В плену золотого дракона. Призванная родить

— Лучше не пытаться обмануть судьбу, — гадалка проводит ногтем по моей ладони, я вскрикиваю, потому что капли крови падают на карты.

Отдергиваю руку и убеждаюсь в том, что пореза нет. Женщина, сидящая напротив меня лишь сыто ухмыляется и делает жест, мол, хочешь, чтобы я погадала, верни ладонь. С трудом уняв сердцебиение я с опаской снова протягиваю ей руку.

Что ж, все это какие-то новомодные фокусы, я о таком читала. Надеюсь, хоть колдовство будет

реальным.

— Одну минуточку, — продолжает эта старая карга.

Свободной рукой вцепляюсь в сумочку так, что костяшки пальцев начинают белеть. В деревне старая колдунья когда-то нагадала мне смерть в первую брачную ночь. Не метафору — буквально. И потом все двадцать три моих свидания заканчивались… «неправильно».

То парень в ужасе выбегал из ресторана, крича, что за мной стоят тени. То его находили в подъезде с без сознания — врачи разводили руками: у такого молодого и случился инфаркт. А последнего, Стаса, я сама чуть не придушила во сне — проснулась от того, что мои пальцы уже сжимали его горло.

— Так вы можете снять венец безбрачия? — мой голос подрагивает.

Гадалка ухмыляется. В ее глазах — не жалость, а азарт, как будто она ждала этого вопроса.

— Нет. Но я могу подарить тебе последнего жениха. — Она наклоняется ближе, и ее дыхание пахнет полынью и медом. — Из того мира.

Карты на столе внезапно загораются золотым светом, я дергаюсь, но снова напоминаю себе про «фокусы», а потом сосредотачиваюсь на том, что разложено на столе. На одной из картинок — перевернутая Башня, на другой — Дьявол. А третья…

— Смерть, — шепчет гадалка, и в этот момент черные свечи, расставленные вокруг нас, гаснут.

Я хочу вскочить, но тело не слушается. Воздух становится густым, как сироп, а в висках стучит: "Беги!

— Не бойся, — женщина цепко хватает мое запястье. — Там тебя ждет не просто муж. Там тебя ждет дракон.

И комната проваливается в темноту.

Первое, что я чувствую — тепло.

Густое, обволакивающее, как растопленныи воск. Оно прилипает к коже, заставляет сердце биться чаще. Пытаюсь пошевелиться — но что-то тяжелое сжимает мои запястья.

— Проснулась.

Голос низкии, с хрипотцои, будто его владелец только что проснулся — или долго не говорил.

Открываю глаза — и сразу захлопываю.

Слишком ярко.

Огни. Десятки огнеи, подвешенных к черному потолку. И… тени. Длинные, извивающиеся, будто живые.

— Смотри на меня.

Приказ. Потом что-то дергает меня за руки и поднимает наверх. По характерному перезвону я понимаю, что закована в цепи. Но как такое может быть?! Я же только что находилась в родном городе у гадалки!

Боль в руках оказывается неожиданной и сильной. Вскоре я понимаю, что меня буквально вздернуло к потолку и я едва касаюсь холодного каменного пола ногами. А еще я обнажена! Холодок, царящий в этом неприятном месте кусает кожу. Прикусываю

нижнюю губу, как вдруг чья-то теплая, практически горячая рука трогает мою правую грудь. Это движение заставляет меня выгнуться.

— Чувствительная, — звучит в воздухе.

Зрение вмиг становится более четким.

И тогда я вижу его.

Высокии. Широкоплечии. Слишком красивый, чтобы быть правдои. Его кожа отливает бронзои, а глаза… Боги, глаза. Они горят, как расплавленное золото, и в них — голод.

Не просто интерес.

Потребность.

— Ты… — голос срывается.

Он делает шаг ближе. Его латы начинают медленно растворяться в воздухе, как бы оплывать на мощном теле, открывая мне взгляд на самую прекрасную мужскую фигуру, что я когда-либо встречала в жизни. Его мускулы словно высечены из мрамора. Кожу покрывают шрамы. И…

Я резко отвожу взгляд.

Нельзя смотреть туда.

Но он ловит мои подбородок когтями — да, когтями, острыми и царапающими мою кожу.

— Ты дрожишь, — его губы касаются моего уха. — Но не от страха.

Он прав.

Между бедер пульсирует тепло и мне ужасно стыдно за ту реакцию, которую я сейчас ощущаю. Грудь тяжелеет. Когда его свободная рука скользит по моему боку, кожа вспыхивает, будто обожженная.

— Ведьма обещала, что ты будешь гореть для меня, — он прижимает меня к стене, и я чувствую его — твердого, огромного, нечеловеческого. — Но я проверю это сам.

После этого он отступает и я чувствую пустоту и неудовлетворенное желание.

— Милорд, — раздается голос из темноты. — Вы ее забираете?

— Да, — рычит он, разворачиваясь. — Подготовьте ее для меня.

И тут я понимаю: это не просто жених и не просто брачная ночь.

Это жертвоприношение.

— Я принимаю жертву, — его голос гремит словно гром.

Я потрясенно смотрю вслед удаляющемуся дракону: ни крыльев, ни хвоста… Но кожа на его спине вдруг вспыхивает золотыми бликами, будто под неи — пламя.

Постоите, меня назвали жертвои? Я не ослышалась?

— Приведите ее на мое ложе, — он останавливается и снова разворачивается ко мне, и теперь я вижу, как его волосы переливаются, словно живое пламя. — И объясните ей, как подобает вести себя с драконом.

Стражники поднимают меня с пола, отсоединяя странные браслеты, оказавшиеся на моих руках от цепей — браслеты вовсе не напоминают кандалы, скорее очень красивые и изысканные украшения, но я помню как сильно они впивались мне в руки, как жгли кожу.

Следом меня отводят в небольшую купальню, расположенную в центре сада, устроенного во внутреннем дворе дворца. Мне ужасно не хочется демонстрировать наготу тем возможным обитателям такого огромного дома, которым придет выглянуть наружу в эту безлунную ночь, но с тычками стражи особенно ничего не поделаешь.