В плену грез
Шрифт:
— Она почти призналась, что причиной ее отказа принять мое предложение послужил он.
— Ты в этом уверен?
— Именно так она мне и сказала.
— Каково твое мнение о нем?
— Мне он не нравится, — ответил Ян, продолжая стоять к нему спиной. — Это вполне понятно, если принять во внимание мое отношение к Либби, но даже если бы ее не было, я считаю его опасным человеком.
— Конкретно? — Сейчас Грэм Мэйсон стоял рядом с ним. — В чем это проявляется?
— Одному Богу известно, — ответил он, покачав
Грэм Мэйсон стоял, не проронив ни слова, и Ян спросил:
— Вы можете подумать, что я либо пьян, либо спятил?
— Жаль, что не могу.
Мэйсон вернулся к столу, сел в кресло, прикрыл глаза рукой. Помолчав немного, он наконец проговорил:
— Мы должны во что бы то ни стало избавить Либби от этого наваждения.
— Она прислушается к вашему мнению.
— Я уже предупреждал ее в отношении этого человека.
— Но так, как будто считали, это не имеет большого значения. Оказывается, имеет. Я познакомился с ним и могу заверить вас, что это так.
— Будет лучше, если я сам посмотрю на этого человека. Он собирается снова прийти в мой дом, завтра. Значит, завтра я его и увижу.
Ян понимал, что неразумно просить его сделать это сегодня. У Грэма Мэйсона была масса неотложных дел, а они могли потратить часы на поиски Роско. Тем не менее он сожалел, что приходится ждать.
— Значит, завтра, — твердо сказал Мэйсон. — Если мы с вами начнем разыскивать его по всей округе, то рискуем придать этому делу слишком большое значение. Завтра он будет у меня в саду, тогда-то я и поговорю с ним. А сегодня вечером — с Либби.
— В разговоре с ней вы будете осторожны?
Мэйсон улыбнулся, положив ему руку на плечо.
— Я буду осторожен. Я на вашей стороне.
— Благодарю вас. — Ян действительно испытывал чувство огромной благодарности.
Мэйсон проводил его взглядом, как он шел через приемную, и заметил, что секретарша тоже смотрит ему вслед. Именно за этого молодого человека Либби должна выйти замуж. Он подходит ей по всем статьям, и никто не сможет помешать этому — и уж, конечно, не бродяга, живущий в развалюхе на холмах. Он вернулся к столу, поднял трубку и набрал номер своего домашнего телефона. Трубку сняла Либби.
— Привет, моя любовь. Все в порядке?
— Все отлично. Как у тебя дела?
Он представил, как она сидит на краю стола в холле, с распущенными в беспорядке волосами, покачивает одной ногой во время разговора.
— Неплохо. Ты вечером будешь дома?
— Думаю, что да.
— Хорошо. Мне надо поговорить с тобой.
— Серьезно? О чем? — Прежде чем он успел ответить,
— Почти угадала.
— Ведь это так? Ну, дорогой? Признавайся! Ну хорошо, прекрасно, мы поговорим об этом, если тебе так хочется.
Он именно этого и хотел. Он знал, что она прислушается к его мнению.
— Не переутомляйся, — предупредил он, и она рассмеялась, поняв, что он имел в виду.
— Это прежде всего касается тебя. Ведь доктор Элмс следит не за мной, а за тобой!
Всю оставшуюся часть утра Эми так и не сменила гнев на милость. Госпожа Беннетт ушла к сестре, и, в конечном счете, было похоже, что в этом тоже виноват Адам. С грехом пополам она закончила стирку, и Либби решила не попадаться ей на глаза, чтобы дать ей время остыть и прийти к разумному выводу.
Во время обеда Эми не проронила ни слова, и после нескольких безуспешных попыток завязать что-то похожее на разговор Либби последовала ее примеру. Нельзя вести монолог в течение длительного времени, не получая ответной реакции. Эми подождала, покуда Либби уберет со стола, и затем спросила:
— Полагаю, после обеда уходишь?
— Да.
— Опять встречаешься с ним?
— Он на работе.
— Хм, — фыркнула Эми.
В машине, ощущая рядом частое дыхание Каффы, Либби протянула руку, чтобы почесать ему за левым ухом.
— Тебе нравится Адам, правда? Ты считаешь его самым лучшим из того, что ты когда-либо находил на холмах. Эйб тоже считает, что он хороший, сильный парень, а Дженни полагает, что он просто великолепен. А вот Эми с Яном хотели бы, чтобы его разразил гром. — Она улыбнулась и включила зажигание. — Не может быть, чтобы все были правы, — заключила она.
Либби остановила машину около памятника погибшим на войне, неподалеку от того места, где впервые увидела Адама. На этот раз ее никто не встречал. Сейчас он приводил в порядок «Свит Орчард». Так что она вытащила из машины вещевой мешок и двинулась в путь, а Каффа мчался впереди.
Дверь Сторожки лесника была заперта, и окна были темными, хотя Сторожка купалась в лучах солнца. Сегодня она выглядела особенно таинственно.
Каффа уже был около дома, подпрыгивал и с лаем бросался на дверь, доставая выше середины, в то время как она, медленно ступая по торфянистой почве, приближалась к избушке.
— Не сегодня, — сказала она, — сегодня только мы с тобой.
Поставив вещевой мешок на землю, она полезла в карман за ключом. Она владела ключом от «Грей Муллионса» — огромного особняка, который должен был однажды стать ее собственностью, но никогда, открывая его, не испытывала такого почти детского восторга, как сейчас, поворачивая ключ в замочной скважине этого неказистого домика, такого тихого, уединенного и пустого.