В погоне за мощью

Мак-Нил Уильям

55* Производство мушкетов было организовано в четырех центрах горсткой «предпринимателей», обязавшихся ежегодно поставлять государству указанное количество ружей. В действительности мушкеты производились ремесленниками по заказу промышленников, а процесс контролировался государственным чиновником, следившим за соответствием мушкетов официально утвержденным характеристикам. Лучшее описание ружейного производства во Франции я нашел у Louis Joseph Gras, Historique de l'armurerie stephanoise (St. Etienne, 1905), pp. 36- 40, 59 and passim. Производство колебалось между 10-26 тыс. мушкетов в год во второй половине xviii в. – количество хоть и значительное, однако несопоставимое с размахом льежских мануфактур, согласно Gaier, Four Centuries of Liege Gun Making, p. 42.

ежегодно производивших около 200 тыс. мушкетов.

56* Относительно подрядчиков по поставке хлеба и их склонности диктовать маршрут передвижения войск см. Kennett, The French Army in the Seven Years War, pp. 97-104. Относительно отсутствия общенациональной коммерческой интеграции во Франции см. Edward Fox, History in Geographic Perspective: Tje Other France (New York, 1971).

57* P. K. Crimmin, «Admiralty Relations with the Treasury, 1783 – 1806: The Preparation of Naval Estimates and the Beginnings of Treasury Control», Marine's Mirror 53 (1967): 63- 72; Bernard Pool, Navy Board Contracts, 1660- 1832 (Hamden, Conn., 1966), pp. 111-15: Albion, Forests and Sea Power, pp. 45 ff. Реформа британских сухопутных войск в основном задержалась до 1795 г. См. Richard Glover, Peninsular Preparation, 1795- 1809 (Cambridge, 1963).

58* Усилия британцев по снабжению войск в войне за независимость Соединенных Штатов подробно описаны в трех прекрасных книгах: Piers Mackesy, The war for America, 1775-1783 (Cambridge, Mass., 1964); David Syrett, Shipping and the American War, 1775- 1783: A Study of British Transport Organization (London, 1970); R. Arthur Bowler, Logistics and the Failure of the British Army in America, 1775-1783 (Princeton, 1975). Norman Baker, Government and Contractors: The British Treasury and War Suppliers, 1775-1783 (London, 1971) также содержательна.

59* A. H.John, «War and English Economy, 1700-1763», Economic History Review, 2d ser. 7 (1 954 – 55 ): 3 2 9 – 44

ГЛАВА 6

ВОЕННОЕ ВЛИЯНИЕ ФРАНЦУЗСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И БРИТАНСКОЙ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ РЕВОЛЮЦИЙ 1789-1840

Французская революция ошеломила современников, которым затем пришлось стать свидетелями того, как возбужденные толпы в гневе свергали монархов и правительства, чья власть считалась священной и неприкосновенной. Малозамеченная теми же современниками индустриальная революция поражает современных историков, которые пытаются найти ответ на то, как она вообще могла произойти, и каковы были ее причины. Идеи и надежды, выгода и голод, гнев и страх-равно как и групповые, классовые и национальные интересы, сыграли свою роль в обеих революциях. Данная глава рассматривает военные аспекты обоих событий, однако из этого не следует делать вывод, что я считаю организованную силу единственным определяющим фактором

Напротив, основным возмутителем стабильности Старого Режима как во Франции, так и в Англии в конце XVIII в. почти наверняка был рост населения, который и в Китае, и в Европе в основном определялся уровнем смертности от инфекционных заболеваний( 1*) . Каковы бы ни были причины, скачок численности населения в конце столетия является фактом, выразившимся в двойном росте-безработицы и населения городов Франции и Великобритании. Население Лондона увеличилось с 575 тыс. в 175 0 г. до 900 тыс. в 1801 г. К 1789 г. население Парижа составляло 600- 700 тыс. человек, из которых до 100 тыс. являлись сезонными жителями, не «укоренившимися» в городе в мере достаточной, чтобы быть занесенными в официальную перепись этого года( 2*) .

