В петле времени
Шрифт:
Ботинкин у себя в комнате сидел перед компьютером, на котором светился таймер, отсчитывающий последние секунды перед полуночью. На столе перед ним лежало фото Ани. Услышав Сашин голос за окном, он хлопнул себя по лбу:
– Елки-палки! Надо же оставить деньги за комнату... Он быстро отсчитал триста тысяч и написал на листке бумаги: "Саша! Я уехал в командировку. Ботинкин." Прижав деньги и записку пепельницей, он снова повернулся к экрану. 23часа 59минут 58секунд.- показывал таймер. 23-59-59... 00-00-00. На экране вспыхнула надпись: "ПРОГРАММА ВЫПОЛНЕНА".
В то же мгновение исчезла фотография Ани на столе;
пустая бутылка в траве, которую выбросил Стасик;
дымящиеся в пепельнице сигареты молодоженов.
В даче напротив били часы, и Наташа расслабленно сказала: - Вот бы никогда не кончался этот день!..
– Да!..
– сказал Дима.
– Чтоб были только ты и я.
– И чтоб мы даже не выходили из дому, - добавила Наташа.
– Принеси "фанты"...- попросил Дима.
– Там одна бутылка осталась...
– Ладно, завтра все равно в магазин идти... Еда вся кончилась. Наташа встала и пошла к холодильнику. Достала запотевшую бутылку с "фантой" и вернулась в постель.
Стас проснулся и некоторое время лежал, глядя в потолок.
– Ну, Чита... Замутила отраву...
– пробормотал он.
– Как же я домой пришел?... Он встал и стал шарить в нычке за шкафом, но достал только стакан, покрытый паутиной.
– Где же она? Я же две у Читы брал... Он встал на четвереньки и пошарил под кроватью. Потом, воровато выглянув в коридор, пробежал в угол и приподнял половицу, под которой открылся удобный тайник. В тайнике было пусто.
–
– Все ясно. Он решительно отправился на кухню. Люба рубила капусту. По радио транслировали "Кармен-сюиту".
– Где флакон?
– твердо спросил Стасик.
– Иди ты к черту.
– Отдай бутылку, бестолковая. Люба швырнула нож на стол и повернулась к Стасику красным злым лицом.
– Ты что, сдурел?!
– закричала она на мужа.
– Да где это видано! Восьми еще нет! Иди спи! Тебе к десяти в контору идти, забыл что ли?
– Ты мне зубы не заговаривай. Я у Петровича вчера был и все оформил. Ты лучше добром отдай, что взяла. Любка! Не буди во мне зверя! Ты у защитника Белого Дома последнюю бутылку увела!
– Да ты совсем мозги потерял. Какая бутылка? Ничего я не брала.
– Врешь! Считаю до трех! Люба махнула рукой, всхлипнула, открыла буфет и выставила на стол шкалик водки.
– На, подавись, пьяница проклятый... На именины оставляла... Всю кровь выпил...
– она заревела, закрылась полотенцем и ушла из кухни. Стасик забрал кружку, горсть рубленой капусты и ушел в комнату. Там он выпил, захрустел капустой и подошел к окну.
– Вроде я самогонку брал...
– сказал он сам себе.
– Стоп... Он быстро подошел к стулу, на котором висел его пиджак и, пошарив в карманах, достал кошелек. В кошельке было пять тысяч одной бумажкой.
Валера вскочил, как ошпаренный и, не веря своим глазам, огляделся. Перед ним была его комната на даче. Он встал и торопливо пошел в соседнюю комнату. Женя мирно посапывал на узком диванчике. У стены стояли музыкальные инструменты и усилитель с колонками. Валера сорвал с него одеяло: - Вставай, Женька! Женя замычал что-то нечленораздельное, натянул одеяло на голову и повернулся на другой бок.
– Женя, проснись! Со мной лажа какая-то...
– Сколько времени?..
– невнятно спросил Женя из-под одеяла.
– Десять часов.
– Что?!!
– Женя вскочил, как пружина.
– Будильник гавкнулся?..
– Какой будильник? Ты что, не видишь, где мы? Женя огляделся и ошарашено сел обратно на диван.
