В погоне за «Босфором»

Романова Татьяна Геннадьевна

– Ничего, – как можно увереннее подтвердила Надин и, увидев идущего к ней Шереметева, свернула неприятный разговор: – Граф идет за мной, сейчас заиграют вальс.

Она так просияла при виде жениха, что бедный молодой человек уверовал, что его чувство взаимно. Он с нежностью посмотрел в синие глаза своей избранницы и, раскрыв сердце, заговорил с ней о любви. Как же счастливы они были! Какой же это божественный танец – вальс!

Танцы – это так мило…Императрица-мать разглядывала танцующих. Она вновь с гордостью убедилась, что ее сын и невестка – самая красивая пара на этом балу. Как же она была права, когда выбрала в жены своему Нику именно Шарлотту Прусскую!. Теперь ее

сын счастлив. Крошка Лотти – эталон жены и матери, она не слишком образована, зато добра и скромна, предана семье и не станет докучать мужу, вмешиваясь в политику. Мария Федоровна уже насмотрелась на умных и образованных – покойная невестка Елизавета всегда знала себе цену, но что это дало и ей, и ее мужу, кроме многолетнего отчуждения и холодной постели? Императрица вновь мысленно помянула недобрым словом свою покойную свекровь – той так хотелось передать корону внуку, минуя сына, что она не постеснялась женить подростка. Как можно так поступать? Никакие соображения нельзя поставить выше интересов детей, но Екатерина Великая плевать хотела на все, кроме собственных прихотей.

Воспоминание о свекрови распалило желчь, и Мария Федоровна постаралась отогнать печальные мысли. Куда веселее наблюдать за человеческими слабостями – те так явно читаются по лицам гостей. Императрица всегда умела разбираться в людях, а к старости она даже перестала нуждаться в словах – лишь смотрела в лицо человека и сразу же узнавала всю его подноготную. Начав привычную игру, она стала вглядываться в лица танцующих, пытаясь разгадать их мысли и желания.

В первой четверке пар кадрили, кроме ее детей, танцевали новороссийский генерал-губернатор Воронцов с женой, светлейший князь Черкасский с сестрой и генерал Нарышкин со своей супругой Ольгой. Императрица припомнила жалобы бывшей любовницы своего сына и усмехнулась. Приходит время, и судьба ставит любого человека по другую сторону зеркала, давая тому возможность посмотреть на себя со стороны, только не все это замечают. Вот и Мария Антоновна не понимает, что смотрит на себя молодую: такая же сжигаемая зовом тела распутная польская княжна, как она сама двадцать пять лет назад, живет в свое удовольствие, цинично используя мужчин.

Внимание императрицы привлек Воронцов: когда дамы поменяли кавалеров, а ему вместо жены протянула руку Ольга Нарышкина, лицо генерал-губернатора просияло. На губах красавицы-польки расцвела точно такая же победная улыбка, как сияла когда-то на лице ее тетки, танцующей с императором Александром.

«Все старо, как мир, – философски признала Мария Федоровна и тут же поправила себя: – но второй княгини Нарышкиной нам не надо, мы и с первой наелись досыта. Нужно укоротить эту красотку, ее предшественница хотя бы в собственном доме не пакостила, а эта у родной сестры мужа отняла. Что там говорила Мария Антоновна – генерал Киселев, князь Ордынцев, а теперь еще и Воронцов?.. И все это одновременно, прямо Мессалина какая-то».

Напрашивалось простое решение: выпроводить княгиню Ольгу из обеих столиц – пусть едет обратно в Одессу, а там тетка научит ее правилам приличия.

«Кисилев сидит в Тульчине, туда она вряд ли поедет. Нужно отвадить от нее и Ордынцева. Впрочем, тот пока холостяк – и никто ему не указ, может делать все, что хочет, – задумалась императрица. – После того, как его мать сбежала в Италию, этого молодца и вовсе некому контролировать».

Татьяну Ордынцеву государыня уважала за бесспорный деловой талант, та, уезжая, сделала сына богатым, как Крез. Одного только не понимала императрица: с чего это вдруг стоящая двумя ногами на русской земле женщина подалась в католичество?

