В поисках христианской свободы

Френц Реймонд

Главная цель статей, напечатанных в «Сторожевой башне» в 1980 году — вынести служение Богу в отдельную категорию дел. Была сделана попытка провести границу между просто «служением» и «священным служением» Богу, сводя последнее к ограниченному числу четко определенных «необыкновенных» дел. Действительно, обсуждаемое понятие (латрео) используется в Писании только в применении к «служению Богу (богу или богам)» [971] . Для язычников такое служение включало действия, совершаемые в храмах и специальных зданиях, особые обряды и жертвы, посвященных их божествам. У иудеев этим словом описывались дела, требуемые Заветом Закона: сюда входили обряды, жертвоприношения, праздники, служение священников. Все это очевидно. Однако христианство имеет одну кардинальную отличительную особенность: служение Богу получает в нем гораздо более широкое, всеобъемлющее значение и не ограничивается действиями, совершаемыми в специально выделенных зданиях по заранее предписанному порядку, затрагивающим лишь отдельные стороны жизни человека.

971

См.:

Богословский словарь Нового Завета [Theological Dictionary of the New Testament (Abridged Edition)], с. 503, 504.

Автор статей, напечатанных в «Сторожевой Башне» в 1980 году, справедливо отмечает, что для иудеев «священное служение всегда ассоциировалось с поклонением, которым выражалось послушание Союзу закона». Однако он делает необоснованный вывод о том, что для христиан «основные необходимые действия повседневной жизни» священным служением быть не могут. В то время как «послушание Союзу закона» действительно включало в себя некоторые «необыкновенные», неповседневные дела, Закон также распространялся и на массу обыденных занятий. Закон не только предписывал периодические жертвоприношения животных, посты, священные праздники и церемонии, но также призывал к ежедневному проявлению справедливости, праведности, честности, сострадания. Заповеди Закона призывали к проявлению доброты не только к братьям–израильтянам, но и к странникам, чужеземцам, рабам, и даже животным (в том числе птицам) [972] . В основном своем большинстве израильтяне стали придавать этим указаниям минимальную важность, в отличие от церемониальных и сугубо «религиозных» аспектов жизни. Последние давали им повод для гордости, словно не повседневные дела, а именно церемонии доказывали их преданность Богу. Подобный ошибочный курс прослеживается и в «Сторожевой башне».

972

Левит 19:9, 10, 13–15, 17, 18, 32–37; 23:22; 25:35:43; Второзаконие 15:7–11; 16:18–20; 22:1–4, 6–8; 24:10–15, 17–22; 25:4.

Апостолы Иисуса Христа показали: «основные необхо?димые действия ежедневной жизни» могли совершаться «как для Господа», «к славе Божьей». Понимая это, автор статьей пытается выявить несуществующее различие между «служением» Богу и «священным служением» ему. Но как может служение Богу быть несвятым? Разве Бог приписывает обычным делам меньшую ценность, чем каким–либо «необыкновенным» занятиям? Порицая израильтян, Иегова ясно показал, что это не так. Повседневное проявление милосердия, сострадания и справедливости со стороны людей было для него гораздо важнее дел, которые израильтяне называли «святыми». Бог говорит:

Ибо благочестия хочу Я, а не жертвоприношений, и познания Бога (больше), чем всесожжений [973] .

Что касается этого «познания Бога», то через своего пророка Иеремию Иегова спросил сына царя Иосии:

Разве ты будешь царствовать, потому что обстроил себя (строениями) из кедра? Ведь отец твой ел и пил, но творил суд и правду, и потому он благоденствовал. Разбирал он тяжбу бедного и нуждающегося, потому и хорошо было. Именно это значит познать Меня, — сказал Господь [974] .

973

Осия 6:6, Танах в пер. Д. Йосифона; ср. Матфея 12:7.

974

Иеремия 22:15, 16, Танах в пер. Д. Йосифона.

Подобно воскликнувшим во время Пятидесятницы: «Братья, что нам делать?», израильтяне также вопрошали, как же им правильно служить Богу. Через пророка Михея, Иегова повторил их вопрос и ответил следующим образом:

С чем предстать мне пред Иеговой, поклониться Богу Всевышнему? Предстать ли мне пред Ним со всесожжениями, с тельцами единолетними? Удовлетворится ли Иегова тысячами овнов, тьмами рек елея? Дать ли мне первенца моего за преступление мое, плод чрева моего за грех души моей? Он указал тебе, человек, в чем добро, и чего требует от тебя Иегова: исполнять закон и любить добродетель, и смиренно ходить пред Богом твоим [975] .

975

Михея 6:6–8, ПАМ.

Автор статей в «Сторожевой башне» принижает важность побуждений, способных превратить обычные дела в священное служение Богу. В то же время огромная важность побуждений подчеркивалась еще в дохристианские времена, когда был в силе Завет Закона. Это подтверждается тем, что именно отсутствие правильного сердечного настроя (очевидное из несправедливого и недоброжелательного отношения к окружающим в повседневной жизни), заставило Бога возненавидеть то самое «священное служение» — жертвоприношения, соблюдение праздников и новомесячий, посты, — которое совершалось большинством иудеев [976] . Бог возненавидел эти дела даже несмотря на то, что это были особые, «необыкновенные» поступки, напрямую связанные с «поклонением в послушание Завету Закона», как описывает их статья из «Сторожевой башни». Иегова совершенно ясно дал понять, что без правильных побуждений в повседневной жизни и каждодневных делах, все праздники, жертвы и другие виды служения теряли всякий смысл и ценность.