– Зачем ты меня сюда приволок?
– спросил он, вытаращив глаза.
– Ты что, концерт хочешь сорвать?!
– С ума сошел? Ты что- чемодан?
– Не понимаю ... Женя встал и вышел на террасу. Здесь был обеденный стол, и на столе была записка. Женя взял записку и прочитал: "Мальчики. Доброе утро. Я уехала в город. Нужно сфотографироваться, и еще есть дела. Буду к шести. В магазин за едой не ходите, я все привезу. Целую, Аня." - По-моему, я уже это читал. Только это было вчера, - сказал Женя, кладя записку на стол.
– Слушай, что все это значит? Валера задумчиво рассматривал календарь.
– Здесь стоит двадцать восьмое число.
– Двадцать восьмое было вчера.
– Здесь написано 28-е.
– Анечка забыла оторвать.
– Аня ничего не забывает.
– На этот раз забыла.
– Слушай, Валер, мы ездили вчера с тобой в Москву?
– Ездили.
– В луже застряли?
– Застряли.
– Кто толкал машину?
– подозрительно спросил Женя.
– Я. А потом Стасик подошел, и мы с тобой вытолкали машину вдвоем.
– Точно!
– пораженно воскликнул Женя.
– Вобщем так, - решил Валера.
– Либо нам приснился один и тот же сон, либо сейчас в Лужниках происходит страшный скандал.
– Господи!- воскликнул Женя.- Пусть уж лучше сон. Но как это, чтобы обоим приснилось одно и тоже? Он вернулся в комнату и стал набирать номер. Валера вошел следом и встал рядом.
– Алло!- нервно заговорил Женя.
– Володя, как там с концертом?
– Все в порядке, - донеслось из трубки.
– Завтра в двенадцать, как договаривались.
– Завтра?
– в голосе Жени перемешалось удивление и облегчение.
– А какое сегодня число?
– С утра было двадцать восьмое.
– Нет, точно - двадцать восьмое? На том конце провода засмеялись: - Вы хоть сегодня воздержитесь, а то будете искать вчерашний день.
– Что он говорит?
– не выдержал Валера.
– Хорошо, - сказал в трубку Женя.
– Часам к восьми подвезем аппаратуру. Ну, пока. Женя положил трубку и озадаченно сказал: - Ты знаешь, Валер, сегодня действительно двадцать восьмое... Но как же тогда...
– Это сон, - развел руками Валера.
– Вещий сон. Он закурил и сел поудобнее в кресле, заложив ногу на ногу.
– Странно все-таки, - сказал Женя, нахмурившись и садясь на диван.
– В мире много странного, - глубокомысленно изрек Валера.
– Например, Гурджиев много писал о вещих снах. И у Кастанеды я читал...
Ботинкин с мокрыми волосами стоял в ванной и, держа на отлете станок "Шик", рассматривал критически свое отражение. Ни усов, ни бороды больше не было, зато по бокам, свисая ниже подбородка, красовались обширные бакенбарды. От этого влажное бледное лицо Ботинкина выглядело надменно и брюзгливо, как морда пристарелого верблюда. Это выражение собственного лица не понравилось Ботинкину, и он, намылив остатки растительности, снова стал скоблить кожу бритвой. Сбрив баки, он сразу помолодел. Вытерая полотенцем голову, он вышел из ванной в комнату, сбросил халат на кресло и стал распаковывать свертки. В комнате было подметено и убрано. На столе стояла ваза с цветами. Быстро облачившись в черный изящный костюм, Ботинкин выложил на стол конфеты и поставил в холодильник бутылку с шампанским. Затем он подошел к зеркалу в дверце шкафа и стал завязать галстук. У него никак не получалось. Кое-как он, наконец, соорудил узел, но тут зазвонил будильник. Ботинкин метнулся к окну. За окном был дождь, и по улице, приближаясь к луже, шла Аня с зонтиком и сумкой. Ботинкин выскочил во двор. Добежав до калитки, он вывалился на улицу. Аня как раз ступила в лужу. Не останавливаясь, Ботинкин помчался к ней, и был почти рядом, когда она упала. Не теряя времени, он вбежал в лужу и схватил ее на руки: - Сейчас, я помогу вам...
