В Plaz’e только девушки
Шрифт:
К сожалению, в Интернете не сообщалось, чем закончилась эта неординарная военная операция. Может быть, потом в ход пошли тигры, крокодилы и слоны. Как бы то ни было, история Второй мировой повернулась для меня неожиданной стороной.
Все это я посмотрела, пока Аленка молола кофе. Она заглянула в комнату и, увидев мою потрясенную физиономию, сказала только одну фразу:
– Пятьсот баксов, Вася…
Слаб человек. Найти пятьсот баксов у кошки под хвостом – идея заманчивая. Но, как известно, жадность губит не только фраеров, но и шпионов. Поэтому я решила заранее узнать, стоит ли опасная игра свеч. Заглянула в комп и ужаснулась – госизмена «в форме шпионажа» предусматривала минимальный срок наказания в виде двенадцати лет лишения свободы, а максимальный – двадцати лет. А совсем недавно – высшую меру! Да-а… Пришла беда, откуда не ждали. И принял он смерть от кота своего…
Алена снова показалась на пороге.
– Но ведь пятьсот баксов, Вася… – заманивала она меня в свои сомнительные делишки.
Я снова села за комп. «А в чем, собственно, преступление?» – накачивала я себя. Родине изменять не собираюсь. Ну, подумаешь, кошка зайдет в какой-то офис. Тоже мне, уголовщина! Почему частные детективы могут безнаказанно подглядывать и подслушивать? Но тут прочитала, что «внедрение
– Пятьсот баксов! – крикнула из кухни Аленка.
Запахло жареным… Пока что кофе. «А мы и не шпионим… – сдалась я. – Зачем нам чужая информация? Но, между прочим, именно наш кот спас от рейдеров честного предпринимателя. Какой же он шпион? «Не шпион он вовсе, а… – осенило меня, – странствующий рыцарь Ланселот. Защитник униженных и оскорбленных – уполномоченный по правам человека, а не кот».
Неожиданная мысль о высокой и благородной кошачьей миссии окончательно примирила меня с Аленкиной идеей. И вообще, чего я парюсь! Кошки – животные неподсудные. Пусть правоохранительные органы лучше работают, тогда и в котах-омбудсменах нужда отпадет.
– Согласна! – решительно сказала я.
Аленка в награду поставила передо мной чашку бесподобного кофе с корицей и шоколадом.
– Только давай так, – предупредила я, – кошек сдаем в аренду не больше, чем на три дня. Клиент обязуется их не мучить и сообщить, с какой целью берет. А уж там решим, кому помогать, а кому нет. И никакого промышленного шпионажа. Слышишь? Я разведывательную школу для котов открывать не собираюсь. В нашу рекламу добавь строчку: «В особых случаях предоставляем котов для конфиденциальных поручений».
– Идет! – обрадовалась Аленка.
Так мы расширили свою сферу деятельности.
За три месяца до…
В отличие от Яны, Веру на работу приняли. Никаких провокационных вопросов, типа: «А зачем вам это?» или «Не слишком ли вы для нас хороши?» не задавали. Войдя в кабинет, она не заметила ни легкомысленных штор, не почувствовала нежного лугового запаха – она вообще ничего не видела и не ощущала. Но вселяющий ей ужас человек за столом отнесся к оробевшей девушке приветливо: сам налил чашку кофе, постарался успокоить и ободрить. Он был так внимателен, что Вера впервые почувствовала себя не то чтобы желанной, но, как бы долгожданной. Так с ней еще никто не обращался. Сразу о сути работы мужчина в сером ей не сказал, но заметил по ходу разговора, что речь идет о службе международных курьеров. Вера была потрясена. Международный курьер – с ума сойти!
– Расскажите немного о себе, Вера… – мягко попросил хозяин кабинета.
И она в порыве откровенности рассказала о себе почти все: про их маленький домашний мирок, про неожиданную смерть мамы, про обидное сокращение, про случайно увиденное объявление о вакансии. Доброжелательный собеседник сочувственно кивал и вроде бы даже порадовался за нее – наконец-то ей повезло.
– Я никогда столько не зарабатывала, – призналась Вера, – две тысячи долларов! Даже не представляю, как выглядит такая куча денег. Спасибо…
– Ну что вы… – снисходительно улыбнулся он, – добро делать очень приятно. Это возвышает в собственных глазах. Но если вы спросите, Вера: «За кого Бога молить?», – он рассмеялся, – представлюсь: Валерий Леонидович.
– Я вам очень благодарна, Валерий Леонидович! Правда, правда… – Необласканная Вера смотрела на него очарованными глазами.
– Поверьте, я рад за вас, Верочка, – он ласково обвел ее взглядом, как погладил.
