В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках
Шрифт:
С приобретенным боевым опытом незамедлительно знакомили экспертные группы, задачей которых было устранение недостатков существующих машин и создание новых с усовершенствованными характеристиками. В результате с конвейеров непрерывно сходили поколения новых танков, самолетов и артиллерийских орудий, каждое из которых значительно превосходило предыдущие образцы. Излишне говорить, что появление каждого такого нового оружия влекло за собой необходимость создания соответствующих оборонительного вооружения и тактических приемов. Всегда существовала необходимость выбора между количеством и качеством, поскольку для внесения всех желаемых совершенствований в существующие типы вооружений пришлось бы резко сократить число выпускаемых самолетов, танков и пушек. Проявились интересные национальные особенности — германские и британские управленцы склонялись в пользу качества и множества модификаций, тогда как американцы и русские отдавали предпочтение количеству и неохотно шли на усовершенствования, препятствовавшие полному задействованию сборочных линий. Однако стоило обстоятельствам потребовать количества, как германцы
523
Alan S. Milward, War, Economy and Society, 1939–1945 (Berkeley, 1977), pp. 184 — 93; Postan, British War Production. Истребитель «Спитфайр» британских ВВС претерпел более тысячи технических усовершенствований в 1938–1945 гг., результатом которых стал прирост в максимальной скорости на 160 км / ч.
Концепция совершенных систем вооружений, в которых каждая составная часть была полностью совместимой с остальными, возникла благодаря опыту конструирования в годы Второй мировой войны. Например, стандартные размеры ящиков, занимавших стандартизированный объем в стандартных железнодорожных вагонах, грузовых отсеках самолетов и кузовах грузовиков помогли сэкономить время и энергию на транспорте. Стандартизированные боеприпасы для винтовок, пулеметов и пистолетов значительно облегчали снабжение фронтовых подразделений. Танки, бронетранспортеры и самоходные артиллерийские установки, способные сообща в одинаковом темпе передвигаться как по дорогам, так и по пересеченной местности, представляли несравненно более мощную ударную силу, нежели такие же количественно, однако различающиеся по скороходности или проходимости составные подразделения механизированных войск. Как в этом примере, так и во многих других налаженное и гладкое взаимодействие всех факторов производства, обеспечившее процветание промышленных корпораций, было применено, чтобы свести воедино составные процесса разрушения. Как в первом, так и втором случаях, был достигнут вполне предсказуемый успех в сокращении расходов и повышении производительности. Короче говоря, война стала глубоко и успешно индустриализованной в той же мере, в какой промышленность— милитаризованной.
Еще более впечатляющими и, вероятно, более важными были новые устройства, появившиеся в ходе и после Второй мировой войны. Первым подобным значимым новшеством стал радар. Британские ученые и инженеры открыли способ использования отраженных коротких радиоволн для обнаружения самолетов на значительном расстоянии, что в ходе Битвы за Британию позволило заблаговременно поднимать для их перехвата свои истребители. В годы войны радар быстро совершенствовался и стал использоваться также для кораблевождения и наведения орудий. Однако и другие новые технологии — реактивные самолеты, дистанционные взрыватели, амфибийные машины, управляемые ракеты, баллистические ракеты и, наконец, атомные боеприпасы— вскоре оспорили прежнее доминирование радара.
Решения относительно метода использования этих новых технологий, а также менее странный выбор между новыми конструкциями танков, орудий и самолетов играли крайне важную роль в определении хода и конечном итоге военных действий. Например, если бы Гитлер не медлил до июля 1943 г. с предоставлением полной поддержки проекту баллистических ракет, трудно поверить, что союзникам удалось бы высадиться в Нормандии. [524] так как гавани Южной Англии, где собирался флот вторжения, представляли собой превосходную мишень для Фау-2. С другой стороны, если бы бежавшие из Европы ученые не убедили бы американское и британское правительства в необходимости приложения невиданных усилий по научно-исследовательским и опытно-конструкторским работам в деле создания первой атомной бомбы, [525] могли принять иной оборот не только последние этапы войны на Тихом океане. Совершенно отличный от реально имевшего место характер могли бы иметь международные отношения в целом, поскольку трудно представить, что какое-либо из правительств могло бы в годы мира пойти на столь масштабные расходы в таком рискованном проекте. (На своем пике в Манхэттенский проект было вовлечено 120 тыс. людей, включая если не большую, то значительную часть ведущих физиков мира. Он обошелся в 2 млрд долларов — и до самого момента испытания никто не мог гарантировать, что теория сможет воплотиться в создании взрывного устройства).
524
См. Walter Dornberger, V2 (London, 1954), pp. 93, 100; Dwight D. Eisenhower, Crusade in Europe (New York, 1948), p. 260.
525
Martin J. Scherwin, A World Destroyed: The Atomic Bomb and the Grand Alliance (New York, 1975) является современным, легко читаемым и взвешенным описанием. Margaret Gowing, Britain and Atomic Energy, 1939–1945 (London, 1964) представляет прекрасную официальную точку зрения.
