В плену желаний

Бигси Анна

Справившись с новой волной острого возбуждения, Карина вновь посмотрела на дверь и довольно ухмыльнулась. Судья стояла в дверном проеме и с ужасом смотрела на них. Девушка начала нарочито громко стонать и извиваться, всем своим видом демонстрируя, насколько ей хорошо.

— Мурчик, — на выдохе произнесла она, соблазнительно облизав пересохшие губы и проведя пальчиком по крепкому торсу.

Громов лишь сдавленно промычал в ответ. Он уже был не в состоянии что-либо говорить, мозг отключался.

— Мурчик, ты меня любишь? — спросила Карина, глядя Ирине

прямо в глаза в предвкушении ее реакцию.

Глава 27

Московская область. БО «Васильки»

— Ир, ну ты где? — уже в который раз спросила Инга и слегка потрясла Романову за руку.

— Здесь, — виновато ответила женщина и улыбнулась. Мысли ее были далеко отсюда: после ухода Громова она никак не могла взять себя в руки. Его нежный взгляд проник прямо в душу, поселив в ней тепло и умиротворение. Ирина снова и снова вспоминала его фразы, и от каждого произнесенного слова так приятно сосало под ложечкой. Волнение перед предстоящей прогулкой мелкими мурашками разносилось по телу, заставляя сердце биться все быстрее и быстрее.

— Понятно, — заключила она и, встав с кровати, продолжила: — Толку от тебя никакого, давай тогда спать ложиться.

— Да, ты права, давай, — согласилась Ира.

Романова легла в постель и блаженно прикрыла глаза, желая, чтобы поскорее наступило долгожданное утро.

— Ир, — тихо позвала Томилина спустя несколько минут.

— Чего?

— Ты же никуда не пойдешь? — с подозрением спросила она. Инга уже успела изучить характер подруги, а потому боялась, что она в очередной раз влипнет в какую-нибудь неприятную историю. Но Томилина даже не подозревала, что своим вопросом только лишь подтолкнула Ирину на этот отчаянный шаг.

— Нет, — уверенно отозвалась та и распахнула глаза.

— Ну вот и хорошо, спокойной ночи, — мягко улыбнувшись, пожелала девушка и отвернулась к стене.

— Спокойной ночи.

Через некоторое время послышалось ее размеренное дыхание, а у Иры сон как рукой сняло. Взглянув на часы, она глубоко вдохнула и шумно выдохнула — без десяти минут одиннадцать.

Какое-то время Романова лежала и рассматривала потолок. Тревожные думы не давали покоя. Раз за разом она прокручивала в голове события минувшего дня. На одной чаше весов Тимур: его любовь и забота были очевидны, а ее вера в него — непоколебима. Но с другой стороны, Карина… Что она хотела доказать?

Любопытство переполняло, но Ирина упрямо отгоняла ненужные мысли, усилием воли старалась избавиться от навязчивых идей. Твердо решив никуда не ходить и завтра же обо всем рассказать Громову, она перевернулась на другой бок и, закрыв глаза, попыталась уснуть.

Ничего не получилось. Зло скрипнув зубами, она одним резким движением откинула одеяло в сторону и встала с кровати.

Повторяя про себя, что она ни в коем случае не идет на поводу у Базановой — всего-навсего решила прогуляться перед сном — Ира накинула легкий пеньюар и покинула свою комнату.

Проходя мимо спальни Громова,

она не удержалась и, тихонько приоткрыв дверь, заглянула внутрь. Увиденное потрясло ее до глубины души. Карина сидела верхом на Тимуре и, извиваясь от удовольствия, громко и надрывно стонала.

Крик готов был вырваться из горла Ирины, но она вовремя зажала рот рукой. Встретившись с ней взглядом, Базанова застонала еще громче и откинула голову назад, демонстрируя всю прелесть ситуации.

Собрав последние силы, Романова отшатнулась и прислонилась спиной к стене. Ей хотелось бежать без оглядки, подальше от этого места, но ноги словно приросли к полу. Сердце бухало в груди, как сумасшедшее — Ира дышала все чаще, но воздуха катастрофически не хватало.

— Мурчик, — будто сквозь сон, услышала она томный голос Карины. — Мурчик, ты меня любишь?

Ледяные мурашки побежали по позвоночнику, заставляя тело Ирины слегка подрагивать, она не хотела знать его ответ, но не могла не услышать его.

— Конечно, — на выдохе произнес Тим.

Обжигающие слезы покатились по щекам, разбивая все мечты и надежды вдребезги. Осколки этого призрачного счастья больно впивались в сердце, оставляя после себя глубокие кровоточащие раны.

— А судья?

— А что с ней? — удивленно спросил Громов. — Это просто работа, что Бушин приказал, то я и делаю.

Романова почувствовала, как ком предательски подступает к горлу, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Внутри все сжималось от невыносимой боли, даже вдох давался с трудом.

— Да? А я думала, она тебе нравится, — не унималась Базанова. Ей во что бы то ни стало нужно было добиться от Тима признания. Девушка интуитивно ощущала, что соперница все еще стоит за дверью и прекрасно их слышит, и хотела причинить ей самую острую и жгучую боль.

— Я тебе уже сто раз говорил, что нет у меня никого, кроме тебя, — раздраженно выпалил Тимур. Он находился практически на грани срыва. Этот дурацкий разговор не только отвлекал от процесса и мешал настроиться, но и сильно задевал самые чувствительные уголки души.

— Но…

— Да заткнись ты, — грубо бросил Громов, и в следующую секунду раздался довольный женский стон.

Слезы застилали глаза мутной пеленой, руки предательски дрожали, а кончики пальцев уже ощутимо покалывало. Кое-как Ира закрыла дверь и пошла прочь. Предательство Тимура никак не укладывалось в ее голове. Огромная брешь образовалась в душе, мгновенно заполняя собой все больше пространства.

Ирину выкручивало от боли. Хотелось выть раненным зверем, чтобы хоть как-то облегчить это мучительно-угнетающее состояние, но она не могла. Балансируя на грани реальности, Романова чувствовала, как погружается в невесомость, она будто потеряла сознание: медленно брела по коридору, вытирая мокрые дорожки тыльной стороной ладони. Ей срочно нужен был воздух — совершенно не думая о возможных последствиях, женщина решительно направилась к выходу.

Москва. Квартира Смирновой