В петле времени
Шрифт:
Сержант проводил Валеру и Женю на второй этаж в комнату дежурного по части. При их появлении из-за пульта встал молодой, лет тридцати, майор с повязкой дежурного на рукаве. Он радушно заулыбался, шагнув им навстречу.
– Рад, очень рад!
– сказал он, протягивая руку.
– Майор Орлов. Можно просто - Саша. Присаживайтесь, ребята, я сейчас кофейку соображу. Валера с Женей уселись на предложенные стулья, оглядывая тесную дежурку, увешанную инструкциями, планами и графиками.
– Свободен пока, Сидоров, - отпустил сержанта майор и уселся на свое место за пультом.
– А вы ранние пташки, я думал, что артисты до обеда спят. Вы с концертом хотите приехать?
– Милости просим, у нас очень много ваших, так сказать, поклонников.
– Мы вообще-то, по другому делу, - неловко заговорил Женя.
– У нас концерт в Лужниках срывается.
– Что, зрителей нет?
– сочувственно ляпнул майор.
– Так это мы вам устроим, я лично два батальона приведу.
– Да нет, спасибо, - сердито сказал Женя.
– Со зрителями у нас все в порядке.
– Ага...
– озадачено сказал Майор Орлов.
– С помещением проблемы?..
– Проблема в том, - вмешался Валера.
– Что мы не можем попась в Лужники. Стоит нам приехать в город и расставить аппаратуру, как мы непонятным образом возвращаемся сюда, в поселок, и оказываемся у меня на даче.
– Понятно, - сказал Орлов неуверенно.
– Извините, а от меня что требуется?
– Короче, Саша, - перебил Женя.
– Вы можете нам хоть приблизительно сказать, что происходит на вашем обьекте? Орлов на несколько секунд
– Да вы что, ребята? Вы соображаете, что говорите? Это же военная тайна.
– Я понимаю, - нетерпеливо сказал Женя.
– Нам не надо подробностей. Вы примерно скажите, в общих чертах.
– Н-да...
– Орлов встал и прошелся по комнате.
– Ну, во-первых, конкретно мы ни чем таким не занимаемся. Мы охраняем. Патрульная служба, контрольно пропускные структуры, отчасти строительство... А работают ученые. Главное, я не понимаю, вам-то это зачем?
– Да затем, - не вытерпел Валера.
– Что из-за их экспериментов часть жителей в окрестностях вашей части чем-то облучилась, и теперь для них остановилось время. Вот как вы думаете, какое сегодня число?
– Двадцать восьмое...
– медленно сказал Орлов, странно глядя на Валеру.
– Во-во! Для вас - двадцать восьмое. А для нас с Женькой давно уже тридцатое. А завтра будет тридцать первое. А для вас все будет двадцать восьмое.
– Поймите!
– подхватил Женя.
– У нас десять тысяч зрителей в зале. Если концерт опять не состоится, это будет просто катастрофа!
– Так-так, - вдруг бодро сказал Майор.
– Я сейчас, - он встал и быстро вышел из комнаты.
– Ты думаешь, они что-нибудь сделают?
– с сомнением спросил Женя, прихлебывая кофе.
– Конечно!
– уверенно ответил Валера.
– Видимо, они просто не знают, что их эксперимент отчасти вышел из-под контроля. Вернулся озабоченный майор.
– Вы понимаете, - сказал Валера, отрываясь от кофе.- Надо поскорее с этим разобраться. Наверное, мы не одни пострадавшие. Очень может быть, что у кого-то сорвались дела поважнее нашего концерта.
– С меня и концерта давольно, - горячился Женя.
– Отправить бы этих эксперементаторов на северный полюс. Пусть там эксперементируют с белыми медведями...
– Конечно!
– охотно поддержал Орлов, усаживаясь на свое место и закуривая.
– Отличная идея. Вы, главное не волнуйтесь. Все будет хорошо. Дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел маленький строгий старик в белом халате. За его спиной маячили четверо верзил с невыразительными лицами и веревками в руках.
– Это еще что?
– поглядев на майора, заиграл желваками Женя.
– Вы за идиотов нас принимаете?!
– Спокойно, молодые люди, - старенький врач профессионально держался от них на безопасном расстоянии.
– Давайте без шума пройдем в медпункт, и там обсудим все ваши проблемы. Он сделал знак санитарам, и те двинулись на Валеру с Женей.
– Ну уж нет!
– Женя отскочил к стене и принял боксерскую стойку.
– Мы будем говорить только здесь. Валера, пятясь от надвигающихся санитаров, встал рядом и попытался как-то разрядить обстановку: - Ребята, - страстно начал он.
