Шрифт:
Оформление и компьютерная графика – Жанна Лельчук
Фото на обложке – Натали Фед
Иллюстрация на стр. 86 – Наталья Баженова
Памяти Леонида Павловича Лельчука, отца и брата, наставника и друга…
Предисловие
Два моря Беринга
«Два берега моря Беринга» – так отозвался о творчестве Жанны Лельчук известный российский писатель Игорь Дуэль: «Автору книги выпала необычная судьба. И дело не в том, что Жанна родилась и выросла на Камчатке. Такое случается. Ей выпала судьба побывать, пожить и поработать по обе стороны Берингова моря… Переполнившись самыми разнообразными впечатлениями о жизни на Камчатке и на Аляске, Жанна делится ими в своих очерках, рассказах и повестях…». На
Александр Лельчук, в отличие от своей племянницы, познал не только два берега моря Беринга. Попав на Камчатку из Смоленска в юности, он закончил школу и поступил в мореходное училище, после окончания которого долгие годы бороздил моря и океаны, побывав в самых разных странах и уголках земли. В минуты одиночества и тоски по дому он писал стихи. Александр всегда любил поэзию, но никогда не относился к ней серьезно. Для него это было просто увлечением. Каждое новое стихотворение – отражение его души. Это любовь и грусть, радость встреч и расставаний. Это море и берег, путина и рыбацкая удача. Его стихи – честные, искренние и очень эмоциональные. Их не так много. Потому что потом Александр оставит море и поменяет профессию рыбака на более спокойную профессию юриста и перестанет писать стихи. И только уже совсем в зрелом возрасте он вернется снова к поэтическому творчеству, и хочется надеяться, на этот раз – навсегда.
В сборник вошли повести Жанны Лельчук и стихотворения Александра Лельчука разных лет.
Жанна Лельчук, Александр Лельчук
Девушка, которая ждала
(или почти реальная история)
Я твердо уверен – к тебе я приду,
Когда только, сам не знаю.
Я вновь обрету тебя, вновь найду,
А может, опять потеряю…
Холодным зимним вечером теплоход «Соболево», после долгого плавания в бурном Тихом океане, бросил якорь в Авачинской бухте Петропавловска-Камчатского. Стояла зима 1971 года, холодная, безжалостная, с промозглыми туманами и пронизывающими ветрами. Темнело рано. Уже к шести часам на город опускалась кромешная тьма, и только уличные фонари да окошки в домах поблескивали яркими огоньками. Эти огни притягивали, манили моряков всех судов, что стояли в Авачинской бухте на рейде.
Моряки «Соболева» дружно выскочили из своих кают на палубу. Стоя на холодном ветру, они с волнением вглядывались в скрытую за густым туманом береговую полосу, предвкушая приятное времяпровождение уже совсем скоро. Сумерки опускались на город довольно быстро. Нужно было успеть «спрыгнуть» на берег до наступления темноты. О том, как они будут возвращаться на судно, никто не думал. В тот момент это было неважно. Важно было быстрее сойти на берег. Кто-то вообще не собирался возвращаться, втайне надеясь познакомиться с одной из местных красоток, а таких на берегу было сколько угодно, и провести вместе приятный вечер, а там глядишь – и всю ночь!
Знаменитый ресторан «Камчатка» при гостинице «Восток» в центре Петропавловска был местом отдыха как Камчатских, так и заезжих моряков. Место удачное, удобное – в центре города, в аккурат напротив морского порта. Ресторан на первом этаже, гостиница выше. Всегда можно остаться на ночь. И не в одиночестве.
В ожидании приятного вечера и ночи моряки – те, что были свободны от вахт до утра – нетерпеливо топтались на палубе. Вот-вот должен был подойти рейдовый катер. Чем быстрее темнело синее небо, тем сильнее манил берег, подмигивая им пляшущими желтыми огнями, пробивающимися сквозь туман. Когда, наконец, катер пришвартовался в порту, было уже совсем темно. Моряки с шумом вывалились на берег. До гостиницы «Восток» и ресторана «Камчатка» – рукой подать. Можно было прогуляться, но холодный пронизывающий ветер быстро загнал морячков в уходящий от морского вокзала автобус № 25. Проехав всего одну остановку, а затем сбежав вниз по полузамерзшей, покрытой льдом лестнице с верхней Советской на нижнюю Ленинскую, они радостно и шумно ввалились в ресторан, под любопытные взгляды окружающих и громкую музыку местного эстрадного оркестра.
