В поисках Библии: Тайны древних манускриптов
Шрифт:
Как редакторы масореты, возможно, и отлично справились со своей задачей, но в том, чтобы обеспечить своему ветхозаветному тексту монополию, беспощадно подавляя соперников, они далеко не столь же преуспели. В 1939 г. сэр Фредерик Кеньон писал в третьем издании своей книги "Наша Библия и древние рукописи": "Нет, разумеется, ни малейшей вероятности, что мы найдем когда-нибудь рукописи древнееврейского текста, восходящие к периоду, предшествующему формированию текста, который мы называем масоретским (то есть до II в. н. э.)". Но ни в чем нельзя быть уверенным заранее. Похоже, что и новые данные, до сих пор извлеченные из рукописей Мертвого моря, будут отодвинуты в тень многочисленными дальнейшими открытиями. Даже и материал, добытый ранее, как, например, тексты, взятые из каирской генизы, на протяжении еще многих лет не будет полностью введен в обиход, а затем пройдет еще значительно большее время, прежде чем его усвоит наука. К тому времени интерес широкой публики, вероятно, сойдет на нет, а вместе с тем
Между тем со времени расчистки пещеры I неуклонно совершались новые находки, хотя и не вызывавшие своим появлением такого шума. Выражение "свитки Мертвого моря" теперь утратило свой смысл, если понимать под этим только кожаные свитки из пещеры I, которые почти целиком были приобретены Иерусалимским университетом и израильским правительством. Взамен был предложен новый термин — "свитки Кумрана", — вызванный к жизни ценными находками еще в десяти или одиннадцати пещерах, особенно в пещере IV с ее десятками тысяч фрагментов и в пещере III, где был найден знаменитый медный свиток (фактически две отдельные медные полосы), содержавший опись сказочных кладов драгоценного металла с указанием местонахождения тайников. Предложенным названием подчеркивается также связь всех свитков из этих пещер с сектантским центром в соседнем Хирбет-Кумране.
Но и термин "кумранские свитки" теперь нельзя признать точным. В четырех пещерах Вади-Мураббаат, в 11 милях южнее кумранской пещеры I, были сделаны почти столь же значительные открытия. Документами из этих пещер представлены тексты огромного диапазона: от древнееврейского папирусного палимпсеста VI (а возможно, и VIII) в. до н. э., выполненного древним "финикийским" курсивным письмом, до свитка "малых пророков" и личных писем, по-видимому, самого Шимона бен Косебы, или Бар Кохбы, вождя восстания евреев во II в. н. э. и самозваного мессии. Удивительно, что письма написаны на древнееврейском, о котором думали, что к этому времени он стал уже мертвым языком. В числе документов Мураббаата есть также арамейские, греческие, даже латинские и арабские фрагменты. Систематические раскопки этих пещер, вновь возглавленные Хардингом и де Во, показали, что люди обитали в них еще за четыре тысячи лет до нашей эры. В них было обнаружено много хорошо сохранившихся орудий бронзового века.
Ни одна из рукописей, извлеченных из пещер Мураббаата, не имеет никакой связи ни с кумранской общиной, ни с третьим районом раскопок — Хирбет-Мирдом, развалинами христианского монастыря, также открытого неутомимыми таамире. В ходе раскопок здесь были обнаружены главным образом византийско-христианские документы. В целом они датируются значительно более поздним временем, чем кумранские и основная масса мураббаатских рукописей. Но все же эти находки являются достаточно ценными и включают в себя части греческих унциальных кодексов Ветхого и Нового Завета наряду с греческими и арабскими папирусами нелитературного содержания, а также с одним фрагментом "Андромахи" Еврипида. Между тем в 1960-х гг. израильский археолог генерал И. Ядин открыл новую многообещающую рукописную жилу в Масаде — крепости, возвышающейся над западным берегом Мертвого моря. Помимо этих объектов бедуины как будто бы нащупали и другие источники, местонахождение которых они пока хранят в тайне.
Таким образом, свитки Мертвого моря открыли совершенно новую фазу в палестинской археологии. По своей тематике, датировке и источникам урожай рукописей теперь уже вышел далеко за рамки территории Кумрана и чисто сектантской идеологии. Документы продолжают поступать из источенных пещерами утесов со всех концов Иудейской пустыни. Отдельные находки случаются и на юге, в пустыне Негев.
