В поисках Библии: Тайны древних манускриптов
Шрифт:
Это было типично для Петри — работать с величайшей осторожностью, почти не полагаясь на помощь наемных работников и на ходу создавая методы консервации. Тексты оказались весьма ценными, хотя из числа написанных на греческом лишь немногие имели какое-нибудь значение. Они датировались довольно поздним временем. Но среди египетских папирусов был каталог иероглифических символов и соответствующих им иератических, или скорописных, знаков, размещенных параллельными колонками. Документ, по-видимому, был пособием для обучения системам египетского письма. Это был первый найденный документ такого рода, и он оказался для филологов просто бесценным. Другой обуглившийся папирус пролил свет на древние географические концепции египтян и на административное деление страны на номы.
Петри не был сколько-нибудь обескуражен, когда в начале 1887
Главной целью Петри в Файюме были пирамиды. В отличие от лучше сохранившихся пирамид в Гизе об этих решительно ничего не было известно. До сих пор не было предпринято ни одной попытки узнать, когда они были построены и кем. Помогут ли ему эти пирамиды — для Петри излюбленные памятники Египта — приподнять завесу, окутывающую Файюм?
Ему не понадобилось много времени, чтобы опознать в пирамидах постройки XII династии. А его раскопки пирамиды Аменемхета III и определение местоположения погребальной камеры — образец высшего искусства и изобретательности в египтологии. Он начал с Мединет-эль-Файюма (древнего Крокодилополиса), в котором обследовал остатки древнего храма; затем он перебрался в Гавару. Здесь его внимание также было сосредоточено главным образом на местных пирамидах, но он обнаружил и другой, "менее всего ожидаемый… источник интересных данных" — прославленные теперь портреты умерших, выполненные на воске на крышках саркофагов с мумиями. Вместе с фресками Геркуланума и Помпей эти портреты являются наиболее живыми и выразительными произведениями греко-римской живописи из тех, которыми мы обладаем. Местное кладбище, казалось, представляло собой неиссякаемый источник вощеных панелей: иногда в течение двадцати четырех часов на свет появлялось до пяти портретов.
Однажды, когда местный мальчик только что сообщил о находке очередного портрета, прибыла группа посетителей. Сообщения Петри в лондонские журналы о ходе работ сделали его исследования достоянием гласности. Уже в течение первого десятилетия его долгой карьеры он стал среди своих коллег-археологов живой легендой. Они изучали его методы исследования так же, как и его открытия, они убеждали его распространить свои теории на эволюцию и взаимосвязи всего древнего Ближнего Востока.
< image l:href="#" />Погребальный портрет из Гавары.
Вощеная доска
Группа, прибывшая в этот день в лагерь, расположенный в пустыне, состояла из трех выдающихся немцев: "Шлиман, невысокий, круглоголовый, круглолицый, в круглой шляпе, с круглыми вытаращенными глазами в очках, бодрейший человек, педантичный, но всегда склоняющий голову перед фактами. Вирхов, спокойный человек с привлекательным лицом и прекрасной седой бородой… Швейнфурт (этнолог)…" Все трое проявили живейший интерес к работе англичанина, но Шлимана Петри по случайному стечению обстоятельств мог порадовать особого рода находкой.
Она была сделана при необычных обстоятельствах, когда Петри раскапывал греко-римское кладбище в Га-варе. Это была мумия молодой девушки, голова которой покоилась на греческом свитке, написанном превосходным унциальным письмом [9] II в. н. э. Папирус содержал значительную часть второй книги "Илиады". Более достойным удивления, чем сам текст, снабженный примечаниями, который в действительности дал мало что нового гомеровской текстологии, было место, где находился свиток.
9
Унциальное письмо(от лат. uncialis — равный по длине одной унции) — особый вид почерка средневековых греческих и латинских рукописей, характеризующийся крупными, ровными буквами.