– Это недоразумение, майор неправильно нас понял. Давайте спокойно поговорим, мы же все взрослые люди. Не обращая внимания на его слова, один из санитаров схватил его за руку и стал выворачивать ее за спину. Валера невольно вскрикнул от боли. Женя, зло сощурив глаза, нанес санитару классический хук. Санитар словно задумался на мгновение и рухнул на пол, закатывая глаза. Остальные трое набросились на них. Валера прижался спиной к стене и ожесточенно отпихивал их ногами, не переставая кричать: - Идиоты, мы совершенно нормальны!! Это все из-за ваших сволочных экспериментов! Женя же молчал, сосредоточенно нанося удар за ударом. Старенький доктор спокойно смотрел на эту сцену, изредка укоризненно покачивая головой. Майор же морщился и страдал. Наконец, ребят повалили на пол и крепко скрутили веревками. Доктор раскрыл саквояж, вынул разовые шприцы, наполнил их из десятикубовой ампулы и по одному передал санитару: - Ничего, это их успокоит.
– Мерзавцы, - зло сказал Женя.
– Вы еще заплатите за это!
– Это вам даром не пройдет, - пробормотал, вырубаясь, Валера. Сочувственно глядя на них, майор сказал: - Какая жалость. Такие талантливые ребята...
Едва продрав глаза, Стасик прошлепал босыми ногами в угол, где на стуле лежали его штаны и рубашка, и полез в карман. Кошелек был на месте. Стасик дрожащей рукой расстегнул его, заглянул внутрь и увидел сложенную вдвое пятитысячную купюру.
– Миленькая, - восхищенно сияя опухшим лицом, улыбнулся Стас. Розовенькая моя... Он погладил ее пальцами и прослезился: - Есть ведь Бог на свете, есть! Он прошлепал к иконе и в пояс поклонился: - Спасибо тебе, Господи, что вернул мне опять мою пятерочку! Он утер набежавшую слезу и пошел на кухню. Люба рубила капусту, по радио передавали "Кармен-сюиту". Стас тихо подошел сзади и нежно поцеловал жену в шею. Вздрогнув от неожиданности, Люба обернулась.
– Чего это с тобой, Стасик?
– приятно удивилась она.
– Напугал даже. Стас снова поцеловал жену, на этот раз в губы.
– Вот, - сказал он, протягивая ей купюру.
– Купи себе, что хочешь. Люба растерянно посмотрела на него, перевела взгляд на "пятерку": - Ой, правда?..
– Бери-бери!
– довольно сказал Стасик и пошел в комнату. Там он достал свадебный коричневый костюм и повесил его на створку шкафа. Следом в комнату вошла Люба. Увидев его приготовления, она с удивлением спросила: - Куда это ты собираешься, Стасик?
– В церковь пойду, - поджав губы, ответил Стас.
Аккуратно завязав галстук перед зеркалом, выбритый и модно постриженный Ботинкин небрежным жестом поддернул рукав пиджака и посмотрел на часы. Удовлетворенно хмыкнув, Ботинкин, не торопясь отправился к окну. На улице никого не было. Лужа под окном подрагивала под тяжелыми каплями дождя. Ботинкин чуть передвинул бутылку "Амаретто" и коробочку "Моцарт Кюхель", и вернулся к окну. В конце улицы появился неторопливо бредущий Стас. Он шел с просветленным лицом и смотрел на близкое небо, и поэтому не заметил лужи под окном Ботинкина. Ноги его скользнули по грязи, и он упал в лужу.
– Ах ты е...
– начал было он, но вдруг остановил свою речь, улыбнулся и тихо произнес.
– Что же они никак не положат асфальт?. Он встал, и хотел идти дальше, но вдруг вернулся, вырвал из забора у Читковых две широкие доски. Из досок выложил мостик через лужу и, радостно оглядев свою работу, быстро пошел к калитке дома номер 34. Лишь только калитка за ним закрылась, с порога дачи 36 с искаженным лицом выскочил Ботинкин и ринулся к луже. Он схватил доску и отшвырнул ее в сторону. Посмотрел на часы и быстро обернулся: из-за поворота появилась Аня.
– Черт...
– сдавленно произнес Ботинкин и бросился назад за доской. Он схватил ее и вернулся к луже. Аня как раз подошла.
– Ну какой же вы молодец!
– сказала она благодарно.
– Если бы не вы, я бы наверняка здесь шею свернула...
– Ногу, - сердито сказал промокший до нитки Ботинкин.
– Идите скорее домой, вы совсем промокли, - сказала Аня, быстро переходя лужу по доске. Ботинкин стоял в луже, беспомощно глядя ей в след.
– Здорово, командир, - раздался за спиной знакомый голос. Ботинкин обернулся. У дыры в заборе стоял, натянув на голову капюшон плаща, здоровенный Читенок и пристально смотрел на него.
– Я помню...
– уныло сказал Ботинкин.
