В поисках Евы
Шрифт:
– Директор клиники мне совсем не нужен. – Улыбка Максима Владимировича стала шире. – Мне нужны вы, Александр Михайлович, миноритарный акционер. Вы же совладелец клиники, верно? Только ваше количество акций трудно назвать пакетом. Разве что пакетиком! Хе-хе-хе!
Отношение Александра к Максиму Владимировичу изменилось с нейтрально-доброжелательного на настороженно-неприязненное.
– Простите, но я не уверен, что хочу обсуждать с вами такие вопросы, как количество моих акций, – вежливо, но твердо сказал Александр.
– Это вы меня простите за склонность к глупым шуткам, – повинился
– В русском языке, и не только в нем, имена и фамилии всегда пишут с большой буквы, – сбил собеседника с пафосной ноты Александр. – Я что-то не улавливаю сути вашего предложения. Нельзя ли ближе к делу?
– Вам знакома фамилия Гаринский? – ответил вопросом на вопрос Максим Владимирович.
– С недавних пор знакома, – Александр все понял и хотел на этом закончить разговор. – И у меня нет желания.
– Пока нет! – вскинулся Максим Владимирович. – Пока! Но как только вы узнаете, что он вам предлагает.
– Который час? – перебил Александр.
Вопрос был риторическим. Часы висели на стене над дверью, часы были на запястье Александра, время высвечивалось на дисплее мобильного телефона, лежавшего на столе перед ним. Но, тем не менее, Максим Владимирович элегантно согнул в локте левую руку, посмотрел на свои часы и ответил:
– Десять часов тридцать две минуты.
– Без десяти одиннадцать я ухожу на операцию. – Александр не лгал, операция действительно была назначена на одиннадцать часов, – а до этого мне надо сделать кое-какие дела. Так что давайте закончим наш разговор. Всего хорошего.
– Так дела не делаются, – возразил Максим Владимирович и покачал головой. – Я пришел к вам с добром, а вы меня гоните.
– С добром? – переспросил Александр, презрительно сощурившись. – Не смешите меня, пожалуйста. Прощайте.
– Хорошо! – Максим Владимирович на несколько секунд поднял верх обе руки, изображая, что он сдается, и это выглядело совсем не элегантно. – Я сейчас уйду, только дайте мне договорить. Привычка у меня такая – доводить все дела до конца. Я, к вашему сведению, не какой-то буратина, которого прислали озвучить условия сделки, а полноценный и полноправный партнер Гаринского. Моя сфера – развитие.
Александр демонстративно посмотрел на висевшие над дверью часы.
– Если вы поможете нам присоединить клинику, – заторопился Максим Владимирович, – то останетесь в ней в качестве руководителя и ведущего хирурга. На очень привлекательной зарплате. Кроме того, вы получите хороший бонус за содействие. Конкретные цифры вам назовет Яков Семенович.
– Нет, – коротко ответил Александр и встал, давая понять своему собеседнику, что разговор не просто закончен, а закончен окончательно и бесповоротно.
Максим Владимирович тоже встал. Теперь они стояли друг напротив друга, разделенные столом.
– Я бы так не торопился с ответом, – сказал он, глядя в глаза Александра. – Подумайте на досуге о моем предложении подумайте, о маме вашей подумайте.
– При чем здесь моя мама? – напрягся Александр.
– Все
Ярость взыграла мгновенно, вскипела волной, как в песне, схватила за горло, ударила в голову и запульсировала в висках. Изначально Александр вознамерился дать Максиму Владимировичу пощечину, но вспомнил, как мать лежала на койке под капельницей, подключенная к монитору, и пальцы непроизвольно сжались в кулак. Максим Владимирович стоял очень удобно, да еще и голову вверх задрал. Немного помешал стол, не дав сделать полноценный разворот корпусом, но оно и к лучшему – обошлось без увечий и ущерба для мебели. Все равно удар получился хорошим, Максим Владимирович хрюкнул и уронил себя на пол. Александр подскочил к нему, наклонился, ухватил за ворот пиджака, приподнял, встряхнул, с совершенно не свойственным ему злорадным наслаждением слушая треск материи, и негромко, но очень веско сказал:
– Только попробуйте еще раз угрожать мне! Я работу ваших дерьмовых клиник под микроскопом рассматривать стану! Я вам такие проблемы обеспечу, что вы загнетесь раньше положенного!
От волнения он выразился коряво и микроскоп неизвестно зачем приплел, хотел сказать «под лупой», а выскочило «под микроскопом», но суть была ясна. Так и подмывало выволочь Максима Владимировича из кабинета в коридор, а там отвесить хорошего пинка на дорожку, но избыток ярости выплеснулся в ударе, а то, что осталось, уже не мешало самоконтролю. Александр сел за стол и без каких-либо проблесков раскаяния или сожаления о своем поступке наблюдал за тем, как Максим Владимирович медленно поднимался с пола. Попутно Александр несколько раз сжал и разжал пальцы правой руки, желая убедиться, что с ними все в порядке. Встав на ноги, Максим Владимирович принялся осторожно ощупывать обеими руками нижнюю челюсть и столь же осторожно двигать ею. Крови не было, только слева, в месте удара, наливалась красным припухлость. Молодец Максим Владимирович, рта не разевал, держал зубы сжатыми, оттого и пострадал умеренно.
– Если вы не оставите меня в покое, то я буду вынужден всерьез заинтересоваться работой ваших клиник и поиском недовольных клиентов, – на всякий случай повторил Александр. – Я побью вас вашим же любимым оружием, только не стану ничего выдумывать. В Интернете и без того много нелестных отзывов о вас, есть за что ухватиться. Уверен, что мой профессионализм, помноженный на личную неприязнь, принесет необходимые плоды. А теперь проваливайте, полноценный и полноправный партнер, а то у меня снова зачесались руки.
Если бы взглядом можно было жечь на самом деле, то от Александра бы уже осталась кучка пепла. Не сказав в ответ ни слова, Максим Владимирович одернул пиджак, поправил галстук и вышел из кабинета, не громко, а просто оглушительно хлопнув дверью.
«Силен мужик!» – восхитился Александр, вставая из-за стола. Ему захотелось срочно вымыть руки. Через четверть часа предстояло капитально мыться для операции, но ждать столько Александр был не в силах.
Операция (ринопластика и вставка силиконового имплантата в подбородок) прошла хорошо, «в атмосфере общего душевного подъема», как выразилась анестезиолог Троицкая.