– Вы что? Кто вы такой?..
– Аня стала вырываться. Ботинкин крепче прижал ее к себе и понес к своей калитке.
– Сейчас я вправлю вам ногу, - мужественно пообещал он.
– Пустите! А-ааа!! Аня схватилась за забор и рванулась изо всех сил. Ботинкин выпустил ее.
– Я не сделаю вам больно...
– он взял ее за руку.
– Я осторожно... Аня вырвала руку и влепила ему звонкую пощечину.
– Помогите!!
– закричала она. Ботинкин смешался и отступил к калитке.
– Все-все... Я уже ухожу... Извините. Аня, глядя на него круглыми от страха глазами, продолжала кричать. С крыльца дачи номер 35 сбежал, подтягивая на ходу тренировочные штаны, молодожен Дима.
– Аня, что случилось?
– кричала, высунувшись в окно, завернутая в простыню Наташа.
– Димка! Скорее!!. Дима подбежал к Ане. Аня перестала кричать и схватила его за руку.
– Что с тобой?- спросил Дима.
– Ничего...- сказала Аня, переводя дух.
– Тебе чего надо?
– строго спросил Дима у Ботинкина, который спрятался за калитку.
– Иди отсюда! Ботинкин ссутулился и ушел в дом.
Войдя к себе, Ботинкин остановился в дверях и окинул взглядом приготовленную для гостьи комнату, любовно сервированный стол с фруктами в вазе и коробкой шикарных шоколадных конфет.
– Горбатого могила исправит...
– с тоской пробормотал он, снял пиджак и небрежно повесил его на спинку стула. Из холодильника он достал запотевшую бутылку шампанского, повертел ее в руках и тяжело вздохнул: - Напиться, что ли... Ботинкин сел за стол, открутил с горлышка проволоку и едва успел отодвинуть от себя выстрелившую бутылку, облив пенистой струей и фрукты, и шоколад, и новую скатерть. Горько покивав сам себе головой, он налил полный фужер и, морщась, выпил шампанское мелкими глотками. Без стука распахнулась дверь его комнаты, и на пороге возник Александр, по пояс голый и в тренировочных штанах.
– Между прочим, командир, - жуя потухшую папиросу, лениво прохрипел он. Сегодня двадцать восьмое июля. Ботинкин непонимающе посмотрел на него: - Я же вам оставил деньги еще вчера.
– Где оставил?
– забеспокоился Александр.
– Ах, ну да, - хлопнул себя по лбу Ботинкин.
– Это же я не вам оставлял... Извините, Саша, я вам завтра за три месяца вперед заплачу, хорошо? Александр прошел к столу, налил себе шампанского: - По какому поводу пьянка? Ботинкин растерянно
– Пожалуйста-пожалуйста... Александр пошел к выходу, но в дверях повернулся к Ботинкину: - Да, а ты чего бороду сбрил?
– Для красоты...
– печально глядя на развороченный стол, тихо вздохнул Ботинкин.
"Восьмерка" медленно катилась по улице поселка. Возле дачи номер 34 они увидели Стасика, который махал им рукой. Женя притормозил.
– Привет, - сказал он, высовываясь.
– Здорово, - Стасик поздоровался с Женей за руку.
– Слышь, мужики, до станции подкинете? До магазина. Алка в восемь закрывает, опаздываю я...
– Садись. Стасик резво прыгнул на заднее сидение. Машина тронулась дальше. Женя осторожно объехал лужу, почти коснувшись забора. Стасик за руку поздоровался с Валерой.
– Чего такой радостный?
– спросил Стасика Валера.
– Ну! Со мной такое случилось!.. Рассказать - не поверите, мужики. Ребята разом насторожились.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи, - быстро проговорил Женя.
– Такое дело, мужики, я сегодня только понял: Бог есть!
– А-а...
– разочаровано протянул Женя.
– Это почему ты так решил?
– с интересом спросил Валера.
– Да вот, - начал с готовностью Стасик.
– Было у меня вчера десять штук. Пять своих, и пять тех, что вы дали...
– Так, - подбодрил Стасика Валера.
– Дальше-то что?
