В плену желаний
Шрифт:
Но Золотов, словно не обращая внимания на истошные крики, уверенно двигался внутри нее. Его твердая плоть с трудом помещалась в ее узкой попке, но это доставляло ему неимоверное удовольствие. Он наслаждался процессом, как никогда, чувствуя, как плотное, неразработанное кольцо крепко сжимает его член.
Головокружительный оргазм внезапно обрушился на него, и, войдя до упора, мужчина бурно кончил, издав глухой рык. Отдышавшись за несколько секунд, он выскользнул из ануса и, сняв использованный презерватив, кинул его на пол. Надев штаны и застегнув ремень,
— Передавай привет Стрельцову, — сухо бросил Максим на прощание и покинул квартиру, негромко хлопнув дверью.
Вера одернула платье и, не устояв на ногах, упала на пол, едва успев ухватиться рукой за каркас кровати, чтобы не удариться головой. Слезы градом хлынули из глаз, она буквально давилась ими. Воздуха не хватало, мерзкий кашель мучил до тошноты, выворачивал ее наизнанку. Сердце обливалось кровью, словно в него вонзили острый нож и несколько раз повернули рукоять.
Смирнова была полностью раздавлена, разбита, мертва. Если тело ее еще согревала кровь, то душа распалась на мелкие гранулы. Она не погибла, ее безжалостно убили, растоптали, уничтожили.
Вера плакала навзрыд, хотя голос уже охрип от громких отчаянных криков. Жить больше не хотелось совершенно, и она с удовольствием вышла бы в окно, но не было сил даже подняться на ноги.
Московская область. БО «Васильки»
Выйдя на улицу, Ира наконец глубоко вдохнула, наполняя легкие кислородом. Горло саднило от едва сдерживаемых рыданий.
— Ваша честь? — раздавшийся в тишине голос Бушина заставил ее вздрогнуть и обернуться. — Что-то случилось?
— Нет, с чего вы взяли? — холодно ответила Ирина, вытирая остатки слез — меньше всего ей хотелось делиться своими бедами с управляющим.
— Вы… Ночью… Одна… — делая короткие паузы между словами, удивленно проговорил Адольф Михайлович.
— Дышу воздухом, я разве что-то нарушила? — раздраженно спросила Романова, у нее не было никакого настроения вести светские беседы.
— Нет, что вы, мне просто интересно, что вы здесь делаете в такое время и в таком виде…
Гитлер многозначительно оглядел ее с головы до ног, отчего Ирина зябко поежилась, мечтая оказаться как можно дальше от этого человека. Бушин источал опасность, и чувство страха на некоторое время вытеснило все остальные эмоции, побуждая Иру лихорадочно искать пути к спасению.
Она опустила глаза и, испуганно охнув, тут же плотно запахнула пеньюар, затем скрестила руки на груди, чтобы не провоцировать ненужный интерес к своей персоне со стороны похотливого управляющего. Выходя из своей комнаты ночью, Романова совершенно не подумала о том, как выглядит, потому что не собиралась ни с кем встречаться — Бушин застал ее врасплох.
Приступ паники с новой силой настиг ее, окутывая густой пеленой, словно одеялом. Ирине стоило больших трудов справиться с ним. Сжав руки в кулаки так, что ногти больно впились в нежную кожу ладони, она небрежно передернула плечами и равнодушно отозвалась, стараясь, чтобы голос звучал убедительно:
— Решила
— Ну да, ну да, — усмехнувшись, саркастично протянул Адольф Михайлович. Он, конечно, не поверил ни единому слову, но настаивать не стал — его совершенно не волновали подробности.
— Не переживайте, убегать я не планировала, — с горечью произнесла Ира, продолжая крепко сжимать себя руками.
— У вас бы это и не получилось, — снисходительно заверил ее Гитлер. — Да и зачем вам это? Вы же сами решили остаться здесь, у вас был выбор.
Его голос звучал на удивление спокойно и даже безразлично, что позволило Романовой немного расслабиться.
— Я устала, хочу домой… — призналась она, глядя в одну точку, и через несколько секунд зачем-то добавила: — К мужу.
В этот момент ей самой хотелось верить в сказанное, но, пытаясь соврать Бушину, себя обмануть она была не в силах. Ирина не нуждалась ни в чем и ни в ком, кроме человека, который бессовестно предал ее и так мерзко унизил, безжалостно растоптав ее хрупкое доверие.
Еще сегодня утром Ира могла пойти на все ради Громова… Все, лишь бы быть рядом с ним, а он… Как бы ей хотелось стереть из памяти его образ, напрочь забыть и больше никогда не вспоминать тепло его рук, нежность губ…
От этих мыслей упрямое сердце продолжало обливаться кровью, с каждым новым ударом причиняя нестерпимую боль. Непрошенные слезы вновь готовы были пролиться из глаз. Романова знала, что они облегчат ее страдания, но не могла позволить себе такую слабость. Не здесь и не сейчас.
— Я тоже много чего хочу, — вывел ее из раздумий насмешливый голос. — Заполучить вас в свою постель, например.
Ирина, ошеломленная подобным заявлением, повернулась к управляющему лицом, пренебрежительно окинула его взглядом и неприятно поморщилась.
Адольф Михайлович ухмыльнулся.
— Вы ко мне несправедливы. С самой первой нашей встречи я был учтив и вежлив с вами, остальное — лишь отражение вашего поведения. Если бы вы изначально послушались меня, многих проблем удалось бы избежать, — закончив фразу, Гитлер развел руками и устало улыбнулся.
Ира удивилась и вдруг поймала себя на мысли, что Бушин отчасти прав. Просто она не могла поступить по-другому — не в ее характере было сдаваться без боя. Но что осталось от той сильной и независимой женщины сейчас? Она полностью опустошена, нет желания не то что сражаться, ей жить не хочется…
— Почему бы вам просто не изнасиловать меня, раз уж вы этого так хотите? — безразлично спросила Романова и посмотрела на Гитлера в ожидании ответа.
— Нет, моя дорогая, — приторно-сладким голосом проговорил Адольф Михайлович. — Это, как минимум, неинтересно. Зачем мне безмолвная рабыня? Я хочу, чтобы вы подчинялись мне по собственной воле… — он хитро сверкнул глазами и уже равнодушно добавил: — В любом случае, вы предпочли мне сотню других мужчин, и я уважаю ваше решение.
— Как благородно, — язвительно заметила Ирина и, окончательно осмелев, полюбопытствовала: — Что же вы будете делать?