Надо же… «Верочка»… – так только мама ее называла. Вера чуть не плакала от нежности к этому чудесному человеку. Она ловила каждый его взгляд. А его голос! Мягкий, но подчиняющий себе, теплого приглушенного тембра. Его хотелось слушать и слушать, как шум прибоя. Бесконечно. Но Валерий Леонидович вдруг замолчал. Посерьезнел. У нее екнуло сердце – что-то не так?
– Вы владеете иностранными языками? – вскользь поинтересовался он.
– Немного английским разговорным. Но я могу…
– Этого достаточно. На первое время… – поправился он. – Вы будете работать с русскоговорящими представителями, так что не тушуйтесь. Но у нас есть одно маленькое условие, Верочка….
– Какое?
– Оно может показаться вам странным… – замялся он.
– Все, что хотите! – Вера даже не дала ему договорить.
– Извините, – его голос стал строгим, – но я должен задать вам некоторые вопросы. Так сказать, интимного свойства. Поверьте, это не досужее любопытство.
– Я вас слушаю… – напряглась Вера.
– Вы девственница? – прямо спросил мужчина.
Вера покраснела до слез. Она так смутилась, что даже не подумала возмутиться и только прошептала:
– Нет…
– Ну не тушуйтесь вы так… Что вы, в самом деле. Впрочем… Как сказал повар, ощипывая курицу: «Если вы стесняетесь, я отвернусь», – пошутил он. – Мы же с вами взрослые люди. Представьте, что вы на приеме у врача. Например… У гинеколога… Вы, кстати, не боитесь этих докторов?
– Не боюсь… – Вера смотрела на него удивленно.
– Видите ли… Мои вопросы могут показаться бестактными. Но это не так…
Она слушала внимательно.
– Ваша работа будет связана с международными поездками. Предстоит иметь дело с важными документами. Очень важными документами, – подчеркнул он. – Вы должны доставить их в нужное место, но без ненужных проблем. Вы меня понимаете?
Вера согласно кивнула.
– Эта служба вносит некоторые коррективы в обычную жизнь, – он старательно подбирал слова. – В обычную женскую жизнь… Она совершенно исключает возможные дамские проблемы – воспаления, эрозии, внематочную беременность. Да и просто беременность…
Она не успела задать вопрос – почему? Он сам ответил:
– Услуги врачей за границей стоят дорого. Дорого, по нашим меркам, Вера. Медицинская страховка не все покрывает. Поэтому мы всесторонне обследуем женщин, которых приглашаем на работу. У нас солидное предприятие, но даже нам накладно оплачивать медицинские расходы, если что…
Она чуть не спросила: «Если что?». Но он словно предугадывал ее вопросы:
– Представьте, что за границей у беременной женщины случится выкидыш. Прискорбно, конечно,
– Я здорова. И не беременна… – быстро сказала Вера.
– Я вам верю, но… – он развел руками, – таковы правила. Я, конечно, готов сделать исключение для такой милой откровенной девушки, как вы…
Вера не дала ему договорить. Раз таковы правила, с какой стати ей их нарушать?
– Нет, нет… – возразила она, – не надо делать исключений. Для меня… Я готова… Я покажусь вашему врачу.
– Вы просто чудо! – искренне восхитился мужчина. – Я, как только вас увидел, сразу понял: нам повезло с потенциальной сотрудницей.
«Почему он сказал “потенциальной”? – кольнуло Веру. – Еще не решил окончательно, примет ли меня?»
Мужчина подтвердил ее тревожные мысли.
– Буду с вами откровенен до конца, – твердо сказал он, подчеркнув это интимное «с вами». – У нас должна быть гарантия, что вы не только не беременны, но… Не забеременеете, пока работаете у нас. Это не наша прихоть, Вера. Такие условия выдвигают многие фирмы. Никому не нужна постоянная текучка кадров.
– Я вовсе не собираюсь…
– Вера, Вера… – мягко укорил он. – Ну кто заподозрит вас в нарушении контракта? Но представьте ситуацию. Милая обаятельная девушка, – он выразительно посмотрел на нее, – приезжает за границу. А там молодые люди… Это не наши «валенки», Вера. Они разбираются в женщинах. Им не нужны дешевые красотки. Те, что торгуют собой на Ленинградке. У них там культ семьи, Вера. Ценятся женщины строгих правил. Как вы… Я уверен, у вас отбоя от поклонников не будет.
Вера смущенно опустила глаза. От непривычных слов, завораживающего голоса, теплых взглядов незнакомого человека где-то внутри ее сжималось сладко и томно. Такого она не испытывала никогда. Этот обаятельный мужчина разбудил ее, подчинил своей воле. Вера сама себя не узнавала.