– Ну, что... Пошел я, как говорится... ну, это... за вином. К Чите.
– Так-так, - поторопил его Валера.
– Ну, взял два флакона самогонки... То есть вина.
– Так. Выпил?
– Ну, понятное дело. Но правда один, - другой я по пьяне посеял где-то... Или на халяву напоролся - не помню... Но дело не в этом. Я, когда брал, про себя, значит, прошу: "Господи! Сделай так, чтобы у меня всегда в кошелечке пятерка была!". И вот, мужики, утром проснулся я, сунулся в кошелек, а там - пятерка.
– Ну и что?
– недоуменно спросил Женя, останавливая машину у магазина.
– Как - что? Я ж ее на вино потратил!
– Тьфу, бред какой-то...
– расстроился Женя.
– Я-то думал.
– Ладно, мужики. Я пошел. Счастливо оставаться!
– Стасик выпрыгнул из машины и затрусил к дверям магазина, которые уже закрывала здоровенная молодая тетка.
– Алка! Рыбонька! Погоди, еле успел... Вот спасибо...
– он исчез за дверью. Женя тронулся через переезд.
– Стой!
– вдруг сказал Валера. Женя резко затормозил.
– Когда ты давал ему пятерку?
– тихо спросил Валера.
– Во сне...
– Так что, и ему приснился наш сон?! Из будочки выскочила бабка в железнодорожной униформе.
– Проезжай!
– закричала она.
– Заснул, что ли?! Сукин сын! Женя тронулся дальше. Машина миновала переезд и свернула на шоссе к городу.
Маленькая каморка в Лужниках освещалась слабой лампочкой. Женька стелил себе постель. Валера, сидя в трусах на своей раскладушке, заводил будильник. Было без пяти двенадцать.
– Жень, на сколько ставить?
– На восемь... Нет на пол-девятого, пол-часа нам хватит. Женька взбил подушку и улегся: - Слушай, Валер, давай все-таки разберемся, что произошло с этим дурацким сном. Валера поставил будильник на пол рядом со своей раскладушкой, и тоже лег, закинув руки за голову: - Боюсь, что мы оказались в зоне какого-то излучения, - вокруг Москвы ведь полно до сих пор всяких военных "ящиков".
– И Стас тоже?
– с сомнением спросил Женя. Валера резко сел в постели: - Слушай, мы же, наверное, все облучились, весь дачный поселок.
– И всем снился один и тот же сон?
– иронично спросил Женя.
– Ну, знаешь...
– А что?
– возразил Валера.
– Это же все об'ясняет!
– А ты не думаешь, что нас просто ловко разыграли?
– Кто?
– Ну, Володка же вполне мог договориться с Анечкой.
– Гуд, - снисходительно кивнул Валера.
– Володька запихнул в свой "Запорожец" двух спящих мужиков вместе с грудой аппаратуры и инструментов, и перевез их за тридцать километров, так что они даже не проснулись. И уложил по кроваткам. Гуд. Ну а как в твою теорию вписывается Стас со своей неразменной пятеркой?
– Да Стас за бутылку что хочешь скажет и сделает!
– отмахнулся Женя.
– О'кей, - тонко усмехнулся Валера.
– А как же концерт, - десять тясяч зрителей тоже решили с нами пошутить?
– Да...
– нехотя согласился Женя.
– Тут действительно каким-то "ящиком" попахивает. Они помолчали.
– Слушай, - зевнув, предложил Валера.
– Может, завтра спросить у кого-нибудь еще, не произошло ли с ними чего-то подобного? Ну, например, у Димки с Наташкой?
– Нет, их не надо трогать, они же просили...
– Женька тоже зевнул.
– У ребят медовый месяц... Спать давай, вон уже двенадцать.
– Спокойной ночи, - сказал Валера и накрылся одеялом с головой.
– Да! Давай завтра к Читенку зайдем, - предложил он, высовываясь из-под одеяла, и вдруг пораженно обвел глазами комнату. Это была его комната на даче, и Жени не было рядом. Он встал и, трогая руками стены, вышел в коридор. В дверях своей комнаты стоял Женя с топором в руке.
