В плену твоих желаний

Джеффрис Сабрина

У девушки задрожал подбородок.

– А прошлой ночью? Это была просто игра?

«Нет, скорее огромная ошибка», – подумал он. И ответил:

– Это была часть моего плана, вот и все.

Он не позволит неустрашимой девице догадаться, насколько сильно его желание. И прекрасно понимает, какую часть его тела она постарается повредить, если узнает об этом, маленькая ведьма.

– Я не могу в это поверить, – горестно качая головой, сказала она. – Я представить себе не могла, что Мститель – это вы. И что вы вообще способны на такое предательство.

– Я

только хочу вернуть себе то, что принадлежит мне и моему клану, – возразил он. – А если вы хотите обвинить кого-то в предательстве, то имейте в виду, что прежде всего это ваш отец.

– Что же такого ужасного он совершил?

– Помимо того, что пытался меня убить? Ведь он приказал своим людям расправиться со мной… – Он спохватился и замолчал.

– Как? Каким способом?

Можно сообщать ей только голые факты.

– Утопить меня.

Венеция оцепенела.

– Даже если это правда, в чем я сильно сомневаюсь, вы вряд ли вправе винить его, если учесть что вы без всякой на то причины грабили всех его друзей.

– Ах, без причины! – Лахлан насмешливо фыркнул. Ее уверенность в собственной правоте помогла ему вспомнить, что она для него – лишь средство достижения цели, и ничего больше.

Теперь настал момент, чтобы девчонка узнала почему.

– Я назову вам причину, Принцесса Гордячка. Ваш отец бессовестный вор и лжец. Из-за него, пока я не вернулся с войны, мой клан жил в постоянной борьбе.

– Что вы имеете в виду?

– Ваш отец когда-нибудь рассказывал вам про вашего деда, якобита Уайли Уилла Кемпбелла, третьего графа Дунканнона? Одного из тех немногих Кемпбеллов, которые не участвовали в сражении с англичанами при Куллодене? – Когда она кивнула, он с удовлетворенным видом откинулся на спинку сиденья. – Так вот, после событий 1745 года Уайли Уилл был лишен титула, а его земли конфисковали в пользу короны, потому что он поддерживал Красавчика принца Чарлй.

– Я знаю. – Венеция скрестила руки на груди… на соблазнительно пышной груди, по счастью, надежно скрытой от его глаз пурпурным платьем. – Назад отец получил Брейдмур в 1784 году, когда всем благородным семействам начали возвращать земли и титулы.

– Не совсем так. Сначала надо было внести определенную сумму в качестве выкупа за собственность.

Девушка пожала плечами:

– Значит, отцу пришлось выплатить эту сумму. Какое это имеет значение?

– Имеет значение сколько. Сорок тысяч фунтов.

Кровь мгновенно отхлынула от ее лица.

Лахлан не удивился. Дунканнон скрывал правду от всех. И его дочь не была исключением.

Он продолжил рассказ сухим холодным тоном:

– Ваш отец был молод и не имел сорока тысяч. Поэтому он их занял у моего отца, своего ближайшего друга. Наша семья не принимала участия в тех беспорядках и поэтому сохранила обширные земли и имела приличное состояние.

Девушка смущенно принялась теребить ткань рукава.

– Однажды папа заговорил об этом, когда я была совсем маленькая… Сказал, что мне следует быть полюбезнее с вами, потому что мы перед вашим отцом в огромном долгу. Но

я тогда не поняла, что речь идет о долге в буквальном смысле.

– Однако так оно и было. – Его тон стал совсем ледяным. – А после того как ваша мать умерла, он покинул Шотландию. И остался должен тридцать тысяч двести девяносто шесть фунтов!

Узнав о сумме долга, Венеция недоверчиво затрясла головой:

– Я готова признать многие папины недостатки, но он не мог пренебречь своими долговыми обязательствами. Он человек чести и всегда придерживается строгих моральных принципов.

О да, конечно, Лахлан еще много лет назад имел возможность на своей шкуре испытать эти «моральные принципы».

– Однако пренебрег. Мама рассказала мне об этом, когда я вернулся. Она убеждала отца действовать более жестко, надавить на графа, но он не стал этого делать. – Он в упор посмотрел на девушку. – Тогда у нас еще было достаточно денег, много скота, мы получали хорошие урожаи, да и арендаторы приносили немалый доход. И потом, когда отец узнал, как тяжело переживает Дунканнон смерть жены, он пожалел его и немного отсрочил выплату долга. – Лахлан сжал кулаки. – Он сказал, что следует проявить милосердие к страдающему человеку. Он надеялся, что граф заплатит, как только оправится от своего горя. Но потом отец умер, закончилась война, а скот…

– Я знаю, слышала, что после Ватерлоо цены на скот катастрофически упали.

Он мрачно кивнул.

– Я вернулся домой и нашел Росскрейг в полной разрухе. Ваш отец пустил свои земли под овцеводство, поэтому мог благополучно сидеть в Лондоне, но мы с матерью не стали так поступать с нашими арендаторами. – И прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, Лахлан продолжил: – Нам нужны были деньги, которые занял у нас ваш отец, но он не отдал ни гроша. Я писал ему письма. Он их игнорировал. Я поехал в Лондон, чтобы встретиться с ним…

– В самом деле? – с сомнением спросила она.

– Вы тогда были в пансионе.

– Но отец никогда не говорил мне об этом.

– Разве вв не расслышали, что я сказал? Ваш отец негодяй. Зачем ему вам рассказывать о том, как он выбросил меня из своего дома, когда я потребовал вернуть долг.

– Я вам не верю. Папа – честный человек. Он никогда бы так не поступил.

Ее слова вызвали у Лахлана приступ ярости.

– Спросите его об этом сами.

– Отпустите меня домой, и я непременно это сделаю, – выпалила она в ответ.

– Ну нет, – отрезал он. – Вы никуда не поедете, пока ваш отец не вернет мне долг. В свое время он воспользовался дружбой моего отца, а теперь ссылается на отсутствие документов…

Он осекся, но было уже поздно. Прекрасные зеленые глаза Венеции снова засверкали гневом.

– Каких документов?

Он промолчал.

– Значит, нет никаких доказательств существования этого долга, не правда ли? Если бы они были, вы могли обратиться в суд. Ваша отчаявшаяся мать выдумала эту историю…

– Нет, мои слова – чистая правда, черт вас возьми! Ваш отец признался в этом, когда я приезжал в Лондон.