В погоне за Иштар. Хроники Эпохи Взлета

Полоскова Дина

– Однако Таре уже повезло, что ее выставляют здесь, а не на улице, - одними губами сказал Деммиз. Он искал слова, как успокоить подругу, не находил их, и разрабатывал план, что делать, если на Тару вдруг не хватит денег. Все-таки, как им объяснили, продажа 'с молотка' - это тот же самый аукцион, какие приняты на планетах богатых коллекционеров.

Римма серьезно кивнула. Дем прав. Прежде, чем войти сюда, им пришлось пройти мимо целого невольничьего ряда. И идти приходилось с каменными покер-фейсами, как будто жалкие, грязные, часто покалеченные несчастные в цепях, среди которых были и мужчины, и женщины, и дети, были для них в порядке вещей. Только стариков не было

на невольничьем помосте, из чего Римма сделала вывод, что с ними здесь не церемонятся. Впрочем, капитан говорил, что редко кто из зиккуратцев переживает рубеж в тридцать-сорок лет. И это при современной, развитой науке и ставших давно привычными чудесах медицины! Увы, на Зиккурате просто-напросто платежеспособный человек слывет аристократом, обладающим самыми утонченными манерами и духовными качествами. Законодательные нормы устанавливаются теми, кто сильнее. Алчные, безжалостные диктаторы делают жизнь народа невыносимой, а чиновники, по сути, ничем не отличаются от обычных воров. Похищение скота, жен и имущества здесь считается нормой, также как и торговля людьми. Жители изнемогают от непосильных поборов, голода, жажды и болезней. Но когда об этом рассказывал Эддар, это было одно. А сейчас, когда подтверждение его правоты смотрело на нее из этих несчастных, взирающих на них без надежды, глаз, Римма понимала, что недостаточно вдумчиво слушала слова капитана. Вплоть до высокого шатра 'для особого товара' их сопровождала невыносимая вонь от человеческих выделений, крики, слезы и стенания. Увидеть там, в цепях, избитую обнаженную Тару, было бы выше сил Риммы.

Наконец шатер полностью наполнился потенциальными покупателями, и на помост вышел длинный, худой зиккуратец и объявил 'почтенной публике' о начале торгов. При этом он выразительно посмотрел на Римму с Деммизом, опытным взглядом выделив их из толпы как 'серьезно настроенных покупателей'. Да, то, что они не собираются уходить сегодня без 'покупки' было написано на лице кандидата космозоологии.

Первыми на помост вывели двух молоденьких девушек, похожих как две капли воды, в нежно-розовых накидках. Безупречная с красноватым оттенком кожа, огромные голубые глаза и темные волосы, заколотые на затылках. Опытный работорговец знал, чем раззадорить толпу. Первоначальная цена за близнецов была десять серебряных монет - вдвое больше, чем стоила молодая крепкая корова.

– Одиннадцать, - предложил плешивый стареющий ловелас с подведенными бровями.

– Одиннадцать серебряных монет, кто больше?
– надрывался торговец, - За этих столь же прекрасных, как обе наших луны, девушек? За эти прекрасные лилии, достойные украсить собой ваш роскошный сад?

– Где ты был, когда они были девушками?
– раздался грубый голос человека, чье лицо покрывали многочисленные шрамы.

Толпа ответила ему громким хохотом.

– Помогал, наверно, - ответил кто-то, и публика засмеялась еще громче.

Совсем другого ожидала Римма от процесса продажи невольников. Публика попалась смешливая и веселая, падкая на самые грубые, непристойные шутки. Опытный торговец всячески способствовал этому веселью, зная, что смех влечет за собой расслабление, в частности ослабление завязок на кошельках.

– Даю двадцать, - раздался визгливый женский голос. Римма обернулась - руку с красными ногтями подняла толстая высокая дама в оранжевой хламиде. На лицах девушек отразился испуг.