– Женя, - дрожащим голосом спросил Валера.
– Женя, это ты?
– Мать!
– сказал, входя в комнату Александр Читков.- Кто там лазает?
– Стасик...
– ответила Чита. На подоконнике лежала кепка Стасика. Александр повертел ее в руках и высунулся в окно.
– Эй, Стас! Где ты там? Иди сюда. В саду было темно. Александр прислушался. Что-то стукнулось в траву неподалеку от дома. Александр надел на голову кепку,закрыл окно и потянулся.
– Ладно, мать. Пойду, пройдусь перед сном, - он накинул рубашку и пошел к двери.
– Знаю я, куда ты таскаешься. Совести у тебя нет.
– Ладно, не бурчи. Это мое дело, - Александр вышел, прикрыв дверь. Он в темноте прокрался через кусты смородины и перемахнул невысокий забор, оказавшись на соседнем участке. Из-под его ног испуганно шарахнулась загулявшая курица. Вздрогнув от неожиданности, Александр быстро сориентировался и мягким кошачьим прыжком обрушился на нее. Курица под Александром издала приглушенный звук и затихла. Александр поднялся, забросил обезглавленную птицу к себе на участок, затем снял с головы кепку, вытер ею руки и отбросил в сторону. Ступая по грядкам, он пробрался к окну и, спрятавшись в кустах жасмина, громко мяукнул. Окошко отворилась, и выглянула Люба.
– Здравствуй, моя сладкая!
– шепотом сказал Читков.
– Саня, ты? Не вижу ничего...
– Я. Выдь на минуту. Скажу чего.
– Да что ты, Саня... Стас сейчас прийдет.
– Да не прийдет. Он только что у матери бухла набрал, я видел. Ну, выйди, Люб. Люба молча скрылась в окне, через несколько секунд скрипнула дверь веранды, и на крыльце появилась ее крепкая фигура в ночной рубашке и пуховом платке, накинутом на плечи. Читков быстро вышел из кустов и, подхватив ее на руки, побежал к сараю.
– Саня, да что ты... А вдруг Стаська заявится... Ну, что ты делаешь... Пусти. Читков молча добежал до сарая, ногой открыл дверь и шагнул с Любой внутрь. Здесь было сено, куры, хрюкнула за простенком потревоженная свинья. Читков опустил затихшую Любу на сено, припал сверху и стал стягивать с себя рубашку. Люба, ослабевшая от любви, вяло сопротивлялась.
– Санечка...- шептала она.
– Не надо... Стас прийдет...
– Не бойся, моя сладенькая, не прийдет. Ну, иди, иди сюда... Свинья снова хрюкнула, заглушая томные вздохи и бормотание Любы.
Утром Люба вышла в сад полить грядки. Изогнувшись под тяжестью наполненной водой ведерной лейки, она прошла к дальней грядке и едва не наступила на кепку Стаса.
– Вот же пьянь... Ой...
– она заметила на кепке кровавые, еще не полностью засохшие пятна. Внимательно и встревоженно оглядевшись вокруг, Люба увидела на земле целую лужу крови.
– Господи!..
– она выронила лейку и побежала в дом.
– Стас!
– закричала она, врываясь в его комнату, и осеклась,увидев нетронутую постель на старой раскладушке. Ее обуял страх. Она быстро оббежала все комнаты, кладовку и поднялась на чердак. Там тоже Стаса не оказалось. Торопливо спустившись, Люба выскочила во двор и побежала к сараю, по пути заглянув в туалет. В сарае Люба осмотрелась, заглянула за перегородку к свиньям, но и там мужа не оказалось. Тут взгляд ее упал на что-то белое, присыпанное сеном.
– Стас!
– с надеждой воскликнула она и шагнула к этому белому, протягивая руку. Это была рубашка Читкова. Люба стряхнула с нее сено и широко раскрытыми глазами уставилась на кровавые пятна, ярко выделявшиеся на белой ткани. Ноги у Любы подкосились, и она без сил опустилась в сено. Ей вспомнилась прошедшая ночь и слова любовника:" Не бойся, моя сладенькая, не прийдет..." - Милый, что же ты наделал?..
– прошептала она побелевшими губами.