В плену снов
Шрифт:
Сэнди. Ей удалось вспомнить его имя, но лицо стерлось из памяти. Красивые волосы… Вот и все. Остальное представало каким-то расплывшимся пятном.
Музыка прекратилась, и она отстранилась от Кена. Их глаза встретились.
– Ты очень привлекательный, Кен. Не искушай меня.
– Я?! Да я просто танцую, – сказал он, но его глаза неотрывно глядели в ее глаза. – Я бы хотел переспать с тобой.
Она покачала головой:
– У нас отличные отношения, Кен. Давай не… – Она пожала плечами. – Я должна быть сильной именно сейчас. Я должна быть сильной, сохранять голову ясной… так или иначе. – Она крепко обняла его. –
Шампанское уже стояло на столе, и он разлил им понемногу. Они чокнулись бокалами и выпили, Кен закурил новую сигарету.
– Мне казалось, что отношения между тобой и Ричардом… – начал было он.
– Не такие уж блестящие, – закончила она. – Не знаю, что с ним случилось. Он так сильно изменился за последние несколько месяцев.
– Что ты имеешь в виду?
– Он стал другим человеком. Я не знаю, оттого ли это, что… – Она уставилась на пузырьки в бокале. – Есть один довольно странный тип, с которым Ричард ужасно подружился. Не знаю, может, он заимел над ним такую власть… вроде какого-нибудь Свенгале [16] .
16
В романе «Трилби» малоизвестного в России английского писателя Джорджа де Мореа (1834–1896) действует зловещий гипнотизер Свенгале, заставляющий людей выполнять его преступные приказы. Имя Свенгале стало в Англии нарицательным.
Кен скептически нахмурился.
– Да-да, Кен, именно это я имею в виду. Он все время разговаривает с ним по телефону. Раньше он отстаивал собственное мнение, казалось, с этим всегда было все в порядке, а потом этот тип, Андреас Беренсен, дал ему в прошлом году то ли совет, то ли сведения, полученные частным путем, которые подтверждались, и Ричард наварил на этом уйму денег, ну и теперь он, можно сказать, даже в сортир не ходит, не спросив у своего дружка на то разрешения.
– А кто он такой, этот Андреас Беренсен?
– Директор одного из швейцарских банков. – Она пожала плечами и выпила еще немного. – Может быть, я просто нервно реагирую на него. Может, дело вовсе не в нем… а во мне. Возможно, Ричард попросту больше не считает меня привлекательной. Он пьет чертовски много. Иногда я думаю, не нервное ли истощение у него. – Она печально улыбнулась. – Я… я чувствую, что это серьезно, что я просто обязана быть рядом. И обязана быть сильной.
– Ну, Ричард – парень везучий.
– Только вот вместо жены у него какая-то чокнутая, да?
– Никакая ты не чокнутая, Сэм. Ты – прекрасная, потрясающая, очаровательная девушка. Ясно?
– Так точно, босс.
Кен ухмыльнулся, а Сэм снова мельком оглянулась по сторонам.
– Сэм, ты вроде бы нервничаешь, да?
– Нет. Просто смотрю, нет ли тут кого…
– Смотришь, не прибыл ли учитель, чтобы отправить нас всех баиньки? Никто по-настоящему не меняется в жизни, а?
– А ты разве так не считаешь?
– Нет.
– Ты не считаешь, что мы… – Сэм отодвинулась немного назад, чтобы посмотреть на него с более далекого расстояния, – что мы стали жестче?
– «Она считала, что любовь – это
– Франсуаза Саган, да?
– Ты ее тоже почитываешь?
– Ну, раньше я увлекалась популярной философией…
– А чем ты увлекаешься сейчас? Реальностью?
– Нет, – сказала она. – Мне кажется, что реальности с меня достаточно. Моя жизнь переполнена реальностью. Думаю, я заслужила немножко фантазии.
Кен снова ухмыльнулся:
– Извини. Мне бы следовало надеть мой костюмчик супермена.
Она слегка коснулась его плеча:
– А как там дела с этой рекламой? «Стоит вам только взглянуть на клеймо…», а?
Он ответил ей пристальным взглядом.
– Что же нам делать с тобой, черт побери? Должны же быть какие-то специалисты по предвидениям, ведь они, черт подери, существуют по всему свету. Должны же быть люди, которые и не чокнутые, и не скептики. Может быть, какая-то организация или центр при университете. Твой приятель-психиатр, к которому ты ходила, похоже, просто самодовольный пижон. Ты не звонила ему, не рассказывала насчет «Хампстеда»?
– Нет. Я знаю, что он все равно мне не поверит.
– А что ты рассказала полиции? Они не приезжали допросить тебя?
– Они просто хотели от меня изложения фактов… ну, в котором часу я туда спустилась, кого я там видела. Они сказали мне, что лучше вообще не спускаться по этой лестнице.
– А ты рассказала им о своем сне?
– Я не считала, что…
– Могу себе представить, как это будет звучать в суде. – Он заговорил с утрированным акцентом жителя Северного Лондона: – М-м-м, э-э-э, свидетельница, ваша честь, видела это все, понимаете ли, во сне. Она полагает, что преступление совершил призрак, который ходит в черном капюшоне и умер двадцать пять лет назад.
Она засмеялась.
– А твой отец предпринимал что-нибудь в связи с его предвидениями? Он когда-нибудь обращался к кому-нибудь?
– Нет, никогда. Он просто принимал это как есть. Он из шахтерской семьи… а шахтеры очень суеверны, они просто принимали вещи такими, какие они есть, особенно в них не копаясь. – Кен встал и мягко обхватил ее запястье. – Давай еще немного потанцуем?
На площадке он крепко сжал ее.
– Уверена, что не передумаешь?
– Я старая женщина, Кен. Просто старая женщина, понемногу выживающая из ума. Я думала, ты ухлестываешь только за эффектными молоденькими фотомоделями?..
Он нежно поцеловал ее в щеку.
– Ты и в самом деле старушка, Сэм, а? Я слышу, как скрипят твои суставы и гремят кости.
Она игриво ткнула его в живот кулаком.
– Дело во мне, – сказал он. – Это я становлюсь старым. Миновал сороковник, и теперь уже все идет под гору.
– И тебя беспокоит твой возраст?
– Я то и дело замечаю какие-то вещи. Крохотные физиологические изменения. Кожа становится дряблой, в неожиданных местах вырастают волосы. Память слабеет. Я порой разговариваю с людьми и забываю, как их зовут. Меня, по всей вероятности, в один прекрасный день обнаружат спящим под каким-нибудь железнодорожным мостом, завернувшимся в газеты. «Ах, глупый старый болван, не помнит, кто он такой, и все только бормочет и бормочет о каком-то хлебе из муки грубого помола и о шоколадных плитках. Так-так… Ну, может быть, он голоден. Похоже, он не ел несколько дней».