В подполье можно встретить только крыс
Шрифт:
– Товарищ генерал-лейтенант! Передо мною долговременный узел обороны. Мы...
Но больше ничего он сказать не смог. Лицо его вытянулось, приняло недоуменное и растерянное выражение. Я представлял, что извергает сейчас из себя Гастилович, и понимал Гастиловича. Он уже донес на фронт о прорыве укрепленной полосы и теперь с нетерпением ждал сведений о стремительном продвижении передового отряда. И вдруг: "Перед нами долговременный узел!" Есть от чего матом изойти. Меж тем Угрюмов с глазами полными слез осторожно, еле передвигая руку, положил телефонную трубку: "Я н... никогда... не буду больше с ним разговаривать по телефону" - медленно,
– А что же мы будем теперь делать? Ведь он приказал немедленно бросить передовой отряд на Рахув. Это же всех на погибель.
– Могу я вам дать совет, товарищ полковник?
– Да, я прошу об этом.
– Никуда никого бросать не надо.
– А что же, не выполнять приказ?
– Нет, зачем же? Приказы надо выполнять. А то в трибунал попадешь! Но выполнять надо с умом. Давайте подумаем, что произойдет, если мы прикажем Зайцу прямо на машинах мчаться на долговременный узел?
– Ясно что. На надолбах и на электрозаграждениях все полягут.
– Ну вот так надо и доложить, чтобы и Гастилович это понял. А поймет, то приказ отменит.
– Как вы ему доложите, если он не слушает?
– Ничего, послушает. Есть, товарищ полковник, такое понятие "телефонная война". Мы продумываем, что получится, если мы поступим по неразумному приказу. Затем звоним и докладываем, что мы уже действуем, и вот результаты наших действий. Да вот я, разрешите, сейчас продемонстрирую, как наш отряд пойдет на надолбы, в уме, конечно. Мы уже уверены, что УР есть. Что получится из атаки на машинах мы тоже знаем. Вот и доложим об этом так, как будто мы уже действуем. В этом лжи нет. Это проигрыш будущего на карте.
– Я взял трубку: "Полковника Шуба". Услышав его голос, я сказал: "Хочу дать информацию, товарищ полковник".
– Информацию, информацию, - запел он.
– Люблю, когда информируют, не дожидаясь запросов. Давай, я приготовился.
– Передовой отряд мы сформировали, как было приказано командиром корпуса. Но мы немного прошляпили. Ну, понимаете, думали УР позади, прорван и без разведки прямо на машинах ахнули из Керешмезе. А тут, понимаете, надолбы. Даю ориентиры (и дал их). Нанесли? По надолбам идут и электризованные препятствия. Заработал орудийный полукапонир. Ориентирую, (снова дал ориентир). В общем две машины разбиты, горят: на электрозаграждениях осталось 12 человек. Остальные отошли, спешились, развернули артиллерию. Собрались наступать как положено в боевом порядке, но вот пришел командир дивизии и приказывает снова атаковать на машинах.
– Да он что? Идиот ваш командир дивизии?
– Это уже голос Гастиловича.
– А вы тоже соображаете? Генштабист.
– Он, видимо, хотел добавить что-то к этому слову, но сдержался.
– И вообще бросьте вы всякое наступление в лоб. Не с вашими силами прорывать долговременные укрепления: вам обход надо искать, а не людей гробить на проволоке электрической.
– Все понял. Можно это передать командиру дивизии?
– Да, передайте! И пусть он мне позвонит. Я ему мозги прочищу. Расскажу как в горах воевать.
Я передал Угрюмову весь разговор. Он удивленно смотрел на меня.
– Ну, и мастер ты, Петр Григорьевич (впервые назвал он меня по имени отчеству) ...врать.
– Нет, я не врал. А разве меньше были бы потери, если бы Вы выполнили приказ Гастиловича. Я рассказал, как о былом, о том, что могло быть. С тех пор
Он был буквально весь в рубцах. Начав ратный труд в советско-финскую войну в должности командира батальона, был несколько раз ранен и удостоен звания Героя Советского Союза. Войну 1941-45 гг. начал командиром ополченской дивизии под Ленинградом. Затем судьба и ранения бросали его с одного фронта на другой.
Как правило, мы действовали в обход узлов сопротивления. Обходом был взят и долговременный узел обороны "Керешмезе", о котором говорилось выше. С помощью Юры Кандуш мы нанесли этот узел на крупномасштабную карту и отправили в корпус. На 12-ый день была получена разведсводка Генштаба, в которой была помещена копия этой карты с подписью: "Долговременный узел обороны "Керешмезе" (по данным 8-ой с.д.)".
Наша дивизия очень долго готовилась к обходу этого узла. Дело усложнялось тем, что его левый фланг прикрывался полевыми войсками, а над правым (обходящим) флангом дивизии, с запада, нависала значительная группировка противника. Из-за нее мы перенесли немало тревог, вынуждены были несколько раз отдавать занятую территорию и терять орудия и другие материальные средства. Поэтому мы не могли искать обход удаляясь от узла на Запад. Пришлось обход совершать непосредственно по флангу узла, чтобы дивизия постоянно была в кулаке, чтобы ее обходящие и наступающие с фронта части находились в тесном взаимодействии. Но в этом случае задачу обхода надо было решать одновременно с наступлением против прикрывающих фланг узла горнострелковых войск венгров. И завязались многодневные бои. Численность нашей пехоты была значительно меньше. Чем-то эту слабость надо было компенсировать. Поискали и нашли способ втянуть в горы не только минометы и станковые пулеметы, но батальонную и полковую артиллерию. Дивизионная артиллерия училась выбирать огневые позиции в горной местности и вести огонь по горным целям, в том числе на предельных дистанциях.
Гастилович требовал обходить, ставил нам в пример 137 с.д., два полка которой по более трудной местности зашли уже далеко в тыл противника. Мы, честно говоря, не верили этому. Нам казалось, что если те полки действительно там, где их показывает корпус, то почему они не спускаются на шоссе и не отрезают группировку, перед которой мы топчемся. Я поставил этот вопрос начальнику штаба 137 дивизии. И по его ответу понял всю трагедию этих полков. Начальник штаба мне сказал:
– Внизу самоходки, а у нас только противотанковые гранаты и батальонные минометы... без мин - добавил он.
У нас же бои шли непрерывно. Мы постепенно теснили противника, но сбросить его с нашего пути обхода пока еще не могли. А Гастилович нажимал. Однажды, когда Шуба в очередной раз мотал из меня нервы, "разъясняя" и без того ясную истину - важность обходных действий в горах, я ему бросил:
– Ну, знаешь, в горах еще надо и помогать одному обходу другим. Нас противник не пускает в обход. А перед Васильевым противника нет. Пусть выходит на шоссе и создает угрозу тылу того противника, что против нас. Тогда мы и "рванем". А вы только на нас, а с Васильева не требуете.