Официантки засуетились, забегали. Задвигались столы, заплясали стулья – стол на пятнадцать человек был организован мгновенно. На стол брошены салат «Оливье», селедка с отварным
«Центровым» в компании морячков «Соболева» был Пашка. Внешность у Пашки была вполне заурядная: он не отличался ни ростом, ни мускулатурой – этакий невысокий, нескладный парнишка, далеко не красавец. Но стоило Пашке открыть рот и заговорить, как все внимание смещалось на него. Веселый балагур и шутник, он был душой любого застолья: красноречиво рассказывал о своих морских похождениях, раскрашивая заурядные приключения палитрой таких ярких красок, что даже простая и незамысловатая история превращалась в красивую сказку. С виду болтун и баламут, в душе Пашка был поэт. По ночам, когда не спалось, он лежал в постели и сочинял стихи. Впрочем, не надо было даже сочинять или что-то придумывать. Стихи возникали сами и витали в воздухе – тонкие, пронизывающие. Стихи свои Пашка никому не показывал, прятал. И о том, что он их сочиняет по ночам, тоже никому не рассказывал. Это были его стихи, его личное пространство, закрытое для всех остальных, куда он никого не пускал. О том, что Пашка был поэт, друзья даже не догадывались. На всех вечеринках и посиделках они пытались соревноваться с Пашкой в остроумии, но быстро остывали, понимая, что им не подняться до его уровня, и тем самым оставляя победу за ним. Его тонкий, не казарменный, как у остальных, юмор привлекал внимание девушек. Вот и сегодня приятели-морячки, заигрывая с официантками и подмигивая сидящим за другими столиками девушкам, отпускали соленые плоские шутки. Они соревновались – на кого первого обратят внимание. Но выбирать не спешили. Знали, Пашке конкурентов нет. Ему достаточно было только захотеть, и он не оставлял никому шансов. Друзья не обижались. Зная заранее, что Пашке достанется та, которую он пожелает, они не спешили с выбором красавиц, выжидая, когда их приятель, наконец, сделает свой выбор на сегодняшний вечер, а уж они будут довольствоваться тем, что останется. Но сегодня Пашка, как ни странно, молчал.
Официантки улыбались, прислушиваясь к шуточкам, и одновременно не забывая менять блюда и тарелки. Одна из них, Танечка, была необыкновенно хороша – мраморная кожа, голубые глаза, курчавые светлые волосы, аккуратно сложенные на затылке и обнажавшие тонкий шейный изгиб. С таких как она великие художники писали свои шедевры, а скульпторы создавали образы богинь. Танечка совершенно не вписывалась в «ту» сторону ресторана. Она скорее подходила на роль утонченной дамы в дорогом вечернем платье, идущей под руку с капитаном дальнего плавания или, на худой конец, просто сидящей за столиком по «эту» сторону. Тем не менее, Танечка была там, где была, и, соскучившиеся по женскому теплу, морячки с вожделением бросали на нее жаркие взгляды. Танечка была старшей среди официанток. Она быстро и справно давала указания другим девушкам, зорко следя, чтобы тарелки были полные и налив не заканчивался.
Веселье шло полным ходом. Гремела музыка, захмелевшие моряки приглашали дам на танго. Девушки не отказывали, они ловили удачу. Кто-то искал тепла и любви, кто-то просто приятного времяпровождения, а кто-то руководствовался простым расчетом: сегодня – морячок, а завтра – капитан! Были и такие, которые мечтали получить все сразу – и времяпровождение, и любовь, и капитана. Каждый вечер девушки приходили в ресторан «Камчатка» именно с этой надеждой. Уходили тоже обнадеженные, не в одиночестве. Но заканчивалось все, как правило, одинаково банально. На утро морячок исчезал, обещая позвонить. Или назначал свидание и не являлся. В лучшем случае, роман продолжался несколько дней, пока судно стояло у берега. Потом прощания, обещания и… прощай, голубка! Здравствуй, новый порт!
К полночи заиграли последнее танго. Приглашали дамы. Пары слились в медленном, уже откровенно интимном танце. Для них это был не конец, а скорее начало. Начало ночи. Каждый уже знал, куда пойдет и с кем. И только Пашка сидел за столом, по-прежнему одинокий и молчаливый, хмуро глядя на танцующие пары. Подошла Татьяна. Поставила на стол закуски. Посмотрела на Пашку сочувствующим взглядом.
– А вы чего такой грустный? И почему не танцуете?
Он молча оглядел ее слегка опьяневшим взглядом.
– Что-то не хочется…
И вдруг встрепенулся.
– Вот с тобой бы пошел. Пойдешь? Потанцуем?
Она покачала головой, улыбаясь нежной, как у Моны Лизы, улыбкой.
– Мне нельзя, я на работе.
– А если клиент просит? – Пашка посмотрел на нее вопросительно.
– Нельзя. Работу потеряю.
– Ладно. Понял.
Он поднял рюмку, одним движением опустошил ее содержимое и выдохнул. Татьяна, собрав ненужные тарелки, направилась в сторону буфета.
– Подожди! – вдруг крякнул он.