Фрагмент
Скорее всего греческая красавица ни разу не прочла этот свиток. Погребение греческих рукописей вместе с мумиями имело вовсе не такой рациональный смысл. Вероятно, греческие поселенцы в Египте просто переняли, еле улавливая суть, — что обычно бывает при заимствовании ритуалов — древний египетский обычай снабжать умерших копией "Книги мертвых", но содержание текста к этому времени для них уже не имело значения. В противном случае, как заметил один современный папиролог, "самой наивной нашей доверчивости трудно было бы допустить, что хоть кто-нибудь мог выбрать в качестве спутника в загробную жизнь речь Исократа "Против Никократа", которая была найдена между ног одной из мумий". Ученых часто удивляло, почему в явно неразграбленных саркофагах находили лишь части свитков, и должно было пройти немало времени после раскопок Петри в Файюме, прежде чем они поняли, что эти фрагменты, так же как и целые свитки, — безотносительно к их содержанию — могли служить целям погребального ритуала.
Что бы ни означал этот обычай, был открыт фактически неисчерпаемый источник греческих папирусов, и со временем другие могилы должны были также явить первоклассные образцы. Свиток с "Илиадой" был наиболее эффектным из папирусов, найденных в Гаваре. Профессор Сейс упоминает примерно о четырехстах пятидесяти фрагментах, в большинстве своем являвшихся различными актами, списками налогоплательщиков и другими юридическими документами. Многие из них были просто-напросто занесены в этот район движущимися песками. Петри и его сотрудники высказывали предположение, что эти разнообразные документы являлись частью какого-то общественного архива, в течение веков развеянного ветром и погребенного в пустыне, но гораздо более вероятно, что они попали сюда просто из соседних куч мусора. Даже Петри все еще не воспринимал залежи мусора как сокровищницы папирусов.
В Гаваре было найдено по крайней мере два необычных литературных фрагмента — часть неизвестного исторического труда о Сицилии. Любопытна не столько содержанием, сколько способом своего захоронения серия византийских папирусов, датируемых 512 или 513 г. и имеющих отношение к продаже двух монастырей. Они были тщательно свернуты, связаны вместе и помещены в кувшин, точно так же, как свитки Мертвого моря и другие многочисленные документы древности. Папирусы Гавары убедительно доказали, что Файюм богат древними документами. В дополнение к этому они дали новую информацию о различных путях, какими подобные тексты могли сохраняться: главным образом в заброшенных зданиях, в могилах вместе с мумиями, в глиняных сосудах и просто в песке. Но этим, как мы еще увидим, далеко не исчерпывались их потенциальные источники.
В следующем сезоне, 1889/90 г., Петри сосредоточил свою деятельность в Гуробе, вблизи от восточного прохода в Файюм. Именно здесь его ожидала самая богатая находка, открывшая новую эру в поисках папирусов и положившая начало новой науке — папирологии.
Еще работая в Гаваре, Петри заинтересовался Гуробом, когда местные жители принесли ему оттуда бусы и украшения. Он сразу почувствовал, что разрушенный город таит в себе много интересного, так как во времена XVIII династии он поддерживал тесные связи с чужеземцами из Восточного Средиземноморья. В оправдание своих надежд он нашел финикийскую "Венеру" и деревянную фигуру хеттского арфиста, но наибольшее впечатление на него произвело множество ваз, которые он, выдвинув смелую гипотезу, назвал эгейскими. Открытия Эванса в Кноссе десятью годами позже подтвердили правоту Петри. Летопись контактов между Грецией, Критом и Египтом в один миг была продлена в прошлое более чем на тысячу лет. Появилась возможность датировать Критскую цивилизацию путем сравнения ее памятников с эгейскими (минойскими) предметами искусства из Египта эпохи Среднего и Нового царств. Уже одно это стало вехой в археологии Ближнего Востока и выявило новое звено в хронологии незафиксированных во времени цивилизаций. Петри в своем отчете о раскопках впервые ввел ныне полностью признанный термин "эгейский".