В плену у фейри
Шрифт:
Он застыл, когда Равновесие шагнул вперед, подняв руку, чтобы его успокоить, еще сжимая в ней ручку.
— Тише, Валет, дело еще не решено. Пролитая кровь не изменит ставки. Леди Кубков дала шесть месяц жизни своего мужа на службе Равновесию в обмен на пленницу, — он виновато посмотрел на Скувреля. — Ты не уточнял, кто будет платить, Валет, только то, что самая высокая ставка победит. Тебя превзошли. Прими это с достоинством или иди против Закона игр.
Я не видела лица Скувреля. Я хотела увидеть его. Чем он думал? Он не продумал это? У него были планы
— Она просто поставила чью-то службу? — сказала я, голос становился выше от волнения. — Она так может? А если я поставлю службу своего мужа год? Это значит, я могу купить свою свободу?
— Ты делаешь эту ставку? — спросил Равновесие, приподняв бровь, готовый записывать. — У тебя осталось время, если хочешь.
— У тебя нет мужа, — возразил Кавариэль, когда Скуврель сказал:
— Нет.
Я рассмеялась с сарказмом.
— Да. Я ставлю службу своего мужа Равновесию на год. Вот. Это покупает мою свободу? У вас глупые игры.
Клетка дрожала, словно дрожала ладонь Скувреля. Это было землетрясение? Я сжала прутья. Но Равновесие и Кавариэль не двигались.
— Никаких ставок, Валет Дворов? — спросил холодно Равновесие.
Скуврель поднял клетку, чтобы я видела его лицо. Я застыла от ярости и отчаяния на его лице.
— Я планировал отдать жизнь за тебя, — прошептал он. Клетка дрожала от его гнева. — Откуда я мог знать, что ты предложишь это первой?
— Но… — мои слова оборвались, я смотрела на зрителей — Равновесие выглядел нахально, на лице Кавариэля был шок. Мой голос стал едва громче писка. — Но я не замужем. У меня нет мужа.
Равновесие рассмеялся.
— Никто не сказал тебе, смертная, что фейри не делают предложения брака. Мы заманиваем обманом. Ты не знаешь, что замужем. Ставки закрыты. Победила ставка смертной. Все присутствующие связаны моим решением с угрозой боли Смерти от Шелка.
Кавариэль начал говорить, но его слова тут же прервались. Его ладонь была приподнята. Он и Равновесие застыли, как и ветер, деревья и все.
Скуврель полез в карман. Его лицо было мрачным, когда он вытащил золотой ключ и сунул его мне, опустил клетку на землю, чтобы я видела только его черные сапоги из перьев.
— Вот. Это ты купила. У тебя есть только минуты, чтобы забрать отца и убежать. Я могу дать тебе только это время. Скорее.
Я схватила сумку, поднесла ключ к замку, велела ему открыться. Дверца открылась, и я вышла, схватила клетку и прицепила к поясу, ключ пошел в карман.
Я побежала к отцу. Он кашлял кровью, голова покачнулась на груди. Я изо всех сил схватила железный гвоздь в его правом плече, уперлась ногой в дерево и потянула обеими руками. Гвоздь не поддавался.
— Дай, — Скуврель оттолкнул меня.
— Ты обожжешься!
Он зарычал невнятно, схватил гвоздь и вырвал его из дерева. Он бросил его, будто гвоздь был раскаленным. Его ладони были красными, обожженными железом.
— Нет! — возмутилась я, но он уже сжал другой гвоздь. Я схватила свободную руку отца, закинула на свои плечи.
Скуврель выдернул второй гвоздь, ругаясь. Гвоздь упал
Он посмотрел поверх опущенной головы моего отца на меня, ярость и потеря смешались на его лице.
— У меня был план. Хороший план, и ты испортила его, — заявил он.
— Ты женил меня на себе, не сказав! — в ужасе парировала я.
Он улыбался сквозь ярость.
— Лучшее мое решение.
Мы пошли вместе к кругу камней, и я ощутила движение в воздухе вокруг меня.
— Моя магия угасает. Вот, — он сорвал волос со своей головы и протянул мне. — Для ключа.
Я взяла волосок из его обожженных пальцев — они выглядели плохо — порылась в кармане, вытащила ключ и обмотала его волоском. Почему все стало размытым? Я же не плакала?
Я посмотрела на него в ужасе.
Я… переживала за Скувреля? Его злая улыбка стала шире, и мой рот раскрылся. Я переживала из-за его года службы. Я переживала, ведь испортила его планы. Когда это началось?
Он склонился поверх моего отца, воспользовался моим приоткрытым ртом и поцеловал меня. Для такого злобного существа поцелуй был удивительно сладким.
— Я уважаю твою способность попадать в ловушки как оглушенный заяц, — он подмигнул.
Я сжала его ладонь и поднесла к своим губам, чтобы поцеловать ожог.
Выражение его лица было бесценным. Я еще не видела его таким потрясенным.
— Я уважаю твою способность давать так щедро, даже когда ты делаешь вид, что тебе все равно.
Он с сожалением улыбнулся.
А потом он толкнул меня в портал.
Я охнула. Я закричала бы, но могла только сжимать отца, пока Фейвальд стал крохой, а потом пропал с хлопком.
Он исчез.
И я хотела вернуть его.
Глава тридцатая
Я выкатилась на землю своей родины, сжимая отца, истекающего кровью, сердце болело так, что я не могла понять. Мы упали вместе в высокую траву, запах долины окутал меня, как давнее воспоминание. Горячие слезы лились по моим щекам. Я сжала отца.