976

Исаия 1:11–17; Амос 5:11–15, 21–24.

Вступление

в силу нового завета привело к тому, что закон Бога стал записываться на сердцах. Этот закон — не свод правил, а закон любви и веры, и данные качества должны являть себя во всех делах человека, а не только в определенные промежутки времени. Они позволяют любому человеку (а не только особому классу священников) «отдать себя полностью» как живую жертву для служения Богу — ведь поклонением Богу становится вся его жизнь [977] . Совершенно очевидно, что всеобъемлющий характер жертвы не подразумевает, что ее можно приносить только в определенное время путем совершения определенных дел, в то время как при других обстоятельствах эта возможность исключается. Если прочитать дальнейшие стихи 12–й главы послания к Римлянам, то можно убедиться: призвав братьев «отдать тела ваши в жертву живую», апостол далее перечисляет широкий спектр дел. Отношения с окружающими, проявление привязанности и смирения, гостеприимства и доброты, поддержание мира «со всеми» (не только в христианском собрании, но и вне его), — все это части «жертвы живой». Предоставляя себя в жертву, христиане делают это не в какие–то промежутки времени, но отдают Богу всю свою жизнь. Этим они показывают, что не «сообразуются с веком сим», но демонстрируют в своей повседневной жизни принципы и отражает требования, которым их научил Сын Бога.

977

Римлянам 12:1, перевод под ред. Кулакова.

Что касается лексикографии греческого языка, то сужение смысла слова латрео, проведенное в статье из «Сторожевой башни» за 1980 год, также не имеет под собой основания. В «Новом международном словаре богословия Нового Завета» [The New International Dictionary of New Testament Theology] при обсуждении Римлянам 12:1 об использованном апостолом слове латрео говорится:

Оно подразумевает посвящение всего человека Богу — разумное, охватывающее всё сознание верующего, а также практическое, распространяющееся на все его занятия в повседневной жизни как в церкви, так и в мире [978] .

978

Том 1, с. 885. Подобным же образом, в Богословском словаре Нового Завета [Theological Dictionary of the New Testament], том 4, с. 63, 64, который процитирован в сноске к статье из Сторожевой башни за 1 октября 1976 года на с. 598 (англ.), о глагольной форме латреуин говорится следующее: «Использование латреуин применительно ко всему поведению праведников по отношению к Богу мы видим сначала в Лк. 1:74… В Флп. 3:3 мы снова встречаем латреуин в широком метафизическом смысле, где под этим словом подразумевается все существование христианина.

Описывая то, как человек приносит «жертву живую», апостол ни в одном стихе не упоминает «полевое служение», посещение собраний, служение в каких–либо главных управленческих центрах или другую подобную деятельность. Насаждаемый Обществом Сторожевой башни взгляд на служение и поклонение Богу на самом деле является шагом назад, обращенным к дохристианской точке зрения: даже не ко временам Завета закона, а к нездоровым взглядам, отличающимся чрезмерным рвением в соблюдении правил и совершении дел. Таким образом, из–за упора на назначенную сверху и подробно регламентируемую деятельность, самовольно объявленную единственным способом «служения Богу», значимость непринужденных сердечных побуждений отдельных людей была преуменьшена. Это возврат к взглядам прошлого, когда «свобода, к которой призвал нас Христос», еще не появилась. И Общество Сторожевой башни не одиноко в такой трактовке, есть и другие религии, делающие то же самое.

Подобное отстраненное от Писания, ветхое понимание христианского служения Богу в ранние послеапостольские времена привело к развитию точки зрения, согласно которой «поклонение» стало пониматься как «посещение церкви», а духовный смысл совершаемого «в церкви» оказался выше, чем у тех поступков, которые верующий мог совершать за её пределами. Места, в которых проводилось подобные «церковные службы», соответственно превратились в священные здания. Это в свою очередь привело к тому, что священников или служителей церкви стали считать людьми, чей образ жизни обладал более высоким духовным содержанием, чем, например, образ жизни обычного человека, трудом зарабатывающего на прокормление своей семьи. Священник или церковнослужитель стал почитаться «человеком Божьим», остальных же можно было считать народной массой: так появилось разграничение между классами мирян и духовенства. Эта позиция постепенно привела к возвышению духовного статуса обета безбрачия, даваемого священниками, монахами и монахинями, что «косвенным путем принизило значение брака… как несовершенного, второсортного положения». И хотя Реформация исправила некоторые из этих взглядов, многие из них по–прежнему остаются в силе [979] .

979

Слова Стивена Озмента [Steven Ozment] из книги «Патриархат: семейная жизнь в Европе периода Реформации», с. 10 (When Fathers Ruled — Family Life in Reformation Europe; Лондон, 1983, Harvard University Press). Можно отметить, что на протяжении многих десятилетий уклад жизни в главном управлении Общества Сторожевой башни был похож на монастырский: большинство сотрудников были холостыми мужчинами, и, чтобы продолжать работу в главном управлении (или в филиалах), им было необходимо сохранять безбрачие. Первоначально подобное требование предъявлялось ко всем холостым выпускникам Библейской школы Галлад. См.: «Кризис совести», с. 16, 18.