– У вас не будет отбоя от кавалеров, – слегка улыбнувшись, повторил он, – но слаб человек, Вера, – взгрустнул и тут же с холодной деловитостью добавил: – Слаб человек… В общем, вам не запрещается влюбляться, флиртовать, даже иметь сексуальные контакты…
Она сделала протестующий жест, но он продолжал:
– Вы свободная женщина, Верочка. Но беременность совершенно исключена. Совершенно. Поэтому все наши сотрудницы обязаны пользоваться противозачаточной спиралью. Если вы хотите у нас работать, вам тоже придется. Это сделают наши врачи. Бесплатно и безболезненно.
– Я хочу работать… Я согласна… – слабо пролепетала Вера.
– Ну вот, собственно, и все, – закончил он. – Остальное, так сказать, в процессе. Сейчас вы напишете в приемной заявление, подпишете контракт и доброго вам пути.
Он встал из-за стола, слегка обнимая ее за плечи, проводил до двери. У Веры кружилась голова. От дурманящего запаха его холеного тела, от неожиданной баснословной зарплаты, от потрясающих перспектив. Нет, такого с ней просто не может быть! А спираль… Да о чем речь! Миллионы женщин вставляют эту штуку. «Он прав, – она уже целиком была на его стороне, – еще забеременеет какая-нибудь». С ней такого, конечно, не случится. Но ведь он сказал: «Вы – интересная женщина». Это о ней? Он – о ней?! Да она ни с кем… Вот если бы… Мысли путались. Вера уткнула невидящий взгляд в контракт и подписала его, не читая.
Проводив Алену, я мигом собралась и поехала к Веронике. Огромный портрет Еремея Гребнева – первое, что я увидела в вестибюле родной редакции. Ерема смотрел на меня, широко улыбаясь, как будто снова был рад повидаться. У меня комок подкатил к горлу. Около портрета стаяла хрустальная ваза с шестью розами.
«Любил ли он розы?» – неожиданно подумала я. Я не знала. Наша случайная встреча. Его неожиданная смерть. Он помог мне, а вот я ему не смогла…
Я поднялась в кабинет Вероники. Она подняла голову от компа, увидела мое опрокинутое лицо.
– Поняла, зачем я тебя звала?
– Из-за Еремы?
– Да. Он же наш… Мы все вместе работали. Помнишь?
Я кивнула.
– Надо выяснить, что с ним случилось. Это наш долг. Последний долг…
Вероника отвернулась к окну…
– Кстати! – обернулась она. – Ты ведь где-то рядом отдыхала? Там, на Гоа…
– Мы вместе с Еремой отдыхали, Вероника…
– Что?! И ты молчала?!!
Обычно невозмутимая Вероника была вне себя.
– Я не молчала, – ответила я. – Ты сама заткнула мне рот. Сказала, что это не телефонный разговор.
– Рассказывай!
Я рассказала. Как в первый же день осталась без денег, без ключа от сейфа. Как ждала слесаря из Мумбая. Неожиданно встретила Ерему. Он ссудил мне пятьсот баксов. Сказала и про то, что приехал он не один, а с «литературным рабом» Павлом. Про предсказание цыганки, что он умрет первого декабря. Про то, что позвонила ему в начале первого ночи второго декабря. Он был жив. А утром пропал. Нашли мы его под вечер в реке… И наконец, самое главное – следствие предполагает, будто он сам утопился – на теле нет ни гематом, ни порезов. Так намекнул Рикемчук, которому поручили расследовать причины смерти популярного писателя…
– …Ну вот, собственно, и все. Я улетела в Москву. Мать Еремы и Павел на днях должны привезти его тело. Как только прилетят, пойду на поминки.
– Понятно…
Вероника встала, включила электрический чайник, расставила чашки, достала из шкафчика печенье. Я молча наблюдала за ее неторопливыми хлопотами, понимая, что ей надо осмыслить информацию.
– А ты уверенна, что он не покончил с собой? – спросила она.
– Трудно сказать. Он вел себя немного странно… – замялась я. – Внешне открытый, веселый, щедрый. Но понимаешь… Чувствовался в нем какой-то внутренний напряг. Впрочем… Причины этому были. Он рассказывал, что с подружкой накануне отъезда расстался. Клепать бесконечные боевики надоело. Творческий кризис… Твердил о каких-то новых проектах.
– О каких?
– Он не сказал.
– Я Ерему неплохо знала, – негромко сказала Вероника, – мы с ним вместе в газету пришли. Я тогда еще в школе училась, была при газете юнкором. А он первый курс журфака окончил, и его прислали сюда. На стажировку. Он был рисковый парень… В тот год как раз Чернобыль случился. Я писала заметки из школьной жизни, а Ерема добровольно вызвался поехать в Припять. Там с ликвидаторами познакомился. Потом многих из них в госпиталях навещал. У него до сих пор с ними дружба. С теми, кто жив остался.