В погоне за «Босфором»
Шрифт:
Церемониймейстер громко объявил о прибытии ее императорского величества, и в дверях появилась Марии Федоровны.
Слушая рассказы бабушки и графини Кочубей о вдовствующей императрице, Надин почему-то считала, что та должна быть моложе. Не могла же эта пожилая и безмерно усталая дама, появившаяся сейчас в зале, держать в кулаке все императорское семейство и управлять бесчисленным множеством благотворительных заведений. Надин видела тучную женщину с тяжелой походкой не очень-то здорового человека, государыня медленно продвигалась по залу,
– Тетя Мари, похоже, что вы были правы, – прошептала Надин на ухо своей спутнице, – государыня – крепкий орешек.
– Я рада, что ты поняла это прежде, чем наделала непоправимых ошибок, – так же тихо отозвалась Кочубей.
Надин постаралась присесть в реверансе как можно ниже и изящнее, голову она заученно склонила так, чтобы Шереметев сзади мог любоваться ее лебединой шеей. К ее удивлению, пышные юбки цвета кофе с молоком замерли прямо у нее под носом, а властный голос с немецким акцентом произнес:
– Мари, ты сменяла своего мужа на юную девицу? По-моему, у тебя только одна дочь, и та уже замужем…
Надин показалось, что сейчас пол под ее ногами разверзнется, и она провалится в черное подземелье, откуда никогда больше не выйдет от стыда за свою настырность. Какой стыд! Она загнала графиню Кочубей в неловкую и опасную ситуацию. Неужели сейчас разразится скандал? И почему тетя Мари молчит?
– Ваше императорское величество, в этом сезоне я вывожу дочь своих старых друзей – графиню Надежду Чернышеву, – раздался, наконец, голос Кочубей.
– Ну, при такой внешности, эта забота – ненадолго, – усмехнулась императрица и двинулась к следующей группе гостей.
– Тятя Мари, – прошептала Надин, с раскаянием глядя на все еще пылающие, как маков цвет, щеки своей спутницы, – простите меня…
– Ты здесь ни при чем, мне самой нужно было помнить собственные поучения, а то тебе про императрицу-мать рассказывала, а сама как будто бы все забыла.
Кочубей глянула вслед государыне, гадая, что их теперь ждет, и подавила в душе трусливое желание немедленно сбежать. Впрочем, сделать это она уже все равно опоздала – в дверях зала появилась царская чета.
Мужчина и женщина. Оба в расцвете молодости и красоты: высокие и стройные, они дополняли друг друга – сильный широкоплечий государь оттенял невероятную грацию и изящество своей супруги.
«Да, тут уж не поспоришь, – признала Надин, залюбовавшись молодой императрицей, – правильно говорят, что равных ей нет».
Она, не отрываясь, следила за Александрой Федоровной. Императрица оказалась не просто красавицей, она к тому же была нежной и трогательно прелестной, а на мужа смотрела с обожанием.
«Вот как нужно себя вести!» – поняла Надин. Она станет брать пример с молодой императрицы. Но как подражать ангелу, когда ты сама слишком далека от идеала?
Отгремел полонез. Надин обещала
– Позвольте, графиня, иметь честь пригласить вас на кадриль.
Эта заученная фраза прозвучала в его устах настолько двусмысленно, что Надин с сомнением оглянулась на свою опекуншу. Та чуть заметно прикрыла глаза, подсказав, что не стоит отказывать, и Надин кротко согласилась:
– Благодарю.
Чернышев подставил ей локоть и повел к другим парам.
– Вашу семью можно поздравить с прекрасной партией, сделанной старшей дочерью, и блестящей, на которую рассчитывает средняя? – поинтересовался Чернышев. В его тоне сквозила неприкрытая издевка. Мгновенно забыв о своем твердом намерении изображать скромную овечку, Надин парировала:
– А вас, ваше сиятельство, можно поздравить с новым титулом?
– Да-с, его императорское величество оказал мне величайшую милость, – подтвердил Чернышев, и опять напомнил: – Помилуйте, Надин, мы с вами – родня, зачем хранить секреты от близких людей?
– У меня пока нет никаких секретов, а если появятся, я не стану ничего скрывать от вас, – пообещала Надин, скромно опуская ресницы.
Подарив ей передышку, грянула музыка. Фигуры кадрили пусть и ненадолго, но развели ее с нахальным родственником. Но от Александра Ивановича не так-то просто было отвязаться. Танец закончился, он вновь предложил Надин руку, и повел назад – к опекунше. По всему выходило, что сейчас новоиспеченный граф обязательно скажет то, что хотел довести до сведения непокорных родственников. Так оно и вышло: Чернышев чуть замедлил шаг, как будто пропуская вперед другие пары, и произнес:
– Вы замахнулись слишком высоко – вряд ли Шереметеву позволят самому решать свою судьбу. Так что если здесь не выгорит, я буду рад подобрать вам другого графа: мой протеже Иван Печерский жаждет стать вашим женихом. Вы ведь уже давно знакомы, он от вас без ума. Так что дело только за вами.
Надин очень хотелось произнести вслух, что она на самом деле думает о его предложении, но, вспомнив свое твердое решение стремиться к идеалу, она взяла себя в руки и как можно любезнее сказала:
– Благодарю вас за заботу, но граф Иван Печерский мне не подходит.
– Вот как? – удивился Чернышев. – Он знатен, не урод – что же в нем не так?
– Он не Шереметев, – объяснила Надин. – Вы сами понимаете, что этим все сказано.
– Ну, хозяин – барин, было бы предложено, – иронично отозвался Чернышев. Они подошли к графине Кочубей, кавалер поблагодарил Надин за танец и откланялся.
Мария Васильевна сразу же забросала Надин вопросами:
– Что ему было нужно?
– Поздравил нас с замужеством Веры и намекнул, что знает и о моем.
– Больше ничего?