Молчаливое допущение, что нечего рассчитывать найти рукописи любого возраста и значения в Палестине, "климат и история которой в равной мере неблагоприятны для сохранности документов", оказалось безосновательным. "Величайшее открытие рукописей Нового времени", как назвал его Уильям Ф. Олбрайт, и, кроме того, наиценнейшее в археологии иудейской Библии было сделано именно на палестинской земле. Неожиданно Святая земля была вознесена на один уровень с Египтом как сокровищница пергамена и папирусов.
Трудно решить, какие документы из Иудейской пустыни представляют наибольший интерес: превосходно сохранившийся свиток Исайи, сектантский устав, таинственный медный свиток, рукописи пророка Даниила (только несколькими десятилетиями отделенные от времени создания оригинала), подлинные письма древнееврейского героя Бар Кохбы или, что было самым неожиданным и самым древним, палимпсест из до сих пор не освещенного палеографически и документально периода древнееврейских царей. И все это, может быть, еще только начало.
Загадка Шапиры
"Покой ученого мира был нарушен
44
Перевод О. Румера.
Всякий раз, когда появляется сообщение о находке древних рукописей, возникает вопрос: подлинны ли они? Большинство великих археологических находок встречало скептическое отношение со стороны какой-то части представителей ученого мира. Сомнения могут не исчезнуть и на протяжении целых десятилетий. Бывают случаи, когда они, на удивление легковерной публике, из тлеющей искры вдруг разгораются вновь в грозное пламя. На самом ли деле эти хваленые вещицы являются свидетелями немой древности? Или это малозначительные свидетельства гораздо более поздней эпохи? Не есть ли их ложная идентификация и датировка всего-навсего плод экстравагантного воображения увлекающегося антиквара? Не были ли они подкинуты плутоватым ученым, желающим просто привлечь внимание или подкрепить фактами взлелеянную им теорию? Может быть, вызывающий всеобщие восторги экспонат просто подделка, которую неразборчивый в средствах торговец ухитрился всучить богатому музею или частному коллекционеру? А может быть, это мистификация, подстроенная какой-нибудь странной личностью, обладающей незаурядным мастерством и сомнительными моральными качествами, для того, чтобы ввести в заблуждение своих коллег и выставить эти ничтожества на посмешище?
Всякий специалист избегает риска прослыть легковерным невеждой. Поэтому признанный авторитет зачастую может хладнокровно отвергать как подделку всякий новый объект, поскольку тот не укладывается в современные рамки наших знаний. Открытия, сделанные неспециалистами, немедленно вызывают подозрения касты профессионалов. Ко всем исследованиям и утверждениям Шлимана представители германской академической археологии, включая прославленных Курциуса и Фуртвенглера, относились с нескрываемым презрением. Но в то же время ни один специалист не хочет пропустить действительно стоящую находку. Ведь она может дать ему возможность обрести бессмертие в науке. Таким вот образом исследователь древностей, терзаясь противоречивыми опасениями, с одной стороны, проглядеть подлинное открытие, с другой — быть вовлеченным в какую-нибудь аферу, может утратить критическое чутье и налететь на Сциллу, пытаясь избежать Харибды.
С другой стороны, подчас уйма достойной восхищения изобретательности и эрудиции тратится на то, чтобы объявить подлинное произведение подделкой. В 1890-х гг. двое ученых ловко продемонстрировали, что "Анналы" Тацита, которые, как считалось, сохранились в одной только средневековой рукописи, были на самом деле составлены их первооткрывателем — Поджо Браччолини. И проделали они это действительно искусно и впечатляюще. Есть вероятность, впрочем, что они были неправы.
Есть сочинения, подлинность которых так и не была окончательно доказана, например некоторые письма Платона, несколько Посланий апостола Павла или великий классический текст китайской традиции "Дао дэ цзин". В отношении их окончательное суждение, возможно, придется отложить. Но никогда нельзя заранее предвидеть момент, в который произведение искусства или литературы, долгое время до того признававшееся за подлинное творение мастера, будет справедливо или незаслуженно заклеймено как подделка. Как бы они нас ни раздражали, мы все же должны быть благодарны скептикам, не склоняющим голов перед репутациями и авторитетами. Но как все-таки отличить подлинное от фальшивого? Ученые не всегда могут позволить себе тянуть с вынесением суждения. Как только открытие стало достоянием гласности, они должны занять какую-то конкретную позицию, хотя, быть может, позднее им и придется пожалеть об этом. А истина зачастую, мороча головы ученым, остается неявной и неуловимой. С другой стороны, "в сколь благородные обличья рядится ложь", как сказал Шекспир!