был в тренировочных штанах и шлепанцах на босу ногу. Опершись могучим плечом о косяк и жуя папиросу, он выразительно посмотрел на Ботинкина: - Между прочим, командир, сегодня двадцать восьмое июля. Ботинкин оторвался от компьютера и привстал из-за стола: - Извините, Саша, завтра отдам вам сразу за три месяца, хорошо? Александр прошелся по комнате, цепким взглядом окинул аппаратуру: - Ты мне дом не спалишь своими железяками?
– Ну что вы, Саша, все здесь абсолютно безопасно. Александр незаметно смахнул со стола пару транзисторов и опустил в карман:
– Ладно уж... Только завтра чтоб как штык. И он, насвистывая, вышел из комнаты.
На улице, весь залепленный грязью, Валера продолжал толкать машину. Из дачи номер 34 вышел средних лет пьяненький мужичок в старом, но аккуратном костюме, в кепке и белой рубашке. Некоторое время он понаблюдал за мучениями двух друзей, затем подошел поближе и закричал, перекрывая рев двигателя: - Ты в раскачку давай, в раскачку! Эх, чайник!.. Женя попытался выехать "в раскачку".
– Чего ты его в задок пихаешь?
– снова закричал пьяный.
– Ты его в передок попробуй! На веранду дачи номер 35 вышли молодожены, завернутые в простыни, встали у раскрытых окон и закурили.
– Эй, Валер, - крикнул молодой муж.
– Может, помочь? Валера повернул к ним грязное лицо и махнул рукой: - Ладно, жених, у тебя есть занятие поприятнее!
– Он теперь муж, а не жених!
– крикнула новобрачная.
– Поздравляю!
– улыбнулся Валера.
– Ты толкай давай, - перебил их Женя, высовываясь из окна машины.
– И так опаздываем! Валера обернулся к пьяному и попросил: - Стасик, не поможешь, а?
– Эх, филармония, - протянул пьяный Стасик.- На пузырь дашь?
– О чем речь?
– Ладно, вылезай, - махнул он Жене. Женя растерялся от такого предложения, но спорить не стал. Он неохотно разулся и вылез в грязь. Стасик оторвал от забора дачи номер 36 широкую доску, положил ее на порог машины и прошел, не запачкав обуви.
– Вперед, филармония!
– скомандовал он, включая передачу.
Ботинкин работал за компьютером, бормоча себе под нос: - Так, точка возврата - ноль часов ноль - ноль минут... Он взглянул на часы: - Значит, еще есть два часа сорок семь минут... Так... Двадцать восьмое июля тысяча девятьсот девяносто пятого года, ноль часов ноль-ноль минут...
Откинувшись на спинку кресла, он довольно потянулся, хрустнув суставами, затем взял фото Ани и тихо сказал: - Теперь я каждый день буду носить тебя на руках!.. Он прошел к окну, задвинул тяжелые шторы, затем заперся изнутри и вернулся к вариометру.
– Остановись, мгновенье, ты прекрасно!
– воскликнул Ботинкин и включил тумблер.
Машина стояла на сухом месте, и Валера сунул Стасику пятитысячную бумажку.
– Давай скорее, - поторопил из-за баранки Женя. В этот момент из окна дачи номер 36 сверкнул между неплотно задвинутых портьер рубиновый яркий луч, осветив на мгновение машину с Валерой, Женей и Стасиком, и молодую пару на веранде дачи напротив.
– Опять гроза начинается, - оторвавшись от губ своего мужа, сказала она. Пойдем в дом.
В огромном полутемном концертном зале в Лужниках звучала одна из самых известных песен группы "Бис". Валера и Женя пели. Компьютер отбивал ритм. Женя играл на гитаре, Валера - на синтезаторе. Прозвучал заключительный аккорд.
– Все. Давай ложиться, - сказал Женя.
– Звук, вроде, ничего...
– Валера выключил компьютер. Они пошли в боковую комнатку, где стояли две раскладушки, быстро разделись и легли. Валера поставил будильник на восемь часов и выключил свет. Будильник показывал 11 часов 45 минут.
Молодожены Дима и Наташа лежали в постели и курили.
– Ух, как же душно сегодня...
– сказала Наташа и сбросила простыню на пол.
Дима вытащил у не изо рта сигарету и вместе со своей положил на край пепельницы.
– Я тебя ужасно люблю, - сказал он и обнял Наташу.
Чита, маленькая худая тетка лет шестидесяти в засаленом халате, сидела у окна и смотрела, как на улице вокруг фонаря вьются мотыльки. В полисаднике под окном послышались осторожные шаги, и кто-то постучал тихо в стекло.
– Чита!.. Чита!
– раздался негромкий голос.
– Это я, Стас. Чита открыла окно.
– В долг не дам, - сказала она.
– За кого ты меня принимаешь? Дай парочку!
– он шмякнул кепкой о подоконник и протянул в окно две пятитысячные купюры, достав их из кошелька.
– Эх, Господи, - добавил он горько.
– Если бы в этом кошелечке у меня каждый день хоть пятерочка водилась!..
– У Любки, небось, увел...
– Чита забрала деньги и выставила на подоконник две бутылки самогона.
– Дура ты. Это мои кровные...
– он сунул одну бутылку в карман, а другую тут же распечатал и пошел за угол. Там Стас остановился и стал пить из горлышка.
– Мать!
– раздался из дома голос Александра.
– Кто там лазает?
– Стасик...
– ответил голос Читы. Александр высунулся в окно.
– Эй, Стас! Где ты там? Иди сюда. Стас бросил пустую бутылку в траву и на цыпочках двинулся в темноту, еле слышно бормоча: - Ага... Сейчас. Нашел дурака... Халявщик.