В поисках будущего
Шрифт:
Сын-подросток министра магии Хьюго Уизли ожидает ребенка от своей семнадцатилетней подруги Марии Мартинес.
«Ежедневный Пророк» эксклюзивно сообщает вам, что ребенка ожидают к середине июня, как раз к тому времени, когда оба родителя будут сдавать экзамены на ПАУК. Уизли и Мартинес – студенты седьмого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс, и вчера от их сокурсника поступила информация, что они вместе ожидают ребенка. «Пророк» провел серию расследований и теперь подтверждает известия в своем выпуске новостей.
Пока неизвестно точно,
Более подробные детали будут сообщены позднее.
Идиотская статья ничего не сказала, но сообщила все же больше, чем я хотел бы услышать. Ну, или прочитать. Я не могу поверить. Я в прямом смысле был в шоке, пока читал эти слова, но что я мог сделать? Это случилось. Мой худший кошмар наконец воплотился. Меня просто потрясло, что весь мир (и Хогвартс, что важнее всего) теперь узнает о ребенке, возможно, в течение нескольких часов. Мне стало нехорошо при мысли, что Мария застрянет в школе в то время, как я еду в Лондон (зачем? Прятаться? Давать пресс-конференцию?).
Но потом я понял, что не чувствую себя так уж ужасно, и от этого мне стало еще хуже.
Я не думал больше ни о чем, кроме этого. Хорошо, что я был слишком отвлечен газетой, чтобы волноваться об аппарации на дальние расстояния. Я схватил сумку, обернулся на месте и несколько минут спустя уже был в полумиле от нужного места. К счастью, рядом не оказалось никаких свидетелей моего внезапного появления, что хорошо, ведь мы живем посреди маггловского района. Небольшая прогулка до дома прошла без происшествий, и, когда я пришел, я даже не был уверен, что родители дома: было тихо и пустынно.
Но я ошибался.
Когда я подошел к двери, оказалось, что дома не только мои родители, но и половина министерства. Как оказалось, я вошел прямо посреди импровизированного совещания с отделом по связям с общественностью, потому что все быстро обсуждали, что говорить и когда говорить. В первый момент никто даже не заметил моего появления, пока наконец меня не увидел папа и не вытащил на кухню.
– Пап, что происходит?
– Ты видел газету? – он прошел к шкафчику под раковиной и достал запечатанную бутылку виски. Он был обескураживающе спокоен, к моему удивлению.
Я протянул ему газету, что еще сжимал в руках.
– Ага, – тупо сказал я, глядя, как он достает бокалы и наполняет их. Он протянул один мне, а затем обернулся и облокотился о столик.
– Тогда ты знаешь, что происходит. Кто-то сообщил газете, и теперь весь мир знает.
Я взглянул на виски, неуверенный, шутка это или нет. Но когда я посмотрел на него, он спокойно пил из своего бокала.
– Так что мы будем делать? – нервно спросил я, и он пожал плечами.
– Не так уж много можно сделать, приятель. Все кончено и закончено, разве нет?
–
– Кто-то из Хогвартса сообщил, как оказалось, – он налил еще порцию и снова пожал плечами. – Не имеет значения. Рано или поздно все бы узнали.
Я просто смотрел на него, все еще пытаясь понять, серьезно он или шутит со мной злобные шутки. И только я поднял бокал, в комнату вошла мама и отобрала его.
– Я так не думаю.
– Гермиона, через несколько месяцев у него будет ребенок, думаю, ему можно выпить, – сказал папа совершенно не заинтересовано, как и все остальное, что он говорил, продолжая облокачиваться о стол и рассеяно попивая виски.
Как оказалось, мама не согласна, потому что она опрокинула стакан и выпила все сама. Я просто смотрел, как папа без слов протягивает бутылку, чтобы она могла налить себе еще. Это была странная ситуация: стоять на кухне и смотреть, как родители пьют крепкое спиртное, а мое собственное лицо глядит на меня с газеты.
– Так… – наконец тихо сказал я, когда показалось, что они забыли, что я вообще в комнате. – И что мы будем делать?
Мама довольно громко вздохнула, а потом, очень не в мамином стиле, подпрыгнула и села на столик, болтая свисающими ногами.
– Скажем правду, – сказала она так, словно это само собой разумеется, а потом пожала плечами, будто это неважно.
И тут я уже был полностью уверен, что они надо мной издеваются.
– И что? – недоверчиво спросил я. – Мы просто скажем: «А, да, точно, он ее обрюхатил, и нет, ее родители не знали, но теперь-то уж точно знают! И нет, они не встречались, когда это случилось, ну и что, это же фантастика!»? – Я посмотрел на них так, словно они оба спятили.
Но мама лишь кивнула.
– Ну да, вроде того. Я имею в виду, а что еще мы можем сделать?
– Ты, нахер, меня наебываешь? – спросил я в полном шоке.
Мама, конечно, тут же ухватилась за возможность и неодобрительно сузила глаза:
– Следи за языком…
Я не обратил внимания, конечно.
– И что тогда? Дерьмо случается, давайте утремся? Это все, что мы скажем?
– Нам больше нечего сказать. Это ведь правда, так? Мы не можем отрицать теперь, когда через несколько месяцев появится железное доказательство, верно?
Вообще-то можем.
Я подумал это, но, конечно, не сказал. Не знаю почему, но что-то во мне было уже чертовски близко к тому, чтобы сказать им правду. Я ужасно хотел сказать им, что мы можем все отрицать, потому что это ложь, и у меня не будет ребенка, и они и рядом не близки к тому, чтобы стать бабушкой и дедушкой.
Но я не сказал.
Я лишь покачал головой и снова посмотрел на газету, чувствуя все большую и большую боль в животе. Я чувствовал, как родители смотрят друг на друга, и у меня было ощущение, что они вовсе не так спокойны, как кажется. Казалось, что они решили быть спокойными ради меня. По крайней мере, так я себе сказал – это помогло мне почувствовать себя лучше.