В Плену Красной Розы
Шрифт:
Касилиам открыл ближайшую тумбу и протянул руку за вином, но не нашёл его на привычном месте. Вадмар добрался и до последних закромов отца.
– Я попрошу вас не торопиться с отказом, пока мы всё не опробуем на деле. Безопасность вашей семье я гарантирую, – Амаус встал и расправил полы плаща. – Раз уж старый мир вас отвергает, поскорее заслужите себе место в новом. Ради ваших детей. Ради вашей сестры. Ради вашей супруги и ради самого себя.
Касилиам промолчал. Он впился зубами в нижнюю губу и кусал, пока не ощутил на языке железный привкус крови. А советник Содагара
– Один вопрос мне не даёт покоя, – проговорил Касилиам. – Побоище в Басселе… Вы его своими глазами видели?
– Разумеется, – Амаус чуть склонил голову. – Такие дела нужно контролировать лично. Вы, как человек деловой, меня поймёте.
– Вы сказали, что прошло два дня. Как вы успели побывать там и уже оказаться в Трисфолде? Раз я даже не слышал о смерти верховного жреца, то и гонцы ещё в пути.
– Господин Броспего, – гость повернул ручку и потянул дверь на себя. – Как я сказал, Чёрный Восход способен на многое.
И он ушёл. Шаги Амауса растворились в эхе коридора, а Касилиам всё сидел в своём кресле.
В одном нежданный гость был прав. Старый порядок отверг семью Броспего, схватившись за малейшее на то основание. Касилиам успел вкусить той жизни, которой был достоин, и оттого терять её стало ещё больнее. А каково же было Лейне и Вадмару? Каково было Витарии? Ради этого они целыми лунами жили без мужа и отца, терпели его срывы и просиживали долгие званые приёмы, на которые и идти-то не хотели?
В кабинете стало жарко. Касилиам распахнул ставни, высунул голову из окна и взглянул на тихий квартал, утопающий в вечернем сумраке. Обычно его окружали густые заросли и высокие деревья, но зимой листва с них опадала. Так он лучше видел яркие, тёплые огни соседних особняков. А ещё дальше, на фоне темнеющего неба, ещё проявлялись строгие черты замка Кардарон.
Мраморный город был хорош всем. Но он всё ещё оставался Трисфолдом.
Глава 1. Мы хорошие люди
Ладаим привык к кошмарам. Возвращались они, по меньшей мере, раз в семь ночей и любезно напоминали о том, как его жизнь пошла под откос. Обычно он видел клетки работорговцев, о которых наяву не вспоминал уже давно. Либо же память заботливо отправляла его на голодную прогулку сквозь хмурые леса к югу от Басселя. И вновь, как четырнадцать лет назад, он брёл среди скрюченных ив и облетевших лиственниц.
Но с прибытием в обитель Мальны кошмары покинули его. Большую часть из восьми ночей, проведенных в гостевом корпусе на главном острове Истабаль, Крысолов не видел ничего. Лишь закрывал глаза и тут же открывал их вновь, когда сумрак сменялся зарёй под вопли надоедливого петуха, что жил в курятнике у стены, почти под его окном.
Вскоре ему начали сниться сны, но были они на редкость блаженными. Чётко, будто явь, Ладаим ощущал ладонью бархатистую кожу Нималии. Он и раньше задавался вопросом, какая же она наощупь. И никак не думал, что руки, спина и бёдра обычной простолюдинки из Басселя окажутся мягче любого шёлкового одеяния.
В
А потом он просыпался и вспоминал, что Ним сейчас далеко. Ну, как далеко? Её поселили в женском крыле гостевого корпуса вместе с Сойкой и Вдовой. Ладаима же, вместо её шёлковых объятий, поутру непременно ждал Дайбур по прозвищу Полоз.
Вот и сейчас он старательно скрёб ногтями волосы, которые только на днях состриг почти налысо.
– Что ты там пытаешься расчесать? – спросил Ладаим и потянулся на мягкой перине.
– Хочу хорошо выглядеть за завтраком, – пояснил Полоз, не отрывая взгляд от потускневшего у краёв зеркала. – Мне кажется, хреновый у них постригун. Смотри, как много оставил.
– Издалека я бы вообще подумал, что ты лысый.
Действительно, волосы Дайбура не тянули и на полногтя. Куда уж короче?
– Тогда – пойдёт, – Полоз послал воздушный поцелуй собственному отражению. – Ты давай, поторопись. Госпожа Маритель не любит, когда на трапезу опаздывают.
– Давно ты проникся её завтраками? – Ладаим спешно заменил ночную рубашку на выданную ему серую тунику с тонкими очертаниями роз на груди.
– Дружище, я раньше завтракал остатками бухла с ночного караула и крошками от хлеба, чтобы не сблевать, а тут еды больше, чем я за пол-луны съедал, – теперь Полоз тщательно разглаживал ворот своей туники ладонями. – Там ведь ещё и эта дама будет, которая нам мёд разливает.
– Карида? – изумился Крысолов.
– Да, точно. Как думаешь, она же не совсем малая?
Карида была весьма юной прислужницей при обители. Наверняка, довольно миловидной, пусть серо-чёрные одеяния, толстыми складками ниспадавшие до самого пола с её плеч, и старательно это скрывали. С недавних пор Ладаиму не было дела до красоты других женщин.
– Лет-то ей, может, и достаточно, – задумчиво протянул тивалиец. – Но тебя не смущает, что она служит при обители?
– Ну, а я служил караульным в Приюте. Нет-нет, да и менялся с Горняком раз в пару лун, чтобы бордель навестить, – Дайбур чуть замялся и смущённо улыбнулся. – Ну чего? Все ж мы люди.
– Так-то оно так, но в Идалле, например, за посягательство на служительниц храма дают два пути, – Ладаим стянул завязки поножей в тугой узел и поморщился. Последние трапезы дали о себе знать округлившимся животом. – Ты либо женишься на ней, либо тебе отрезают то, чем ты, собственно, посягнул. Так мои родители и встретились: мама служила в храме Фарахшатаим, а отец – в храмовой страже.
– И что, поженились?
– Нет, Полоз, отрезали ему всё.
Лисы заканчивали утренние сборы, когда за окном гостевого корпуса забил колокол. Забил нежно, даже вежливо. Так звучал призыв гостям обители проснуться окончательно и направиться на трапезу.