В погоне за звуком
Шрифт:
Именно по этим причинам в своей речи после вручения «Оскара» в 2007 году я позволил себе сказать, что точка, в которой я нахожусь, это лишь точка отсчета.
Я имел в виду новые возможности, которые открываются в последние годы, в частности, те способы работы, с которыми я столкнулся в «Незнакомке».
Уже несколько лет я шел по накатанной, но этот фильм стал для меня настоящим рывком вперед!
Его и хочется принять за точку отсчета, хотя я понимаю, что не все фильмы предлагают пространство для подобных экспериментов. «Незнакомка» стала лишь прелюдией того, что удалось сделать
Модульное письмо позволило мне сделать массу фрагментов, которые мы вместе с Торнаторе наложили друг на друга на стадии микширования, выделяя то один, то другой инструмент или, наоборот, приглушая его. Созданные мною фрагменты не были организованы в единое целое, оно складывалось по ходу фильма.
Первые шаги в Голливуде
– Ты заслужил всемирное признание и получил бесчисленное количество премий, и вот наконец в две тысячи седьмом тебе вручили «Оскар» за выдающийся и многогранный вклад в искусство экранной музыки. Что значит для тебя эта награда и почему ты получил ее так поздно?
– Поздно или нет, не мне судить. Признаюсь, было не слишком приятно, что меня столько раз номинировали и обходили стороной, ведь я много лет сотрудничал с американскими режиссерами. Поэтому я, конечно, обрадовался, когда меня все-таки наградили.
Было очень приятно, когда меня приняли в члены Национальной академии Святой Цецилии, ведь до этого в академических кругах на меня очень долго смотрели свысока.
Знаешь, премии не главное, но когда они выстраданы, то приносят большое удовлетворение. Ради творчества приходится многим пожертвовать.
И потом, сама премия – это только часть признания. К примеру, я никогда не забуду теплых слов Куинси Джонса, которыми он поздравил меня, когда я получил «Оскар» за выдающийся вклад в развитие кинематографа. Мне повезло, что уважаемые мною люди один за другим высоко оценили мое творчество.
– Церемония вручения прошла весьма эмоционально. Казалось, ты очень растроган. Расскажи, как прошли несколько дней перед награждением?
– Статуэтку мне вручал Клинт Иствуд, и он же переводил мою речь на английский. Дни перед церемонией были полны событий. Вечером накануне вручения Клинт устроил мне потрясающий сюрприз. Я участвовал в мероприятии, организованном Итальянским институтом культуры, куда Иствуд заявился неожиданно для всех, чтобы меня поздравить. Я был тронут до глубины души, ведь мы не виделись чуть ли не полвека.
Во время вручения мы с женой и одним из сыновей сидели в ложе, и сын тихонько переводил мне все, что говорил со сцены Клинт.
В первом ряду партера сидела Селин Дион. В тот вечер она должна была петь песню «Я знала, что любила тебя» под мелодию темы Деборы из «Однажды в Америке». В какой-то момент она подошла ко мне и сказала: «Маэстро! Сегодня я буду петь не голосом, а сердцем». У меня слезы навернулись на глаза. Как она пела! Я никогда не думал, что меня так тронет давно известное, много лет назад написанное произведение.
Я ждал за кулисами, пока меня вызовут на сцену.
Во время репетиций я был немало впечатлен точностью, с которой американцы рассчитывают время каждого выступления. Нельзя отвлечься ни на секунду, иначе запоздаешь и превысишь отведенное время. Зажигается экран телесуфлера, и по нему быстро-быстро бегут фразы, и если кто-то не поспевает, то все – за текстом уже не угнаться.
Стоит слегка сбиться, и сидящие под сценой техники начинают бесноваться. Даже если не знаешь английский, нетрудно понять, какие проклятия они призывают на твою голову.
Этот неудержимый телесуфлер приводил меня в такой ужас, что, получая «Оскар» за музыку к фильму Тарантино в две тысячи шестнадцатом, я даже на всякий случай записал всю речь на бумажку. К счастью, ограничения по времени не относятся к лауреатам премии за выдающиеся заслуги в кинематографе, так что в две тысячи седьмом мне позволили не торопиться.
В общем, мы столько репетировали, что я вроде бы не должен был разволноваться, но слова и выступление Селин и оглушительные аплодисменты зала меня погубили. Посвящая «Оскар» своей жене Марии, я просто не мог сдержаться…
Я словно оказался за монтажным столом, и перед моим внутренним взором пробежала вся жизнь, что мы провели вместе.
От нахлынувших эмоций я сел в калошу, перепутал всю речь и совершенно сбил с толку стоявшего рядом Клинта Иствуда. К счастью, в молодости он какое-то время снимался в Италии и немного понимал по-итальянски, поэтому ему удалось выкрутиться. Кое-кто из присутствующих в зале заметил наш конфуз и заулыбался. Такой вот забавный случай.
– В финальных титрах «Снайпера» (2014) Иствуд использовал отрывок из композиции «Похороны», которую ты написал для фильма шестьдесят пятого года «Возвращение Ринго». Он тебе об этом говорил?
– Да-да, помню, это была вариация на тему «сигнала отбоя» – музыки, звучащей на воинских похоронах в США. Нет, он мне не говорил, я узнал об этом позже. Мы редко общаемся.
– Благодаря фильмам Леоне публика считает вас едва ли не лучшими друзьями, но ты никогда не писал музыку к фильмам Иствуда. Как ты относишься к его творчеству?
– У него прекрасные фильмы, особенно мастерски написаны и сняты «Малышка на миллион» (2004) и «Гран Торино» (2008). Иствуд – талантливый актер и многогранный человек.
– Как же получилось, что ты никогда не писал музыку к его работам?
– Надо сказать, что Иствуд позвонил мне, когда еще только начинал пробовать себя в режиссуре, но я отказался писать для него из уважения к Серджо Леоне. Мне казалось, если я напишу музыку для фильма актера, который снимался у Леоне, я как бы предам Серджо. Теперь это звучит довольно абсурдно, но в тот момент я чувствовал именно так.