Как в этом примере, так и в бесчисленном количестве иных (некоторых известных и остальных, вероятно, погребенных в забытых папках возможных альтернативных вариантов истории), прикладываемые к ведению военных действий научная иррациональность и управленческая рациональность были наглядно продемонстрированы
Благосостояние и война также стали более тесно взаимосвязанными, нежели в Первой мировой войне. Достижения межвоенных лет в области человеческого питания позволили сделать продовольственный паек научным в том отношении, что различающиеся потребности разных категорий населения в витаминах, калориях и протеинах могли быть аккуратно рассчитаны и распределены по мере поступления. В Великобритании за годы войны питание действительно улучшилось — в основном, благодаря его рационированию. Вспышки эпидемий среди гражданского населения, иногда даже угрожавшие осуществлению военных планов, быстро подавлялись командами из опытных медиков [526] . Военная медицина сделала Вторую мировую войну значительно более безопасной для военнослужащих вне зоны огневого поражения, чем когда-либо прежде. Такие новые лекарства, как сульфаниламид и пенициллин, и инсектициды, как ДДТ, сократили риск распространения инфекций и резко изменили все окружение.
526
Эпидемия тифа в Неаполе в 1943 г. была подавлена в зародыше путем тотальной обработки, а две вспышки бубонной чумы в Северной Африке были равно успешно преодолены усилиями медицинских команд союзников. См. Harry Wain, A History of Preventive Medicine (Springfield, Ill., 1970), p. 306.
Германские концентрационные лагеря рабской трудовой силы и уничтожения, где страдали и умерщвлялись евреи и другие враги нацистского режима, были ужасающей оборотной стороной обеспечиваемого административными органами благосостояния, позволявшего поддерживать рабочую силу каждой из воюющих сторон в сравнительно оптимальном состоянии. Крайности проявлений бесчеловечности— бюрократизированной и достигшей эффективности благодаря тем же методам, что задействовались для управления другими областями военных усилий — более выпукло, нежели все остальные события современности, выявили моральную противоречивость, свойственную каждой ступени возрастания власти человечества над природным и общественной средами. Лагеря для военнопленных в других странах и ссылка для утерявших доверие этнических групп (как то имело место в Соединенных Штатах и Советском Союзе), также продемонстрировали темную сторону расцветшей столь пышным цветом в ходе двух мировых войн двадцатого века управленческой виртуозности.
С другой стороны, начавшееся задолго до окончания военных действий планирование мира имело лишь ограниченный успех. Международное агентство по оказанию помощи (Агентство по оказанию помощи беженцам ООН) смогли предотвратить голод в первые послевоенные месяцы. Однако надеждам Соединенных Штатов на создание подлинно действенного механизма миротворчества и либерального экономического порядка в мировой торговле не суждено было сбыться. Вместо этого, по прошествии менее чем двух лет после окончания войны, и Соединенные Штаты, и Советский Союз создали международные экономические и военные организации по подобию тех, что продемонстрировали свою действенность в ходе Второй мировой войны. В 1950 г., после того как русские испытали свою атомную бомбу, возобновилась гонка вооружений, которой война в Корее (1950–1953 гг.) придала дополнительный толчок. С тех пор мир живет в тени атомного гриба, и вызванные этим дилеммы нашего времени рассмотрены в последней главе.
Глава 10. Гонка вооружений и командная экономика после 1945 г
По окончании войны в 1945 г. возвращение к предвоенным реалиям оказалось невозможным. Во многих уголках мира старые режимы оказались дискредитированными и лишились общественной поддержки. Это касалось как побежденных стран, так и большинства европейских колоний — причем даже областей, мало или вообще не затронутых военными действиями. В странах Европы (как освобожденных, так и находившихся под режимом оккупации) послевоенные разруха и массы лишившихся родного крова людей привели к длительному периоду существования в условиях глубокой бедности. Напряжение военной мобилизации было столь предельным, что даже победители не могли сразу вернуться к нормальной жизни — что бы ни подразумевалось под этим определением. Отмены военных положений было недостаточно: плановая мобилизация обусловила необходимость плановой демобилизации и тщательно выверенного перераспределения ресурсов. Таким образом, государственные и межгосударственные управление и командная экономика после войны оказались столь же востребованными, как и в ее ходе. Усилия Соединенных Штатов основать либерализованную международную торговую систему разбились об эту действительность.
События послевоенного периода оказались в своем роде столь же удивительными, сколь и достижения в областях производства и разрушения военных лет. Методы, обеспечивавшие производство невообразимого количества танков, самолетов и других вооружений во время войны, почти не потеряли своих волшебных свойств — во всяком случае, в первые послевоенные годы, когда было легко определиться и прийти к согласию относительно того, что следовало делать. Восстановление Западной Европы при помощи американских кредитов было замечательно быстрым. Благодаря все еще обильным людским ресурсам и природным богатствам, СССР и страны Восточной Европы пока еще мало в чем уступали Западу — разве что недостаточно эффективно задействовали возможности промышленности. Благодаря неповторимому применению традиционных форм общественной солидарности к промышленно-городским условиям жизни, динамика развития промышленности и торговли в Японии после 1950 г. обошла показатели Германии и США.