В погоне за собой, или Удивительная история Старика

Филатов Герман

– Может быть,– в итоге ответил я, пожевывая нижнюю губу.– Мне нужно подумать.

– Да о чем… эх, ладно, думай, если нужно. Но не забудь, что я сказал. Дедлайн – эта пятница, три часа дня. Но мой тебе совет – соглашайся.

На этот раз я промолчал.

Когда мы вышли, солнце на четверть зашло за горизонт и окрасило небо в красный цвет малинового оттенка. Итан, несмотря на то, что до дома ему идти было всего пятнадцать минут, поленился и заказал себе такси. Дождавшись машину вместе с ним, мы распрощались до завтра друг с другом,

и тогда я направился в сторону автобусной остановки, но потом передумал и решил прогуляться.

Со средним темпом шагая вдоль дороги, в какой-то момент мне вспомнился недоделанный отчет, о котором я забыл на то короткое время, что мы сидел в баре.

– Черт бы его побрал!

Чтобы отвлечься, я начал раздумывать о предложении Итана. Во мне боролись «за» и «против». Сторона, которая была «за», понимала, что мне просто катастрофически не хватает денег, а та сторона, что была «против» стонала и жалела меня, ведь и с одной работой трудно справиться, а тут еще и вторая… просто застрелиться можно.

Когда я, шагая по брусчатке, проходил через торговый квартал мимо бутиков с дорогой одеждой, украшениями, и прочим, то мой взор упал на рекламный щит в виде высокого телевизионного экрана, стоявшего рядом с магазинчиком, продававшим косметику, парфюмерию, и тому подобное. На нем транслировалась видео-реклама, в которой была представлена прекрасная девушка лет двадцати девяти, внешностью чем-то смахивавшая на Мэрелин Монро, одетая в темно-синее платье и шляпку трибли. Она была очень красива, и от одного взгляда я ощутил, как в моих жилах начала закипать кровь, но вдруг в моей голове промелькнула мысль:

«Да куда тебе, ничтожество»

В тот момент для меня это было сродни выстрелу в сердце.

«Обычную женщину не смог удержать, а тут замахнулся, неудачник»

Этот голосок в подсознании я обычно называл сволочью, но лишь спустя несколько лет понял, что это было далеко не так. Этот голосок был тем маленьким живчиком, что еще осознавал запущенность моей жизни и хотел для меня чего-то большего, чем просто существовать, прозябая на нелюбимой работе и живя в съемной загаженной квартирке. Раньше я его сразу же затыкал, душил, но с того момента, когда в моей душе начало произрастать зерно переосмысления, слова эти казались мне справедливыми, и мне пришлось принять их.

Остановившись ненадолго и понаблюдав за видео, я пошел дальше, чувствуя себя даже еще хуже, чем раньше.

Выпитое пиво дало о себе знать, потому мне не удалось сдержаться и я зашел в небольшой магазинчик неподалеку от дома и купил себе дюжину банок какого-то дешевого пойла. На лучшее денег не хватило.

Когда я вернулся домой с тяжелым пакетом, на улице уже было темно.

Уложив все покупки в холодильник, я переоделся и сделал себе стир-фрай из курицы с овощами.

Усевшись за стол, включил телик, откупорил банку и отхлебнул ее содержимое. Больше было похоже не на пиво, а на смесь водки с квасом, но пить можно. Стараясь есть как можно медленнее, чтобы оттянуть время и как можно дольше не садиться за отчет, я продолжал думать о предложении Итана. Во мне продолжалась борьба сторон.

Допив

банку, потом вторую, и открыв третью, я наконец-то поглотил свой ужин, и тогда, уже изрядно охмелев, включил компьютер. Сесть за работу мне не дал стук в дверь. Сначала я его не расслышал и не понял, что это. Взяв пульт и убавив громкость на телике, прислушался, и спустя пару мгновений звук повторился. Он был точь-в-точь как «Так судьба стучится в дверь» у Бетховена.

«Тук тук ту-у-к, тук тук ту-ук»

Приблизившись к ней, я провернул не высунутый из скважины ключ и отпер дверь. За ней стоял хозяин квартиры, Диего Самерс собственной персоной.

– Доброго вечера, Клим,– поздоровался он. Голос его был странным, вроде доброжелательным, но в то же время в нем содержалось что-то еще. Но когда мужчина встретился с моим чуть окосевшим взглядом, а потом увидел в руке банку пива, и на столе еще две опустошенные, то его лицо исказило возмущение.– Отлично! Я ему время даю, на уступки иду, а он сидит тут и надирается посреди рабочей недели! Я тебя выгоню, слышишь меня?!

– Диего, прошу прощения,– ответил ему я.– У меня был тяжелый день, да и вообще, сейчас такой период…

– Вот только не нужно мне петь эту песенку, Клим!– прервал меня на полуслове Самерс.– Нам всем тяжело, не только тебе!– мужчина убавил голос.– Слушай, приятель, я все понимаю. Жена ушла, работа – отстой, у меня было то же самое тридцать лет назад, пока я не встретил Матильду (его супруга), так что мне это знакомо. Но те деньги, что я выручаю за квартиру, составляют хорошую часть нашего с ней бюджета. У меня здесь не богадельня. Как я уже сказал, сроки у тебя поджимают. Не заплатишь в течение следующей недели, будешь справляться со своим трудным периодом где угодно, но не в моей квартире.

– Я нашел подработку,– приняв решение, сказал я.– Деньги будут.

– Хорошо,– кивнул Диего.– Очень на это надеюсь.

Он уже собирался уйти, но тут остановился и добавил.

– Возьмись себя в руки, сынок. Продолжишь в том же духе, и остаток жизни будешь бродить по ночлежкам. Спокойной ночи.

– Доброй ночи, Диего.

Запершись в квартире наедине со своей ничтожностью, я прошел к дивану, сделал небрежный глоток пива и пролил часть на футболку. Поставив банку на стол, осмотрел расползающееся по ткани пятно. Притянув ее к носу, понюхал. Смердело так, словно в ней сражался еще сам Ричард Львиное Сердце, и с той поры ее ни разу стирали.

– Фу!– выдох был полон отвращения к запаху и к самому себя.

«Как я раньше не ощущал этого?»

Быстро стянув с себя футболку и спортивные брюки, я бросил их в стиральную машину, запустил ее, а потом, пребывая в ужаснейшем настроении, напился в лоскуты до состояния примата.

III

Голова болела так, словно накануне в ней отпраздновали день города.

Звеневший будильник был будто молот, безжалостно бивший по мозгам. Не знаю, каким образом мне удалось вчера его завести, но в тот момент я ненавидел себя за это всей душой.