– Почтенная госпожа Суне предлагает двадцать серебряных монет! За этих красавиц! Этих умниц! Из них выйдут не только прекрасные жены и наложницы, но и исполнительные, смышленые служанки!

– Как же, служанки, -

нехорошо ухмыльнувшись, сообщила Римме сидевшая за соседним столиком дама в коричневом кимоно, и пустила вонючие кольца дыма.

– О почтенной Суне ходят настоящие легенды среди рабов, - опять затянувшись, продолжила она, - Говорят, в процессе нервного возбуждения она склонна жечь лица своих служанок калеными щипцами для очага. А в красную луну она устраивает танцы.

– Танцы?
– опешила Римма.

– Танцы, - кивнула оказавшаяся словоохотливой, женщина, - Только танцуют рабыни не босиком, и не в обычных башмаках...

Насладившись неприкрытым нетерпением на лице слушающей ее женщины, по виду, инопланетки, она с удовольствием продолжила:

– Они пляшут в железных башмачках, раскаленных докрасна. Недолго они живут, если удается пережить кровавую ночь... Кому нужны рабы калеки.

Тем временем худой, как жердь, торговец, считал, и каждое его слово болезненной судорогой пробегало по лицам девчонок на помосте:

– Двадцать серебряных монет - раз! Двадцать серебряных монет - два! Двадцать серебряных монет...

– Пятьдесят монет!
– перебил его толстый торговец с объемной сумкой у живота.

Публика ахнула. Видать, это была высокая цена.

Сделав на лице загадочное выражение, одним рывком торговец сдернул с девушек розовые покрывала, и публике были представлены молодые, стройные, одинаковые тела, покрытые медным загаром.

В толпе нарастал гул.

Следующим движением работорговец вынул острые заколки из волос девчонок, и темные кудри окутали каждую из них до пояса.

– Пятьдесят монет - раз, - начал работорговец.

– Один золотой, - поднялась толстая женская рука с красными ногтями.

Смотреть на безысходность, написанную на лицах сестер, для Риммы было почти невыносимо. Но ради Тары она должна терпеть. Деммиз сидел бледный, как полотно, со сведенными к переносице, бровями.

– Два золотых, - неожиданно подняла руку женщина рядом с Риммой.

– Не волнуйся, дорогая, - шепнула она Римме, - Вижу, что у тебя слишком мягкое для нашей планеты сердце, - пояснила она, - Я не люблю развлекаться, истязая рабов. Мне нужно выбрать подарок мужу, - подмигнула она на этот раз Деммизу, а затем, наслаждаясь ошеломленными лицами инопланетцев, обернулась к толстой Суне и показала ей неприличный жест, довершая свой триумф.

Потом была очередь огромного темнокожего мужчины в цепях - на ногах и руках, следом проданными с молотка оказались трое молодых парней, пятеро девушек, поочередно, и даже одна беременная женщина с черными кудрявыми волосами и голубыми глазами.

– Эта рабыня сделает все, что вы ей прикажете, - надрывался худой работорговец, - Всем нам известна болезненная привязанность женщин к своим детям, в особенности если это новорожденные младенцы. Беременную рабыню и двоих молодых мальчиков купила толстая госпожа Суне, и, довольно улыбаясь, удалилась.

Тары все не было.

С каждым новым пленником, выводимым на помост, торговец с надеждой вглядывался в лица Риммы и Деммиза. Однако они оставались непреклонными. Приложив все свои актерские способности, Римма изобразила откровенно скучающее выражение, а первый пилот зевнул, прикрыв рот ладонью, и посмотрел на выход. Торговец заметно занервничал. На инопланетчиков он возлагал самые большие надежды.

– Следующим номером представляется сравнимая своей красотой разве только с божественными Ликами, белокожая госпожа с далекой звезды!
– наконец, возвестил он, и утомившаяся публика, которая начала уже было переговариваться в голос, умолкла.