Интеграция растущего числа новых членов в общество стала представлять серьезную проблему, поскольку новые рабочие

места и источники продовольствия не появлялись сами собой. Экономические циклы подъемов и спадов стали опасной ловушкой для людей, на постоянной либо сезонной основе работавших в городе. Дело в том, что, несмотря на возросшие число и уровень мобильности городских масс, привязанные к приходской структуре старые методы социального управления и поддержки беднейших слоев оказывались совершенно непригодными( 3*) . Например, в Страсбурге число официально зарегистрированных жителей возросло с 26481 в 1697 г. до 49948 в 1789 г.; не менее 20% жителей были безработными. Тщательно поддерживаемое прежде равновесие между городским населением и средствами существования оказалось серьезно нарушено( 4*) .

Подобные обстоятельства делали возможным действия людских толп с размахом, определявшим ход событий на начальном этапе Французской революции. Лондон пережил подобное во время так называемых мятежей Гордона (1780 г.); и как видится, поддержка городскими толпами реакционного курса на противодействие католической эмансипации вместо попытки достичь изменения существующего правового порядка являла собой скорее случайность, нежели умысел. Попытка изменения существующего строя, начавшаяся в 1789 г. в Париже, всего через несколько месяцев привела к борьбе на уничтожение аристократов и других врагов народа(5*).

Однако насколько несущественной ни была бы разница в стимуле, обусловившая реакционность лондонских толп и революционность парижских, она наглядно демонстрирует постоянную разни цу между британским и французским подходами к разрешению новых проблем, вызванных ростом населения и урбанизацией. Если попытаться выразить разницу между этими двумя странами в двух словах, то получится приблизительно следующее: Франция «экспортировала» вооруженных людей и создала империю на большей части европейского континента; Великобритания экспортировала товары, а также людей (как с оружием, так и без), и подобным образом преуспела в основании поддержанной рынком системы власти. Несмотря на то, что большинство побед были одержаны французами, британская система оказалась и прочнее, и успешнее. Никто не планировал эту разницу в подходах – она сложилась в результате импровизирования и принятия отчаянных мер в чрезвычайных ситуациях.

Уместным будет также отметить, что рыночная основа британского могущества как в экономической, так и в военной областях отражала явственную еще с елизаветинских (или, быть может, с еще более ранних) времен тенденцию. Относительно Франции следует заметить, что их революционная приверженность командной мобилизации никогда не была полной – даже несмотря на революционную риторику 1793 г. Смешение революционным правительством практики принуждения в условиях зависимости от более или менее свободного рынка для мобилизации ресурсов для государственных нужд были, фактически, воспроизведением метода, к которому Людовик XIV и предшествовавшие ему короли прибегали во времена войн и внутренних смут. Несомненно, разница в подходах французов и британцев имела географические «корни» непохожести острова и континента, различимые в глубине веков вплоть до I тысячелетия до н. э.(6*) Однако в конце XVIII в. (предположительно, благодаря новым горизонтам возможностей, которые открыли накопленные знания и растущее население) эта разница стала особенно наглядной.

ФРАНЦУЗСКИЙ СПОСОБ ПОНИЖЕНИЯ ДЕМОГРАФИЧЕСКОГО ДАВЛЕНИЯ

Французский революционный подход к проблеме избыточного населения и нехватки производительных в экономическом отношении рабочих мест стало очевидным лишь после 1794 г. и прочно укоренилось лишь с восхождением Наполеона. Между упразднением абсолютизма в июне 1789 г., когда Национальное Собрание сменило Генеральные Штаты, и победным шествием французских войск в Бельгию и долину Рейна в 1793 – 1794 гг. в унаследованных от Старого Режима сухопутных войсках и на флоте произошли важные перемены.