В Plaz’e только девушки
Шрифт:
Москва ластилась и дразнила. Было уютно в вечернем городе, маняще светились вывески и фонари, отражаясь в глянце дорогих машин. Улыбались душистые нарядные женщины. Чужой праздник… Паша вспомнил темные улицы своего маленького городка, колдобины, незакрытые канализационные люки, визгливые пьяные свары и чуть не заплакал. Решил немного пройтись. Не входить же в кафе с покрасневшими глазами – стыдно. Эта безжалостная Москва имеет особый нюх на слабаков и брезгливо их сторонится.
Он шел по улочке. И вдруг он остановился, еще не понимая, почему. В глаза бросилась вывеска на какой-то
…Пришел Белов домой, а его КлавдЕи нет. Он перерыл все ящики, выбросил вещи из всех шкафов, высыпал овощи из ящика на кухне – нет Клавдеи. И тут раздался звонок в дверь. На пороге стояла милая девушка и протягивала ему черепашку…
Паша все трогательно расписал – мечущегося следака, стройную незнакомку в легких домашних брючках и простой кофточке, смущение старого холостяка, неуклюжее приглашение на чай. Девушка увидела разгром в его конуре, но глазом не повела, за что он ей был особо благодарен. А она поняла, как он добр, но одинок. Пока пили чай среди полного развала, следак узнал, что Лидия всего второй день как снимает здесь квартиру. То-то он прежде не видел ее в подъезде.
Выяснилось, что они коллеги. Она учится на юридическом. Утром писала реферат, вдруг услышала сзади шорох. Смотрит, черепаха! Оказывается, Белов спустился за почтой и оставил дверь открытой – черепаха на лестницу выползла. А когда Лидия вышла к мусоропроводу и не затворила за собой дверь – Клавдея заползла к ней. Взяла черепашку в руки, постучалась к соседке. Та сказала – это Белова. Ну и так далее…
Белов помог написать реферат неопытной студентке. Затем новые встречи. Белов влюбился, уже решил сделать предложение, но однажды увидел в окно, как Лидию провожает какой-то упакованный мэн на крутом джипе. Посмотрел Белов на свой сильно подержанный «форд». Вздохнул и остался со своей черепашкой…
Потом Павел придумал второй вариант, со счастливым концом.
Черепашка заболела микозом. Паша заглянул в Яндекс – это самая распространенная болезнь у черепах. Панцирь как бы покрывается плесенью.
Белов в ужасе. Черепашка на последнем издыхании. Белов мчится в ближайшую ветбольницу. Там симпатичная докторша выхаживает Клавдею. Лечение длится не один день. Черепашке лучше, а Белов сам не свой. Он готов спасительницу рептилии держать рядом с собой день и ночь. На последнем приеме, когда она передавала Белову исцеленную черепаху, он неловко задержал руки врачихи в своих. Они чуть не уронили бедную хромую Клавдею… Словом, Белов женился на докторше. Они счастливы, довольны и ждут прибавления семейства…
На следующее утро Павел с Гребневым снова встретились. Еремей пробежал глазами оба текста. Хмыкнул.
– Годится. Значит так… То, что мы работаем вместе, знаем только мы. Понял?
– Да.
– Деньги тебе плачу я. Понял?
– Да. Сколько?
– Для начала пятьсот баксов за книгу.
– Согласен, – обрадовался Паша.
Тогда это казалось много. В общем, за год они написали вместе десять книг.
Поминки устроили на квартире матери Еремы. Когда мы вошли, большой стол посреди комнаты был уже накрыт. Все как водится – кутья, непременные блины, салаты, студень, водка…
Гости молча расселись. Не чокаясь, выпили. Потом пошли тосты. Мне тяжело было среди незнакомых людей, я встала, пошла на кухню. Там, прислонясь лбом к оконному стеклу, плакала та самая девушка, что так сильно горевала на кладбище. Теперь она стояла одна, ее белокурая подружка, видно, вышла покурить. Девушка меня не заметила, а я услышала, как она шептала: «Ведь я знала… Знала…» Мне стало жаль ее, я подошла, погладила по плечу:
– На, выпей.
Налила воды из початой бутылки «Архыза», протянула ей.
Она взяла машинально, сделала несколько глотков.
– Ты кто? – спросила я.
– Марта… – ответила она.
– Марта?
Мне это имя ничего не говорило.
– Да, я гражданская жена Еремы.
– Так это ты… – невольно вырвалось у меня. Это была та самая «подруга», с которой Ерема, по его словам, расстался перед отъездом.
– Ты что, знаешь меня? – удивилась она.
– Нет, но Ерема говорил о тебе.
– Ерема? С тобой? Почему? – она посмотрела настороженно.
– Мы неожиданно встретились…
– Так ты была там с ним? – ревниво переспросила она.
– Я не с ним была, я была сама по себе. Но мы раньше друг друга знали. Вместе работали.
– Понятно…
Ее глаза снова наполнились слезами.
– А что ты знала? – спросила я. – Ты все время твердишь: «Я знала, я знала…»
– Я предупреждала его, что эта поездка добром не кончится, – нехотя ответила Марта.
– С чего ты взяла? – теперь уже я недоверчиво посмотрела на нее.
– Гороскоп его показывал, что именно первого декабря… – начала она.
– А-а… – перебила я. Ерема что-то скептически говорил о ее пророчествах. Мне стало неинтересно. Все астрологические прогнозы верны задним числом.
– Слушай, – попросила я, – дай мне свой телефон. Давай об этом после поговорим. Мне есть что тебе рассказать, и тебя кое о чем хотелось бы расспросить. Наедине. А сегодня… сама понимаешь.
– Хорошо.
На отрывной записной книжке с карандашом, висевшей на холодильнике она написала номер своего мобильного. Я в свою очередь оставила свой:
– Созвонимся…
Положила листок в карман, тихо вышла из кухни и решила незаметно уйти. Во мне здесь нужды не было. В машине подумала: «Марта уверяет, что звезды предсказали Ереме гибель. И он утонул в точно названный ею день. Странное совпадение… Они расстались, и вдруг он погиб. Есть ли связь между их разрывом и его неожиданной смертью? А может, эта доморощенная ведьмочка Марта не только звезды считает?»