В погоне за звуком
Шрифт:
Дело в том, что я написал тему, в основе которой лежали всего две ноты, и я тут же подошел к оркестру и на бегу сделал кое-какие поправки, добавив третью. Болоньини оживился. Я заново переделал то, что мы уже записали, и все прошло «благополучно».
Через десять лет мы случайно встретились с Болоньини на пьяцца ди Спанья, за плечами у нас к тому времени было много фильмов.
«Знаешь, я переслушал музыку к тому фильму «Абсолютно естественный», – сказал он. – Это лучшее, что ты для меня написал».
Это помогло мне понять, что какое-то новшество, что-то, что вне мейнстрима, звучит порой отталкивающе и для режиссера, и для зрителя. Но ведь именно эти новшества и делают музыку запоминающейся, и таким образом она живет веками.
– А ты не замечал, что у некоторых режиссеров развивается музыкальное чутье в процессе вашей совместной работы?
– Одним из самых восприимчивых к обучению оказался Торнаторе. Теперь он умудряется даже давать мне советы, чего со мной еще никогда не случалось. Иной раз, услышав обращение аккорда, его лицо точно озаряется. Его познания в музыке и удивительная восприимчивость развивались гигантскими шагами, и теперь он может очень хорошо описать свои ощущения или, как он их называет, свои «призраки» правильным музыкальным языком. Его словарный запас становится все шире, он впитывает как губка все, что слышит. Кроме того, у нас хорошее профессиональное взаимопонимание.
Пеппуччо сделал много хороших фильмов, которые затрагивают очень глубинные слои жизни человека. Взять хотя бы «Малену» (2000) – сколько разных пластов и смыслов заключено в этом фильме…
– А ведь с этим фильмом ты выдвигался на «Оскар»…
– Да. Это было в 2001 году. Знаешь, этот фильм мне очень дорог и помимо «Оскара», ведь в нем поднимается важнейшая и довольно непростая проблема – отношение к женщине, женская участь. Конечно, это всего лишь фильм, но знаем ли мы, как часто в прошлом, да и в настоящем, общество унижало женщину? Такое бывает слишком часто. Особенно в Италии, где женщину осуждали и безжалостно преследовали, где она всегда находилось на ступень ниже мужчины. У нас общество маскулистов. Мне неприятно об этом думать. В фильме Пепуччо я применил свои математические знания и построил несколько арпеджио и пассажей так, чтобы они вызывали в уме мысль о глупых социальных клише, в то время как главная тема звучит свободно и сделана совершенно в другом ключе. Быть может, она устремлена к некой утопии или по крайней мере куда-то, где мне по душе.
– «Новый кинотеатр “Парадизо”» (1988) – ваш первый совместный фильм. Как вы познакомились?
– Меня пригласил Франко Кристальди, он очень хотел, чтобы я написал музыку к фильму, который он продюсировал. Я был на тот момент очень занят и уже приступил к работе над «Старым Гринго» (1989) Луиса Пуэнсо с Джейн Фондой, Грегори Пеком и Джимми Смиттом в главных ролях. Так что я ответил отказом. Он продолжал настаивать, и к концу разговора я даже разозлился. Потом он перезвонил и сообщил, что выслал мне сценарий. «Ты прочти сначала, а потом отказывайся!» Я прочел, потому что Кристальди был моим добрым другом и мы немало работали вместе. Когда я закончил читать последнюю сцену, когда в кинотеатре герой смотрит вырезанные поцелуи, я уже знал, что не смогу отказаться.
Я разорвал контракт на «Старого Гринго» и принялся за работу. Так вот бывает в жизни – иногда случается что-то непредусмотренное, нежданная встреча может все перевернуть. Нужно только набраться смелости и ступить на этот путь. Сцена с поцелуями запала мне в душу еще на уровне сценария. Когда же я увидел ее на экране, я еще раз убедился в огромном таланте этого режиссера. Рассказать
– А что с темой любви, которая проходит в сцене поцелуев, или когда герой возвращается домой через много лет и заходит в свою комнату? В ее написании участвовал и твой сын Андреа? Как все было?
– Я взял за основу тему, которую написал Андреа, кое-что подправил, но сама задумка показалась мне отличной, так что править было особенно нечего. Вся музыка к фильму принадлежит нам обоим, так и написано в титрах. Следующие два фильма Торнаторе тоже стоят за подписью Эннио и Андреа Морриконе, хотя я все написал один. Такой ход был сделан с целью продвижения фильма, чтоб не сглазить: раз первый пошел хорошо, значит и эти ждет успех – подумали мы. Андреа стал хорошим композитором, он учился на дирижерском факультете. Когда он выразил желание посвятить себя музыке, я очень забеспокоился – ведь это сложная и рискованная дорога. Но сегодня я рад, что тогда он настоял на своем. Его талант проявился уже в этой теме к «Парадизо», он чувствуется издалека.
– Вы с Торнаторе сделали уже одиннадцать фильмов…
– На самом деле десять с половиной, потому что хоть в «Синей собаке» и много музыки, это всего лишь отрывок другого фильма – «Особенно по воскресеньям» (1991).
В 2013 году Пепуччо позвонил мне и говорил: «Ты в курсе, что у нас с тобой сегодня серебряная свадьба?» Невероятно, но двадцать пять лет пролетели как один день! Мы с Торнаторе стали большими друзьями. Когда с человеком устанавливаются такие прекрасные отношения, то и совместная работа идет лучше. Торнаторе очень внимательный режиссер, скурпулезно выверяющий все детали, гибкий. Его фильмы всегда меня вдохновляли. С одной стороны, я восхищался его техникой, с другой – им лично, содержанием его фильмов. Правда в том, что для того, чтобы в фильме была хорошая музыка, ей нужно время и место, следует продумать соотношение образов и музыкального ряда, понять, какую эмоцию ты хочешь передать зрителю и как это лучше сделать… И здесь мы с Пеппуччо отлично друг друга понимаем. Но установить подобные отношения удается очень редко.
– Сложно ли было работать над «Легендой о пианисте» (1998)?
– То была колоссальная работа. И понимаешь это, уже прослушав оркестровку к основным темам. Я написал очень много произведений совершенно разного типа. Множество оркестровок, которые часто базировались на джазовых традициях. Однако признаюсь, что главная тема мне нравится больше в простом варианте – для фортепиано. Речь о мелодии «Звучащая любовь», которую Новеченто придумывает, когда видит в иллюминаторе прекрасную девушку. В это же время ведется запись его игры на фонограф.
Самой серьезной задачей было для меня написать такую музыку, какую еще «никто никогда не слышал». Именно так было сказало в сценарии. Эти слова использует как автор повести Алессандро Барикко, так и Пепуччо в сценарии. Именно они говорят все о музыке, которую играл Новеченто. Слова эти прекрасно описывают суть, но для композитора становятся настоящей проблемой. Что делать, если ты должен написать музыку, какой прежде никто не слышал?