– Сегодня двадцать восьмое. Завтра я вам заплачу за три месяца. Если хотите, сегодня. Только сейчас, ради Бога, оставьте вы меня в покое.
– Ты, очкарик, зубы мне не заговаривай, - ухмыльнулся Читенок.- Ты зачем это мой забор раздербанил? Давно по роже не получал? Ботинкин растеряно топтался в луже.
– Короче, - Читенок сплюнул.
– Чтобы через пол-часа штакет был на месте. И смотри, брателла. Будет криво прибито - ночевать будешь в больнице. Он отвернулся и ушел
Валера и Женя лежали, привязанные к своим больничным кроватям крепкими брезентовыми ремнями. Лица у обоих были подавленные, у Жени под глазом красовался свежий синяк. Дверь их палаты отворилась. Вошел щегольски одетый сухопарый мужчина с густой седой шевелюрой. Его умное интеллигентное лицо украшали модные очки с диоптриями. На плечи мужчины был небрежно наброшен белый халат. За ним вился хвост ассистентов и студентов-практикантов.
– Здравствуйте, ребята, - добродушно поздоровался он.
– Как вы себя чувствуете?
– Доктор, - воззвал Валера.
– Ради Бога, разберитесь! Мы с Женей абсолютно нормальные люди! Вы же специалист, и должны отличать больных людей от здоровых. Дайте нам, в конце концов, какие-нибудь тесты, или что там у вас в таких случаях делается?
– Хорошо, хорошо, - успокаивающе поднял руку доктор.
– Никто и не собирается держать в диспансере здоровых людей, не волнуйтесь. Женя, до сих пор хранивший презрительное молчание, сердито сказал: - Тогда пусть нас развяжут, наконец, и дадут нормально поговорить с нормальным компетентным человеком. Доктор поднял руку, и ему тут же была вручена папочка с их "историями болезни". Он мельком глянул на две странички текста и вернул папку ассистенту.
– Ну-с, так что у вас за проблема?
– Нет у нас никаких проблем!
– твердо сказал Женя, не давая Валере раскрыть рот.
– У нас все в порядке, выпустите нас отсюда.
– Ну, а вы как думаете?
– обратился врач непосредственно к Валере.
– Понимаете, - начал проникновенно тот.
– Мы попали в сложное положение: завтра у нас концерт в Лужниках, но он снова сорвется...
– Почему же?
– полюбопытствовал доктор.
– Ничего не говори, дурак!
– грубо сказал Женя.
– Он же нас здесь навеки запрет!
– Не думаю, - рассудительно возразил Валера.
– Он просто не сможет. Ты разве забыл, что ровно в 12 ночи мы снова перенесемся в двадцать восьмое число? Женя неприятно засмеялся: - Слышал, эскулап? Мы у тебя здесь только до 12-ти, понял?
– Женя, - укоризненно протянул Валера.
– Да ну его!
– если бы Женя смог, он отвернулся бы сейчас к стене, но он не мог, и поэтому только скорчил презрительную мину.
– Вот такая картина, - ничуть не обидевшись, повернулся к своей свите доктор.
– Мне знакомы подобные случаи, на следующей лекции не забудьте мне напомнить, я разберу этот феномен группового помешательства. Он посмотрел на часы и заторопился: - Так, пройдемте дальше, друзья, пора заканчивать обход, а то вы не успеете в метро на пересадку.
– Прощайте, - вежливо сказал Валера.
– Только, если можно, пусть кто-нибудь поправит на мне одеяло, у меня связаны руки. Доктор снисходительно кивнул головой молоденькой высокой практикантке, которая смотрела на него влюбленными глазами, и величественно удалился вместе со всей свитой. Осталась только молодая практикантка. Она закрыла дверь палаты изнутри и прошла к кровати Валеры, чтобы поправить одеяло.
– Как же вы так, ребята, милые?
– сочувственно спросила она.
– Я так люблю ваши песни.
– Развяжи меня, я дам тебе автограф, - мрачно предложил Женя.
– А вы зря так с Игорем Васильичем, - мягко упрекнула она Женю.
– Он замечательный, невероятно талантливый психиатр! И прекрасный человек.
– Сколько времени?
– неожиданно поинтересовался Валера.
– Двенадцать, - взглянув на часы, сказала девушка.
– Нет еще двенадцати, - спокойно возразил Валера.
– У вас часы отстают.
– Откуда вы...
– начала девушка и вдруг осеклась: оба пациента вдруг исчезли, только ремни вяло покачивались, свисая с коек. Девушка замерла на мгновение, затем лихорадочно похлопала по одеялу, где только что лежал Валера и бросилась вон из палаты, торопливо стуча каблучками.
