В погоне за тайной века

Пасецкий Василий Михайлович

К. М. Бэр.

Немного позже Литке сообщает Бэру, что он мог бы присоединиться к Лапландской экспедиции Михаила Францевича Рейнеке. Федор Петрович «почти не сомневается в согласии правительства», если он решит принять участие в путешествии для исследований по натуральной истории в том краю.

«Лучшего случая, — продолжает Литке, — Вы, по моему мнению, не можете найти для исполнения своего намерения; это путешествие будет Вам стоить весьма мало; вы можете работать целое лето, от самой ранней весны до глубокой осени в краю, который Вас так интересовал… Весьма рад буду я, если извещение мое придет кстати и послужит к исполнению важных намерений». [344]

344

ЦГАДА,

ф. 30, д. 57, л. 185.

И опять планы Бэра терпят неудачу. Снова университет не дает ему отпуска для участия в экспедиции. А между тем годы бегут. И чем дальше, тем стремительнее они мчатся. Вот уже стукнуло сорок. Бэр начинает понимать, что, сидя в Кенигсберге, он никогда не вырвется на Север. Он снова обращается к своему великому земляку Крузенштерну и просит помочь ему «бросить якорь в своем отечестве». При содействии Крузенштерна Бэр становится в 1834 году членом Российской Академии наук и поселяется в Петербурге… В его доме бывают и ученые, и моряки. Особенно часто Бэр видится с талантливым флотским офицером Михаилом Францевичем Рейнеке, который семь лет исследовал Белое море и составил его первый достоверный атлас. Однажды Рейнеке появляется у него с молодым штурманом Августом Карловичем Циволькой, только что возвратившимся из второй Новоземельской экспедиции Петра Пахтусова. Циволька принес материалы ежечасных метеорологических наблюдений экспедиции и рассказал об удивительной природе, о голубых ледниках, о жестоких ураганах, о диковинных зверях, птицах и растениях. Бэр впоследствии писал в автобиографии:

«Циволька… питал большое пристрастие к этому острову, интересовался весьма разнообразными научными вопросами… Он еще более усилил мой интерес к Новой Земле, который пробудился еще при знакомстве с тамошними температурными данными. Мне захотелось самому увидеть, какие жизненные процессы может вызвать природа при столь малых средствах, и я подал в Академию просьбу командировать меня туда на казенный счет». [345]

Бэр решился предпринять путешествие на Новую Землю. Академия наук сочувственно отнеслась к проекту ученого. Морское министерство согласилось оказать помощь в организации экспедиции. В распоряжение Бэра была предоставлена шхуна «Кротов» под командой А. К. Цивольки, которого только что произвели в прапорщики. Этот 25-летний морской офицер очень нравился ученому своей страстной влюбленностью в Север, твердостью и настойчивостью.

345

К. М. Бэр.Автобиография. М., изд. АН СССР, 1950, стр. 264.

На экспедицию Академией наук было отпущено 6185 рублей. Кроме Бэра, в ней участвовали натуралист Тартуского университета Леман, художник петербургского Монетного двора Редер, препаратор зоологического музея Филиппов и служитель Дронов.

Адмирал Крузенштерн прислал Бэру продовольствие вместе с дружеским напутствием и пожеланием успеха.

26 мая 1837 года Бэр со своими немногочисленными спутниками выехал из Петербурга. Через десять дней он был в Архангельске. Вскоре выяснилось, что предоставленная Бэру шхуна «Кротов» не может вместить всех участников экспедиции. Бэр, собиравшийся взять с собой корову на мясо, вспоминал впоследствии, что с тем же успехом можно было бы погрузить «Кротова» на живую корову.

«Как я ни был приготовлен к тому, что судно, предоставленное нам министерством, будет мало, — писал Бэр, — но в действительности оно оказалось еще меньше. В каюте могли лежать вытянувшись три человека, но нас было четверо, да еще пятый — капитан судна, лейтенант Циволька. Все мы готовы были на всякого рода жертвы, например спать на палубе, но ведь для того, чтобы наша поездка могла принести пользу, надо же было какое-нибудь помещение для сбережения шкур, скелетов и пр. В каюте едва мог быть поставлен стол… а если там кто-либо был занят разборкою растений, то остальные должны были выходить на палубу».

На помощь Бэру пришли русские поморы. Искусный в морском деле промышленник Афанасий Еремин согласился взять на борт ладьи «Св. Елисей» нескольких участников экспедиции. Во второй половине июня путешественники покинули Архангельск, в окрестностях которого собрали богатые ботанические и зоологические коллекции.