«Что это за чума такая поползла по нашей столице, в католичество переходить? – вновь расстроилась Мария Федоровна. – Пора все это выжигать каленым железом! Нужно поторопить Ника с указом против католиков,

вот тогда и посмотрим, кто решится на такой шаг, если будет знать, что его имущество подлежит изъятию в казну».

Стоп! Да ведь княгиня Ордынцева не только сменила веру, но и на глазах всего света несколько месяцев посещала католическую церковь Святой Екатерины, став там самым активным членом общины. Это уже потом она уехала в Италию, подарив все единственному сыну. Сначала католическое крещение – и лишь потом дарственная, написанная на сына!

«Так ведь по новому закону это имущество можно и конфисковать, – поняла императрица, – вот и нашелся ключик к ее сынку. Осталось подобрать Ордынцеву жену и посоветовать поступить так, как нужно».

Настроение у Марии Федоровны сразу улучшилось. Она не собиралась отбирать у князя Дмитрия подаренное матерью имущество, но попугать хотела. Мужчины по уму – те же дети, и ничего не видят за своими страстями. А так всем будет выгодно: Дмитрий Ордынцев обретет семейный дом, а фаворитка Александра, которую тот пятнадцать лет считал своей настоящей императрицей, получит покойную старость.

«Сделаю доброе дело, подберу Ордынцеву достойную невесту» – решила императрица.

Взгляд Марии Федоровны заскользил по лицам танцующих, но пока ни одна кандидатура не приходила ей на ум. Самых лучших из девиц уже просватали, другие, на взгляд императрицы, не дотягивали по родовитости или красоте. Пары вальсировали. Императрица улыбнулась, заметив своего любимца Шереметева – тот кружил в объятиях гибкую брюнетку в белом. Пара сделала оборот, и Мария Федоровна увидела лицо его партнерши, это оказалась протеже Мари Кочубей – графиня Чернышева. Девушка улыбалась кавалеру широкой, сияющей улыбкой так, как улыбаются очень близкому человеку. Шереметев вновь крутанул красавицу и теперь сам повернулся лицом к императрице. Сомнений не было – ее воспитанник влюбился. Тревога сразу же слизнула благодушное настроение Марии Федоровны. Ее любимец потерял голову, но тот был еще слишком молод, чтобы жениться. А как же ее планы? А Воспитательный дом?

Мария Федоровна вновь вспомнила несчастный ранний брак своего старшего сына, и дала себе слово:

«Больше я подобного не допущу!»

Императрица внимательно всмотрелась в лицо молодой графини – та бесспорно могла считаться красавицей. Мари Кочубей просила вернуть приданое сестрам Чернышевым. Что ж, это было справедливым решением. Девица получит и свое приданое, и богатого мужа, а за это оставит в покое любимца Марии Федоровны. Государыня поискала взглядом графиню Кочубей, та стояла рядом с Волконскими и наблюдала за своей танцующей подопечной.

«Вот Мари-то и устроит для меня этот брак», – решила императрица.

Она подозвала слугу и велела тому привести к ней графиню Кочубей. Мария Федоровна все еще наблюдала за вальсирующим Шереметевым: его лицо по-прежнему сияло, он с нежностью смотрел на свою партнершу. Поздравив себя с тем, что вовремя вмешалась, государыня улыбнулась подошедшей графине Кочубей и сказала:

– Мари, я обдумала дело с приданым сестер Чернышевых. Я поспособствую его скорейшему завершению – девушкам вернут их имущество, ну а твоей подопечной я подобрала мужа. Это будет блестящая партия! Князь Ордынцев – один из самых богатых людей в стране, к тому же красавец. Ну, как тебе мое предложение?

Читая по лицу своей статс-дамы, как по открытой книге, Мария Федоровна ясно видела, что близкие девушки имели в виду совсем другого жениха, и с интересом ожидала, как будет изворачиваться графиня. Та не подвела и выразилась предельно дипломатично:

– Ваше императорское величество, это действительно была бы блестящая партия, но позвольте узнать, что сам князь думает по поводу брака с моей подопечной?

Императрица по-матерински нежно ей улыбнулась и с наслаждением нанесла последний удар: