В поисках будущего
Шрифт:
Как будто мне и так не было плохо. Теперь он еще и нож в ране проворачивает. Мне хочется блевануть, и я уверена, что через несколько секунд это случится. Когда я не отвечаю, папа просто многозначительно смотрит на меня и приподнимает бровь.
– Нет, – бормочу я.
– Значит, ты ведешь себя не слишком честно, верно?
Что это с ним? Я немного выпрямляюсь и смотрю прямо на него.
– Ты ненавидишь Скорпиуса, – ровно говорю я.
– Я не ненавижу его, – он хмурится и качает головой. – Бог знает, не потому, что я не пытался… Но я не могу его ненавидеть. Ты когда-нибудь поймешь, –
У меня сердце словно лопается и разбивается. Новые слезы текут из глаз, и я стараюсь их сморгнуть. Проходит час или минута. Не знаю. Я просто смотрю на него и вижу, что он говорит правду.
Не знаю, любила ли я его когда-либо еще больше.
– Папочка? – наконец говорю я, и мой голос слаб и робок. Уже очень давно я не называла его папочкой. Он смотрит на меня, и я изо всех сил стараюсь, чтобы слезы не брызнули из глаз. Но когда я говорю, у меня получается только жалкое:
– Это так больно…
Он грустно кивает и обнимает меня, когда я падаю на него и зарываюсь лицом в его груди. Я в таком раздрае, не знаю, как вообще возможно пролить столько слез за один раз. Это ужасно, но мне почему-то странным образом легче. Напоминает мне о тех временах, когда я была маленькой, падала и ударялась. И папа всегда поднимал меня, качал и целовал царапину или синяк, из-за которого я плакала. Потом он говорил мне, что скоро все перестанет болеть, надо только подождать. Вот только на этот раз нет следа раны, которую можно вылечить поцелуями.
– Ты правда думаешь, что он меня любит? – тихо спрашиваю я, поднимая голову, и папа смеется полувеселым смехом.
– Этот мальчишка по тебе с ума сходит, – неверяще говорит он. – И уже давно.
– Он меня простит? – тихо спрашиваю я и теперь точно чувствую себя пятилетней. Мне певать, потому что это даже хорошо.
– Он хороший парень, Роуз. Понятия не имею, как он таким получился, но он хороший парень. А все всегда бывает так, как оно и должно быть.
А потом мы просто сидим в тишине, пока он гладит мои волосы, позволяя мне барахтаться в своем несчастье. Он не так уж плох во всем этом, должна отдать ему должное. Намного лучше, чем я когда-либо думала. Это правда удивляет.
А потом приходит мама.
Она, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, входит в кабинет наполовину в панике и совершенно вымотанная. Я поднимаюсь, чтобы посмотреть на нее, а она сначала смотрит на меня, потом на папу. А потом она садится с другой от меня стороны и с жалостью проводит рукой по моей голове.
– Ох, милая, – нежно говорит она и грустно смотрит на меня, прежде чем притянуть меня к себе и начать меня укачивать, когда моя голова лежит у нее на плече. Ей намного легче и естественнее с этим, чем папе, так что это тоже хорошо, по-другому.
– Тебе не надо было приходить, – шепчу я, потому что, если я заговорю громче, мой голос сломается, и я снова начну плакать. – Извини…
И я действительно чувствую себя виноватой за то, что устроила скандал и потребовала, чтобы ее нашли и заставили вернуться. Понятия не имею, где она была и что делала,
– Все хорошо, – заверяет она меня. – Ты в порядке?
Я киваю, догадываясь, что дядя Гарри, наверное, сказал ей, из-за чего я плачу. Она уже знает, что меня бросили и мое сердце разбито. Наверное, она не знает всего, про предложение и все такое, но уверена, папа потом ей расскажет.
– Ты в порядке, так ведь, милая? – спрашивает папа, и теперь голос у него веселый и жизнеутверждающий, и он протягивает руку, чтобы взъерошить мои волосы, а не пригладить.
– Я в порядке, – повторяю я, но все же не поднимаю голову.
Я не помню, когда я в последний раз сидела так, между своими родителями, когда они оба меня утешают и заботятся обо мне. Это точно было очень давно. Я не помню, когда я вообще в последний раз плакала перед ними не для того, чтобы избежать наказания. И я не уверена, что вообще когда-либо так перед ними открывалась.
И это приятно.
Правда приятно.
========== Глава 25. Лили. 12 февраля ==========
Мои подруги бесполезны.
Нафиг бесполезны.
Им охренительно повезло, что нам осталось всего несколько месяцев до того, как мы закончим школу, так что мне не нужно волноваться о том, чтобы их сменить. Я почти было на это решилась, просто чтобы преподать им урок, но это так утомительно – искать приличных девчонок с пристойной внешностью и хорошей репутацией. Не то чтобы это имело значение, потому что любая, кого я выберу, тут же получит наилучшую репутацию, но вы понимаете, что это значит. Слишком много усилий нужно, чтобы вышколить новых девочек.
Просто старым надо перестать быть такими бесполезными.
В настоящее время я их полностью игнорирую, чтобы дать им понять, что они наказаны, потому что они такие тупые, что иначе не поймут. Вместо этого я провожу больше времени, укрепляя семейные связи с Рокси, которая, уверена, вы знаете, оказывается, просто настоящий вундеркинд. Уверена, мои родители и все остальные взрослые в моей семье будут донельзя довольны тем, что я провожу с ней время и забочусь о ней.
И конечно, ей это нравится.
Рокси очень, очень долго была малышкой нашей семьи. Пока не появился Лэндон и не испортил ей все: так они оба стали малышами. Она ужасно испорчена и фантастически избалована, но она очень забавная, и всегда меня очень развлекает. Она хорошенькая и популярная, и у нее есть как раз такие черты характера, как я люблю; ну, и у нее полно ненавистников, так что она делает все, что может, чтобы надавать им как следует.
И я считаю это невероятно забавным.
В эту минуту мы пропускаем завтрак; она болтает о какой-то своей тринадцатилетней драматической херне, что-то насчет ее подруги, которая пытается увести мальчика, который ей нравится. Я не ссорюсь с подругами из-за парней. Просто не ссорюсь. Если какая-нибудь из этих сук настолько отчается, что решит подобрать за мной обноски, то я скажу: «Вперед». Это так жалко, как я могу сказать им «нет»?