В погоне за местью
Шрифт:
— Точная копия Маринетт, — выдохнул он и сел на мягкий бархатный стул.
Было невыносимо сложно сохранять спокойствие, глядя в его глаза.
— Вам не страшно без охраны находиться со мной в одной комнате? Не думаете, что я могу предпринять еще одну попытку убить вас?
Теодор Штейн стал тихо посмеиваться себе под нос. Я неосознанно начала улыбаться. Так странно, глядя на этого человека сейчас, я не видела мишень, не считала его ужасным хладнокровным человеком, каким представляла после внушений Ричарда. Теодор Штейн был обычным пожилым человеком. Да, со своими тайнами, секретами и парочкой скелетами за спиной.
— Повторю то, что сказал пару дней назад: если бы ты хотела меня убить, ты бы уже это сделала. А то, что ты сейчас сидишь передо мной, готовая слушать и разговаривать, полностью успокаивает меня и дает ощущение безопасности. К тому же, кто сказал, что за нами никто не наблюдает?
Он многозначительно приподнял брови и ухмыльнулся. Мне оставалось только пожать плечами и признать его правоту.
Я посмотрела на еще одно кресло в комнате, которое до сих пор пустовало. И мой взгляд застыл. На меня накатила такая усталость, что стало все равно. Я сижу сейчас в одной комнате с человеком, которого считала виновным в смерти всей семьи, хотела убить и ненавидела всей душой. А сейчас мы мирно ведем разговоры о том, кто кого хотел убить, готовые полностью раскрыть все карты и поставить все точки над «i».
— Может… — прошептала я неуверенно.
— Что?
— Может… Пока нет Алана мы обсудим более личные темы?
Я не отрывала глаз от пустого кресла, но чувствовала желание Теодора поймать мой взгляд.
— У тебя есть конкретные вопросы? — спросил он снисходительным тоном.
Я все так же, не поднимая головы, спросила то, на что уже, итак, знала ответ, но должна была услышать это лично от него:
— Вы правда не причастны к гибели моей семьи?
Наступило тягостное молчание. Даже воздух вокруг стал тяжелым и густым. Но Штейн не хотел или не знал стоит ли прерывать это молчание. Может, подбирал нужные слова, придумывал очередную историю. Может, боялся подать голос, не зная, как я отреагирую. А он имел право бояться реакции после устроенного мною шоу. Может, он посчитал, что я на самом деле не жду ответа и задала чисто риторический вопрос. Но я действительно ждала ответа. Боялась его? Да. Но ждала с нетерпением. Мне физически было необходимо узнать ответ из его уст, чтобы раз и навсегда успокоиться. Чтобы начать жизнь с чистого листа. Просто начать жить, а не выживать.
Я все же заставила себя перевести взгляд на своего крестного. Как и ожидалось, его глаза ни на секунду не отрывались от меня. Я никак не могла понять, что за мысли крутятся в голове этого человека. Взгляд Штейна был по-отечески мягким и теплым, но в то же время создавалось впечатление опасности. Я чувствовала, что внутри меня «копаются». Пытаются прорыть путь к моей душе и моим тайнам.
Мне стало неуютно от этого, но я не стушевалась. Это было сравнимо брошенному вызову на дуэль: «кто кого». Что ж я всегда любила такие вызовы. Натянув на себя надменность, которую переняла у тети, я положила ногу на ногу, а руки опустила на подлокотники кресла, полностью забирая пространство себе. Если это проверка, то я не провалю ее.
— Так я жду, — холодно напомнила я.
Штейн еще несколько секунд смотрел на меня все теми же глазами, но все-таки сдался. Я ожидала большего. Но он тяжело вздохнул и наконец-то начал говорить:
— Я молчу не потому
Я скептически приподняла бровь. Но Теодор не стал вдаваться в подробности. Он только усмехнулся.
Я не могла не согласиться с его чувствами, страхами и мыслями. Действительно, во мне сохранялась некоторая категоричность и глупое упрямство. Но я четко определила для себя, что надо узнать и другую сторону конфликта. И это следовало сделать с самого начала.
— Я готова вас выслушать, — подбодрила его я.
— Но готова ли ты меня услышать?
Я тяжело вздохнула.
Ну почему обязательно все нужно усложнять?
— В любом случае, ваше молчание только усугубить положение и еще сильнее укрепит мою несговорчивость, — я вздохнула. — Вы правы, считая, что я настроена крайне скептически к вам. Несмотря на открывшиеся обстоятельства и признание Ричарда, это не снимает ответственности с вас. Мне нужно заполнить пробелы, которые сможете закрыть и дополнить только вы. Чтобы окончательно принять решение для себя. Так что я хочу услышать вас, крестный.
На слово «крестный» я надавила сильнее. Мне было некомфортно называть Штейна так, но это было своего рода сигналом, направленным на готовность к перемирию.
— Хорошо, — выдохнул он. — Нет. Твоих родителей убил не я. И тем более я не причастен к гибели Маринетт. Но, как ты и сказала, это не снимает с меня ответственности в отношении того, что произошло с вашими с Аланом семьями. На мне есть ответственность.
В какой-то степени я почувствовала облегчение, но это не принесло мне покоя, который я искала. Найду ли я вообще покой?
— Хорошо. Надеюсь, вы понимаете, что мне нужно было услышать эти слова именно от вас?
— И твой вердикт? — усмехнулся Штейн.
Я немного задумалась и присмотрелась к нему. Сейчас передо мной сидел пожилой человек, на долю которого выпало не мало жестоких испытаний. В его глазах очень четко считывалась усталость. Иногда я замечала, как они тускнеют, а взгляд становится пустым. Как будто в эти мгновения Штейн проваливается в прошлое и переживает тяжелые моменты снова, снова и снова. И проскальзывало некоторое безразличие. Как будто ему уже было все равно, поверю я ему или нет. Он уже устал бороться. Но было жизненно необходимо завершить все дела.
Мне стало его жаль в какой-то степени. Но расслабляться было рано. Нельзя было стереть все, что произошло за последний год одним лишь словом «нет». И тем более нельзя было стереть все, что произошло за последние двадцать лет, а может и больше. Нужно поставить твердую точку, иначе каждого из нас ждет печальный конец.
— Я вам верю, — ответила я. — Уже давно верю, но… Сложно признать ошибку, которая стоила стольких жертв. В том числе собственной.
Мне на мгновение показалось, что он вздрогнул и выдохнул с облегчением. Будто я была для него судьей, от которого зависела его жизнь. Но Теодор быстро справился с эмоциями и улыбнулся.