Шрифт:
Это книга посвящается очень хорошему и доброму человечку, моей подруге детства – Бондаревой Екатерине, которая в ранней юности разглядела во мне романтика и первая предложила проверить мои литературные способности именно в этом жанре.
Спасибо за неизменную поддержку в написании романа моим родным. Не представляю, как книга могла бы получиться без них!
Пролог
25 марта 1885 г.
Англия, предместье Лондона
Вторую ночь подряд юная Анжелина вертелась в холодной постели без сна – все ее мысли были о завтрашнем дне.
Адресант, о существовании которого еще семь дней назад она совсем ничего не ведала, немного пугал ее. Все, что она о нем знала сейчас, это то, что у нее есть родственник, человек этот, вероятно, немолод, небеден, немногословен и не терпит возражений. Это можно было понять из слов письма, написанном на очень дорогой бумаге:
«Мисс Анжелина Лурье де Сент-Джон, должен сообщить, что знаю о смерти вашей матери и вашем трудном положении, поэтому обязан поставить Вас в известность, что являюсь вашем опекуном на правах единственного родственника. Не позже 27 марта Вам надлежит прибыть на станцию городка Н*.
17 марта 1885 г.
Дядя вашей матери,
граф Адам де Сент-Джон»
Кто он? Какой? Чем занимается? И чего ожидать ей от него?
Почему мать всю жизнь уверяла ее в том, что у них нет родственников? Эта новость радовала и пугала одновременно.
Мать Анжелины, Диана Лурье де Сент-Джон, была очень доброй, скромной женщиной, давала уроки музыки детям из богатых семей. На эти средства и жили. Об отце говорила лишь то, что это был самый необычный человек, которого невозможно было не любить, и с горечью сожалела, что дочь совсем его не помнит. Когда Анжелина спрашивала о кончине отца, мать закрывала лицо руками и тихонько всхлипывала. Понимая, что своими вопросами теребит душевные раны матери, Анжелина перестала их задавать, в надежде, что со временем, когда боль утихнет, мать все поведает сама.
Но время шло, Диана всю себя отдавала Анжелине и работе. Именно она привила дочери любовь к книгам и музыке. Помогла овладеть французским и итальянским языками. Дала некоторые познания в области географии, истории, даже астрономии. Анжелину удивляло, откуда при их скромном положении в обществе, Диана, в свои тридцать четыре года, столько знала. Девушка понимала, что за этим кроется неизреченная семейная тайна. И никак не предполагала, что мама заберет ее в скором времени с собой в иной мир. Мама…
Слезы скорби снова выступили из глаз бедняжки, но сил плакать уже не было. Прошло уже две недели со дня ее смерти… Врач так и не смог определить диагноз, предположил, что возникли осложнения от простуды. Сильный жар, и она сгорела как свеча за три дня.
Сейчас, когда безжалостная память снова уносит Анжелину в те черные дни, встает картина: в лихорадке матушка просит дать лист чистой бумаги и перо с чернилами и оставить ее с врачом наедине. Тогда Анжелина не придала этому особое значение, ссылаясь
После похорон Дианы хозяйка дома не стала слушать мольбу бедной сироты дать ей отсрочку в плате за жилье, понимая, что девушке откажут в трудоустройстве семьи, в которых работала ее мать – Анжелина еще слишком юна, ей исполнилось всего-то семнадцать лет.
А тут письмо…
Глава 1. Опекун
27 марта 1885 г.
Анжелина, выйдя из вагона около получаса назад, куталась от холода в темно-серую накидку и, пряча свои закостеневшие руки, порядком волнуясь, присела на багаж. Она не знала о прибытии состава чуть раньше расписания, и в страхе думала, что ей делать дальше. Опекун, по всей вероятности, забыл о ее приезде. Как его теперь разыскать? И где искать пристанище сейчас? Ведь в кошельке у неё не осталось ровным счетом ничего. Пока в голове мрачные мысли сменяли одна другую, Анжелина вздрогнула, услышав за спиной:
– Мисс Анжелина Лурье де Сент-Джон?
Анжелина повернула голову и растерянно кивнула, невольно разглядывая обратившегося. Перед ней стоял коренастый мужчина, одетый со вкусом, во все чёрное, с тростью в руках. Лицо его не выражало никаких эмоций, голос, несмотря на холодный тон, был приятный.
– Ваш багаж погрузят в экипаж. Прошу следовать за мной.
Анжелине, подав руку, он помог сесть в двухместный экипаж, раздав еще несколько распоряжений кучеру, сел сам и обратился к ней:
– Моё имя, как вы уже догадались, Адам де Сент-Джон. Я Ваш опекун по просьбе вашей матери до двадцати одного года. Надеюсь, дорога вас не утомила?
Последние слова благодетеля были произнесены, явно, ради приличия.
– Спасибо, граф, мне было приятно увидеть новые места, до этого я нигде не путешествовала. Я признательна Вам за приглашение… – не договорила Анжелина.
– Я не приглашал Вас. Это была последняя воля вашей матери. И вам не следует забывать об этом, – холодно перебил ее де Сент-Джон, глядя в своё окно.
Слезы разочарования стояли в глазах Анжелины, хорошо, что он не смотрит в ее сторону. Итак, ей не рады. Чего и следовало ожидать. Бедная родственница – велика радость!
– Простите… я не знала о вашем существовании… не знала о воле матери…что вам не приятно моё присутствие… – запинаясь, лепетала Анжелина; предательские слезы катились по щекам.
Де Сент-Джон молча протянул ей носовой платок, и как ни в чем не бывало, спросил:
– Вы получили какое-нибудь образование?
Анжелина не знала, что отвечать и какая реакция будет у опекуна.
– Уроки мне давала мать. Я немного играю на фортепиано… – не успела закончить девушка.
– Понятно, – сухо перебил де Сент-Джон. – Мне необходимо покинуть вас на время. Кучер знает, куда вас доставить.
Опекун окликнул возницу ударом трости в крышу экипажа, карета остановилась, и Сент-Джон поспешно оставил новоиспеченную родственницу.
Анжелина увидела из окошка, как мистер Сент-Джон пересел на резвого гнедого скакуна, которого все это время рядом с экипажем гнал грум, одетый в шикарную желто-зеленую ливрею. Граф умело присмирил скакуна и, пришпорив его, пустился вдаль. Оставшись без коня, грум на ходу ловко прыгнул на подножку позади кареты, отчего экипаж слегка качнуло.