Александр Читков по прозвищу Читенок стоял в тени высокого тополя на асфальтированной площадке перед отделением милиции. Над входом в дежурную часть горел яркий фонарь, облепленный ночнымим мотыльками. Часы показывали без одной минуты двенадцать. Читенок нагнулся и поднял камень, не сводя взгляда с секундной стрелки. До полуночи оставалось тридцать секунд, когда он запустил тяжелый булыжник в яркоосвещенное окно дежурки. Раздался оглушительный звон. Из дверей выскочил лейтенант Некипелов, на ходу расстегивая кобуру. Он увидел притаившегося за тополиным стволом Читенка.
– Ах ты, сволочь!
– заорал разьяренный лейтенант и бросился к Александру. На крыльцо здания выскочил Пал Палыч Шило с бутербродом в руке.
– Не стреляй, Некипелов!
– закричал он.
– Это Читков! Читенок рванулся прочь и выскочил на светлое пространство. Он ясно видел бегущего наперерез ему Некипелова, когда все вдруг погрузилось во тьму, и он с разбега влепился в стену. С грохотом обрушилась вешалка с телогрейками и плащами, дверь распахнулась, и в сени пролился свет из комнаты. Испуганная Чита стояла на пороге: - Сынок, что ты?.. Не зашибся? Читенок встал, отряхиваясь. Поднял с полу кепку Стаса. Лицо его сияло.
– Все, мать, - сказал он твердо.
– Собирай пожрать: я в город еду первой электричкой.
Читенок сошел с электрички на перроне Казанского вокзала. С толпой пассажиров он прошел на привокзальную площадь и остановился у телефонной будки. На нем был серый костюм, шляпа и темные очки. В руке - небольшой потрепанный чемоданчик. Он набрал номер, заглянув в записную книжку.
– Здравствуйте, - сказал он.
– Аркадия можно попросить? Жареный? Здорово, это Читенок. Как сам?.. Короче, Жареный, подтягивайся на три бана - базар есть. Клей даю... Грандотель! Да, я на майдане у тошниловки. Он повесил трубку и неторопливо двинулся по тротуару к павильену закусочной.
Читенок пил пиво и ел чебурек, стоя у столика в летнем кафе. От толпы отделился маленький толстый человечек в кепке и, подойдя к столику, поздоровался с Читенком за руку. Читенок подвинул ему пиво и чебурек.
– Эк тебя разбуровило! Ты же в форточку не влезешь. По какой музыке теперь ходишь?
– спросил Читенок.
– Да здесь, на бану, углы верчу...
– махнул рукой Жареный.- А ты, кричат, в завязке?
– Бутылка. На халтай работаю.
– Ага. А что за клей-то?
– поинтересовался Жареный, закуривая трубку.
– Тебе не кругло. Здесь на здюм не проканает. Третий нужен. Босой откинулся?
– Откинулся, но зачалился по новой и качается в Ярославле. Красненькую получил.
– Жаль. Ну а Хорек?
– Ссучился...- махнул рукой Жареный.
– Может, кто из твоих кентов?
– Есть один пацан... Здесь, на трех банах, тучу держит.
– А скипидарцем от него не попахивает?
– Да нет. Он тебе понравится.
– Ну, давай, бомби своему пацану.
– А стрелку где забить?
– Да надо бы, где понта побольше... Чтоб не определяться...
– Лужа подойдет?
– Яхши. В луже будет клейно.
Жареный и Читенок вылезли из такси около бассейна "Москва".
– Где твой пацан?
– спросил Читенок, одевая темные очки.
– Вон он, - кивнул Жареный на высокого сутулого армянина лет шестидесяти.
– А он точно пацан?
– с сомнением спросил Читенок.
– Пацан из пацанов. В третьем поколении. Они подошли к армянину. Тот стоял, как бы не при чем.
– Здорово, Колючий. Знакомься - Читенок, - сказал Жареный. Колючий и Читенок поздоровались за руку, и все трое зашли в здание бассейна.
Одетая в плавки троица, щеголяя татуировками, спустилась в воду. Гуськом они поплыли, отыскивая свободное место. Посреди бассейна Читенок остановился, схватившись за поплавки ограждения дорожки. Жареный с Колючим подтянулись и запыхтели рядом. Читенок подозрительно огляделся и начал: - Дело - грандотель! А, главное - отмазка железная.
– Ладно, не томи, - проворчал, отфыркиваясь, Жареный.
– Дело говори.
В это время на бортике бассейна молодой накачанный парень поигрывал мышцами, искоса поглядывая на парочку красоток в бикини, которые заинтересованно поглядывали на него и о чем-то, смеясь, болтали. Парень помахал руками, попрыгал на месте, потряс руками, затем ногами, пружинисто подошел к краю бассейна и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Снова покосившись на девушек, он наполнил мощную грудь воздухом и красиво нырнул.