Встречные ветры вынудили экспедицию задержаться более чем на

неделю в Белом море, у Зимнего берега. Лишь в ночь на второе июля суда достигли Лапландии и отдали якоря вблизи деревни Пялицы. Суровая Арктика все настойчивее и неумолимее напоминала о своей близости. В разлогах обрывистого берега лежал нерастаявший снег. Осматривая окрестности деревни, путешественники встретили «море мхов и лишайников, нагло захвативших всю видимую поверхность земли, наползающих даже на карликовые березы, ширина стволов которых бывала иногда втрое больше их высоты».

Следующую остановку сделали в селе Поной. Снова занимались исследованием растительной и животной жизни беломорских берегов. Жители встретили ученых с чисто русским хлебосольством.

«Мы, — писал Бэр, — со всеми нашими спутниками после утомительного перехода по тундре, на которой совсем перемокли от сильного проливного дождя, прибыв в Понойское ущелье, в жилище крестьянина, вовсе не имевшего пашен, не только могли восстановить свои силы, но даже встретили отличное угощение. Вымывшись в удобной бане, мы в веселой, просторной, не только опрятной, но даже красиво убранной избе нашли более постельного белья и удобств, нежели нам нужно было. Не было недостатка ни в чае, притом самого отборного сорта, ни во всех к нему принадлежностях, как-то: в сахаре и роме, ни в красивом самоваре и потребной фарфоровой посуде, ни на другое утро в фаянсе, для сытного завтрака, состоявшего из многих блюд». [346]

346

Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1838, ч. 17, стр. 694.

8 июля суда экспедиции покинули село Поной и взяли курс на северо-восток. Через неделю сквозь разрывы густого тумана засверкали снежные шапки на горных вершинах Новой Земли. Потом снова наплыл туман и все исчезло.

Лапландцы.

19 июля суда отдали якоря у входа в пролив Маточкин Шар вблизи устья реки Чиракиной, где Августу Цивольке, зимовавшему вместе с Петром Пахтусовым в 1834/35 году, была знакома каждая скала и каждый камень. Вскоре Карл Бэр ступил на Новую Землю, природу которой еще никто не исследовал. Бэр с необыкновенным тщанием изучал этот далекий, еще не полностью положенный на карту громадный остров. Его интересовали и огромные моржи, и маленькие медузы, белые медведи и северные олени, полярные лисицы и водоросли, незабудки и карликовые ивы, особенности климата и черты геологического строения Новой Земли. Много удивительного увидел он на далеком острове. Вместо зеленого ковра трав он встретил на берегах Новой Земли оазисы пестрых цветов. Больше всего было нежно-голубых незабудок, удивительно гармонировавших с фиолетовыми скалами. Жестокие ветры прижали к земле и стебли растений, и стволы карликовых берез и ив. О своих первых впечатлениях Бэр писал впоследствии:

«Мы, жители других стран, привыкли к тому, что листья поднимающихся ввысь деревьев и растений, колеблясь, делают для нас заметными легкие движения воздуха, но этих низкорослых растеньиц Крайнего Севера не достигают слабые дуновения ветра. Растения эти кажутся как будто нарисованными. Впечатление усугубляется еще тем, что их не посещают для удовлетворения своих небольших потребностей насекомые. Правда, в солнечные дни на пригретых местах около уступов скал можно заметить шмеля, все же и он еще жужжит, как у нас в сырые дни. Немного чаще встречаются мухи и комары. Однако и они так редки, так тихи, вялы, что их надо искать, чтобы заметить. И не вспомню, чтобы кто-нибудь из нас на Новой Земле пожаловался на укол комара, так что в конце концов начинаешь мечтать о лапландских комарах, только бы испытать ощущение жизни в природе…».

Несколько дней ученые занимались изучением окрестностей, прилегающих к западному входу в Маточкин Шар. Они собирали растения, осматривали птичьи базары, ловили леммингов, вскрывали моржей и нерп, добытых промышленниками, стреляли гагар, куликов, чаек. Путешественники побывали в горах, видели ледники, сползающие к морю огромными белыми языками, бродили среди валунов в речных долинах, пополняя свои ботанические, зоологические и геологические коллекции.

Когда промышленники в поисках морского зверя направились проливом Маточкин Шар в Карское море, Бэр вышел вместе с ними. Ученые плыли на отдельном карбасе. В Переузье встретились льды, но они ненадолго задержали путешественников. На третий день плавания, 1 августа, они достигли Карского моря.